Экономика КОММУНИЗМА

В области самоуправления русская община (волость) имела намного большие прав, чем в других государствах. Они осуществляли распределение земель, регулировали их использование, раскладку «тягла», избрание сельских властей (старост, а впоследствии волостных старшин), сбор средств на мирские нужды, организовывали взаимопомощь, решали гражданские и мелкие уголовные дела. При этом волость, наряду с феодальными поместьями и вотчинами, являлась территориально-административной единицей, частью государственного организма. В связи с этим выборные волостные власти выступали представителями государственной администрации в низовом звене и одновременно – защитниками прав жителей волостей. Причём особенностью русской общины было не ослабление, а напротив, её укрепление в поздний период.

В условиях крепостного права отношения между помещиками и крестьянами строились на признании общины и её выборных представителей как органа, регулирующего хозяйственную и бытовую жизнь деревни. И если обычно помещики изымали из ведения общины функции суда и расправы, то у государственных крестьян они в значительной мере сохранялись. За общиной закреплялось также хозяйственное распоряжение надельными землями, организация производства в крестьянских хозяйствах, регулирование внутридеревенских гражданских и семейных отношений 

.

Всё это позволяло русским общинам не только существовать, но и укрепляться со временем. Привело к тому, что «… историческое положение русской „сельской общины“ не имеет себе подобных! В Европе она одна сохранилась не в виде рассеянных обломков, наподобие тех редких явлений и мелких курьёзов, обломков первобытного типа, которые ещё недавно встречались на Западе, но как чуть ли не господствующая форма народной жизни на протяжении огромной империи» (К. Маркс 

). И это создавало уникальные возможности для русского государства.

Неслучайно поэтому в последнее десятилетие своей жизни Маркс обращал свой взор на Россию и даже начинал учить русский язык, поскольку именно здесь со второй половины ХIХ века наблюдалось движение к народническому («русскому», общинному) социализму. При этом народники видели в русской общине сохранившуюся с ведических времён почти готовую ячейку коммунизма, развитие которой способно было обеспечить России особый, отличный от Западной Европы, некапиталистический путь исторического развития. А также избавить крестьянство от мук «вываривания в фабричном котле капитализма» – пролетаризации и обнищания 

.

При этом русская община не жила изолированно от современного ей мира. С одной стороны, общая земельная собственность давала ей возможность не только существовать, но и превращать индивидуальное землепользование в коллективное. А с другой – такая форма производственных отношений не являлась для них чуждой, непривычной, не отвечающей народным обычаям и чаяниям. Поэтому «в России, благодаря исключительному стечению обстоятельств, сельская община, ещё существующая в национальном масштабе, может постепенно освободиться от своих первобытных черт и развиваться непосредственно как элемент коллективного производства в национальном масштабе» (К. Маркс 

). А поскольку рабочий класс в основном формировался выходцами из села, они обеспечили в среде городских рабочих господство общинного крестьянского мировоззрения, общинной самоорганизации и солидарности.

Таким образом, культура, менталитет, восприятие мира, практика, обычаи и нравственность, присутствующие в русской цивилизации, в наибольшей степени оказались приспособленными для построения справедливой жизни и реализации коммунистических идеалов. В самом деле, уже в «Письмах из деревни» А. Н. Энгельгардта (80-е годы ХIХ века)

 было показано, как в крестьянской общине вырабатывались и совершенствовались представления о благой жизни, которые в 1905—1907 гг. излагались в виде наказов и приговоров. Именно из них брали свои лозунги во время Революции эсеры и большевики.

Неслучайно поэтому исследователь русского крестьянства А. В. Чаянов писал: «Развитие государственных форм идёт не логическим, а историческим путём. Наш режим есть режим советский, режим крестьянских советов. В крестьянской среде режим этот в своей основе уже существовал задолго до октября 1917 года в системе управления кооперативными организациями»

.

Таким образом, если на Западе демократия означала превращение общинного человека в индивидов, каждый из которых имел равное право голоса («один человек – один голос»), а власть устанавливалась и легитимировалась снизу этими голосами. Однако сам индивид при этом не имел никаких социальных прав, в том числе права на жизнь, которое давалось или не давалась ему рынком. То в России она представлялась как механизм обеспечения равноправия и социальной справедливости не только материальных, но и межличностных отношений.

– III —

Одним из самых успешных опытов современной реализации общинного принципа организации жизни и труда явились израильские Кибуцы, характеризующиеся общностью имущества и равенством в труде и потреблении. В начале ХХ века многие еврейские репатрианты из России мечтали о создании общества социальной справедливости и во имя него были готовы на любые лишения. Они были знакомы с русскими общинами и сохранили определённые связи с русской культурой, поэтому ход их мыслей был вполне очевидным. И дополненные духом национального возрождения, религиозной моралью и идеологией Аарона Гордона, еврейского философа и публициста, они решили воплотить данные принципы в новых условиях жизни.

Им пришлось столкнуться с огромными трудностями, но благодаря упорству, взаимовыручке и хорошей организации юные идеалисты преодолели все невзгоды и сделали то, что ранее считалось невозможным: создали в безводной пустыне передовое сельскохозяйственное производство. После этого опыт новаторов взяли на вооружение и другие переселенцы. В результате уже к началу Первой мировой войны в стране было 8 кибуцев, к моменту обретения Израилем независимости – более 170, а в 80-е годы ХХ столетия их уже оказалось свыше 250. И вследствие этого в стране в сравнительно короткие сроки было создано высокопродуктивное сельское хозяйство. Государство смогло не только обеспечивать собственное население продовольствием, но и экспортировать сельхозпродукцию. При этом не все кибуцы были сельскохозяйственными, тогда же впервые появились и рабочие коммуны.

Кибуцы представляли собой добровольное объединения граждан, главным законом которых было социальное равенство. Частной собственности и права наследования в них не существовало, земля, дома и все средства производства принадлежали общине, все важные решения принимались коллегиально. Жители кибуца питались в общих столовых и получали одинаковую зарплату независимо от вида выполняемой ими работы, а для поездок в другие места брали общественные автомобили. Ввиду отсутствия собственного имущества люди в них стремились не к обогащению, а к созданию условий для совместного блага и процветания. Позднее многие общины изменили правила: земля и средства производства остались в них общественными, но жители кибуцев могли иметь в частной собственности дома, машины и бытовую технику, а зарплаты стали дифференцироваться.

Кибуцы живут по израильским законам, но в них действуют и собственные, регулирующие политику и отношения между всеми членами сообществ правила. Они были сформулированы ещё в 20-е гг. минувшего столетия и не потеряли своей актуальности сейчас, распространяются на все поселения подобного рода и заключаются в следующем:

– каждый член общины должен принимать участие в коллективных работах, кроме детей и стариков, вне зависимости от занимаемого им положения;

– пожилые люди, уже сделавшие свой вклад в развитие и процветание общины, содержатся за счёт трудоспособных членов;

– дети, рождённые в поселении, получают образование и всё необходимое им до совершеннолетия за счёт общины;

– женщины по достижении совершеннолетия обязаны вносить свой трудовой вклад в развитие, но заняты они только на лёгких работах;

– распределение продуктов и организация труда основываются на принципах самоуправления;

– каждому члену коммуны гарантированы равные права, условия жизни и медицинское обслуживание;

– хозяйственная сфера общины и жизнь каждого из её членов строго регламентированы и подчинены жёсткой дисциплине;

– каждый житель кибуцы, независимо от пола и возраста, получает полную свободу в части вероисповедания и политических убеждений;

– все производственные, бытовые, организационные, просветительные и материальные вопросы решаются сообща.

В кибуцах не используется наёмный труд, участвовать в общественных работах позволено только полноправным их членам. При этом производительность труда, жизненный уровень и социальное обеспечение в них оказались существенно выше, чем в любых других производственных объединениях, в том числе при использовании частной и общественной собственности 

. И этот опыт внушает оптимизм.

– IV —

В соответствии с изложенным, рассмотрим традиционные формы производственных отношений, соответствующих базовым общинным принципам.

В России наиболее производительной оказалась хозяйственная структура, основанная на деятельности малых групп, в которых «один – за всех и все – за одного». В них проявляются присущие русскому человеку традиционные ценности, групповая инициатива, нестандартность мышления, коллективный талант. «Именно эти факторы способствовали, причём с самых первых шагов и на протяжении всей истории, созданию общинных, групповых структур управления, коллективных, часто артельных форм организации труда, заложили основу последующего развития коопераций» (акад. Л. Т. Абалкин 

).

В самом деле, артели на Руси существовали с незапамятных времён. Так, в документах (духовных и договорных грамотах князей) XIV века и позже описывались охотничьи, рыболовные, «сокольничьи» артели, а также артели плотников, кузнецов, извозчиков, «ярыжных» (бурлаков и судорабочих), «кортомщиков» (арендаторов земли) и др. При этом на севере и востоке преобладали промыслово-охотничьи артели (рыболовецкие, «тюленьи», «моржовые», звероловов). А в центральной части Европейской России – артели плотников, каменщиков, маляров, валяльщиков, шерстобитов, иконописцев, офеней (мелких торговцев вразнос), камнетёсов, рогожников, шорников и др.

Такие объединения выступали под разными именами, в том числе «артель», «братия», «порука», «ватага», «землячество», «мир» и др. Причём если община представляла собой оседлое, прочное, корневое начало, сопряжённое с семьёй, родом, воспитанием и возрастанием детей, то артель являлась формой народного предпринимательства, добровольного объединения людей для совместной работы и получения наилучших результатов. И не была жёстко связана с местом проживания её членов.

Артели создавались для выполнения как разовых, временных (сезонных), так и постоянных работ. Они состояли из близких по возрасту, физической силе, опыту и трудовым навыкам людей, хорошо знающих друг друга и пользующихся взаимным уважением, которые скрепляли свои отношения договором (обычно устным), обетом или клятвой. Управление артелью осуществлял староста (рядчик, подрядчик, батырь, кормщик, атаман, усредник и др.). Он избирался на общем собрании из числа наиболее уважаемых и опытных членов артели. Ему предоставлялись широкие права, но контроль за ним осуществлялся повсеместный и смещались они без каких-либо сложных процедур.

Таким образом, русская артель являлась добровольным товариществом равноправных работников, призванным решать различные хозяйственные и производственные задачи на основе коллегиальности и взаимовыручки. При этом объединение людей в артель не только не ограничивало дух самостоятельности и предприимчивости каждого артельщика, а наоборот, поощряло их. Мало того, артель удивительным образом позволяла сочетать склонность русского человека к самодеятельному и обособленному труду наряду с коллективными, согласованными с другими усилиями.

При этом все члены артели были абсолютно равноправны и попытки одних получать выгоду за счёт других жестоко пресекались. А если кто-то из артельщиков получал особые полномочия, он продолжал работать наравне со всеми. Равноправие не подразумевало уравнительного распределения дохода, которые осуществлялись по труду и квалификации, по заслугам и справедливости. А поскольку оплата каждого члена артели зависела от результатов их совместного труда, он не только старался лучше работать сам, но и требовал того же от других. В этой связи все члены артели были связаны круговой порукой и за результаты работы отвечали сообща.

Деятельность артелей не сводились исключительно к экономике, к получению дохода или к решению каких-либо хозяйственных задач. Они несли также не менее важную морально-нравственную нагрузку, служили инструментом воспитания людей, формирования их трудолюбия, обучения мастерству, культуре и мотивации общественного поведения. Устанавливали правила социального взаимодействия, соответствующие народному менталитету, по-сути представляли собой своеобразный образ жизни. Так, в большинстве артелей был строгий подход к компетенции и навыкам не только самих членов, поведению их предков, но и к новопринимаемым лицам, к их нравственному облику, к способности соблюдать писаные и неписаные нормы артели.

В этой связи русская артель являлась носителем ценнейшего опыта низовой производственной самоорганизации народа, всецело связанной с его жизнью и всеми её проявлениями. По этому поводу Д. И. Менделеев писал: «В общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыш возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят решить на пути при развитии промышленности и должны затруднять те страны, в которых индивидуализму отдано окончательное предпочтение»

.

Таким образом, в артелях преобладал коллективный принцип самоорганизации жизни и производственных отношений, характерный для русского человека. Поэтому «Артельность не выдумана, не искусственное движение, созданное в каких-либо групповых интересах, а общечеловеческое стихийное явление, творчество всего народа, во всей совокупности его сил, истинная социальная система, всесторонне охватывающая как жизнь человеческой личности, так и всего человеческого общества» (один идеологов артелей М. Слобожанин

).

В целом можно выделить некоторые общие черты, характерные для русских артелей. Так, в них наиболее ярко и полно проявлялось стремление русского человека к творчеству, к правде и справедливости. Демократические принципы выбора руководителей, их неукоснительной отчётности перед членами артелей соблюдались повсеместно. Присутствовала коллективная ответственность за конечные результаты деятельности, за наилучшее и качественное исполнение работ, за организацию труда и повышение его производительности.

Не нарушались права никаких членов артели при одновременном приоритете большинства над меньшинством. Более того, во многих артелях каждый член мог наложить запрет на решения, которые не соответствовали его представлению о правде и справедливости, и активно защищать свою позицию. При этом были чётко установлены не только права, но и обязанности перед другими членами артели. Они неукоснительно защищали всех своих членов, в них был «один за всех, и все – за одного». Моральность и нравственность включались в производственный процесс автоматически, использовались для улучшения производственных отношений и повышения результативности совместной деятельности.

С начала XVIII века артельные формы труда стали использоваться также на заводах и фабриках, что послужило одной из основных причин бурного развития в России промышленного производства. Причём производительность труда и качество производимой продукции в артелях были исключительно высокими, что существенно понижало цены на неё и повышало конкурентность артелей не только на внутреннем рынке, но и на внешних. И это позволяло сопротивляться попыткам навязать чужие модели коллективизма: кооперативы, коммуны, частнособственническое предпринимательство, «рациональное» экономическое поведение, протестантскую хозяйственную этику и др.

С другой стороны, артели не могли существовать сами по себе и не зависеть от окружающей их действительности. Поэтому уже к XIX веку они начали принимать некоторые формы кооперативного движения, выработанные общественной мыслью Западной Европы, сообразуясь при этом со своими национально-культурными традициями. Время требовало своё, а поэтому производственные артели врастали в капитализм и постепенно превращались в ординарные экономические ассоциации (акционерные общества, фирмы, компании и т.п.).

Иногда они трансформировались в кооперативные товарищества, члены которых уже не были заняты совместным трудом, но организовывали общий бизнес в сфере сбыта, транспортировки, закупки сырья, использования инструментов, машин и так далее. И это позволяло артелям выживать в сложных экономических условиях. В результате к 1914 году в России насчитывалось около 10 миллионов членов кооперативов и артельщиков, которые обеспечивали проживание примерно 50 миллионов человек.

При этом русская артель не была частным случаем кооперации, поскольку если артель являлась носителем равноправия, справедливости, то кооператив – только коллективного сотрудничества. Если в первой из них не допускались эксплуатация, отсутствие демократии, безнравственное отношение друг к другу, извлечение прибыли за счёт других, то вторая этом широко пользовалась. Артель представляла собой продукт традиционного права, тогда как кооперация – итог измышлений политиков, идеологов и общественных деятелей, вдохновлённых идеями кооперации и социализма