Однажды. И другие рассказы

– Что это у тебя? Шпаргалка-гармошка? На все произведения русской литературы одна шпаргалка? А, на «Войну и мир» у тебя отдельная! Ну ладно. Я тебе и Конькову хочу дать совет: на экзаменах в вашем физтехе не выбирайте тему по русским классикам. А по советским – тем более. Вы уж что-нибудь там на вольную тему про советского человека в космосе или во льдах Арктики.

Математика

– А ведь из тебя ничего путного не получится! Ты вроде как решил все задачи, но в каждой сделал арифметическую ошибку. Тебе впору в первый класс идти.

Пение

– Вот вы, великолепная семерка, вы на сцене рты открывайте, но ни в коем случае не пойте!

Рисование

– А ну-ка, вот ты, иди к доске! Нарисуй нам круг и… Что это!? Представь, что у тебя дети, и они просят тебя нарисовать круг. А ты им что нарисуешь? И какой из тебя будет воспитатель?

Физкультура

– Какая у тебя любимая беговая дистанция? Неправильный ответ. Ты прыгун в высоту и должен любить бегать на 100 метров. Вот встал утром, пробежал 100 метров, и день прожит не зря.

География

– Да, Америка не такая большая, если присмотреться к глобусу!

Астрономия

– Малая Медведица, как бы наливает в Большую Медведицу. Что наливает? Ну что у нее есть, то и наливает.

Немецкий язык

– Ваша задача к экзамену – научиться читать с выражением, как будто вы понимаете, о чем идет речь!

Доска

Мы с приятелем идем вдоль дома, на котором висит мемориальная доска. На доске написано, что тут или жил, или бывал какой-то пламенный революционер. Приятель останавливается, внимательно читает надпись, потом достает из кармана ключи и царапает на кирпичной стене слово из трех букв.

– Это еще на фига? – спрашиваю я.

– Про меня такую доску не повесят, а так хоть какая-то память останется, – говорит он.

Часть 3. Студенты

Инженер-физик (повесть)

Юрка и шахматы

– Ты знаешь, сколько получает чемпион мира по шахматам? – спросил Юрка.

– Сколько?

Юрка назвал цифры, которым я не поверил. Попытался сравнить эти цифры с зарплатой моих родителей и не поверил еще больше.

Юрка сидел на софе и поглаживал коленкор обложек двух толстых серых книг. «Избранные партии Алехина» прочитал я на обложке.

– Алехин – это кто? – поинтересовался я.

– Чемпион мира, – ответил друг.

– И он тоже столько получает?

– Он уже умер. Но, наверное, получал немало.

– Погиб на рабочем месте?

– Почти. Я вот решил стать чемпионом мира по шахматам, – серьезно сказал Юрка.

– Я тоже хочу таким стать, – сказал я, вспомнив зарплату чемпионов.

– Чемпион может быть только один, – Юрке явно не понравилось мое желание. – Ты можешь быть только вице-чемпионом.

– А вице-чемпионы хорошо зарабатывают?

– Я думаю, что неплохо, – утешил меня Юрка.

Юрка и шахматы – это казалось несовместимым. Он был старше меня на год, у него уже были женщины, он мастерски играл в карты и пил водку как взрослый. Еще совсем недавно мы с ним планировали поехать на Черное море, где он обещал научить меня разговаривать с красивыми девушками. По вечерам мы записывали в толстую тетрадку всякие шутки и умные мысли, чтобы не ударить в грязь лицом на сочинских пляжах. Бедные девушки и не подозревали, какое мощное интеллектуальное оружие было заготовлено в наших головах. Узнав о наших планах, мама купила мне красивую рубашку, которую я убрал в шкаф и решил к ней не прикасаться, пока билет Москва-Сочи не будет у меня в кармане.

Шахматы явно ставили крест на наших планах. Юрка перестал приходить ко мне по вечерам. Он сидел за шахматной доской, двигал фигуры, заглядывал в книги и быстрыми шагами шел к своей цели. Корона чемпиона мира почти сверкала на его голове.

– Я вот что решил, – сказал Юрка через неделю. – Тут всяких дебютов напридумывали, сам черт голову сломит. Я выучу только два, но очень хорошо. Черными я буду играть «французскую защиту», а белыми – «английское начало». Я посмотрел, там ходы простые, и половину я уже выучил.

Я листал книгу по дебютам и понимал Юрку: в школе стихотворение «Мцыри» толком не выучишь, а тут страницы за страницами. До этого мы с ним съездили в букинистический магазин, откуда я привез стопку книг, на страницах которых были нарисованы шахматные доски. Касабланка, Чигорин, Ботвинник, Петросян – эти люди вошли в мою жизнь и на время затмили приятелей, которые махнули на нас с Юркой рукой. Теперь вечерние драки с новодеревенскими обходились без нашего участия. Я выучил первые пять ходов всех дебютов и научился избегать «детского мата». Дальнейший прогресс немного затормозился, но для будущего вице-чемпиона мира по шахматам и это было неплохо.

Юрка записался в шахматную секцию при Дворце пионеров имени Зои Космодемьянской на Большой Полянке и скоро получил разряд. Он показал мне серую справку, подтверждающую это важное событие, и сказал, что до матча на первенство мира ему оставалось совсем немного. У меня разряда не было. Моя задача была скромнее – научиться не проигрывать Юрке ферзя на десятом ходу. Юрка не хотел со мной играть. Он говорил, что после пятого хода я играю не по книжкам и он теряет со мной квалификацию. Я пытался подглядывать в справочники во время игры, но Юрка сказал, что вице-чемпионы должны все помнить наизусть. Ужас какой-то! Я снова засел за книги и выучил уже не пять, а семь ходов всех дебютов.

Родители увидели мои книги и купили новые шахматы. Фигуры у этих шахмат были большие и пахли лаком, который застыл каплями на шершавой поверхности, пряча многочисленные занозы. Шапочки у ферзя и короля быстро отвалились и потерялись. Это сначала меня расстроило, но потом я даже обрадовался. Я уверенно различал короля и ферзя даже без шапочек, чего нельзя было сказать про папу, который их все время путал, что позволяло мне ставить ему неожиданный и красивый мат.

А Юрка продолжал удивлять шахматный мир. С двумя выученными дебютами он уже получил второй разряд. Я выучил по десять ходов всех дебютов и около пятнадцати ходов «испанской партии», которую решил взять на вооружение. После этого я попытался сыграть в турнире, который был организован во Дворце пионеров. Юрка тоже снизошел до этого турнира. Там он блистал, как бриллиант, потерянный на сочинском пляже, куда мы так и не попали. Перед началом турнира наши приятели умылись, положили кастеты в карманы и отправились нас сопровождать. Мы с Юркой сидели за досками и двигали фигуры. От волнения я забывал нажимать на кнопку часов и удивлялся, почему мой противник так долго думает. Наши приятели притомились ждать в коридоре, они стали заглядывать в игровой зал и даже подходили к нам, демонстрируя мускулы нашим противникам. После этого мой противник стал вежливо нажимать кнопку часов, когда я забывал это делать, и один раз не нажал свою кнопку, позволив мне обдумать гениальный ход.

Не выиграть с такой поддержкой мы не могли! Наши пацаны пожали нам руки и сказали, что с такими хлюпиками, как наши противники, они бы справились минут за пять. Но и мы тоже не уронили славу нашего двора, и по этому поводу решено было как следует выпить.

Я не помню, что и сколько мы тогда пили, но помню, что в тот вечер я открыл книгу Даниила Гранина «Иду на грозу», и шахматы стали постепенно исчезать из моей жизни.

Секретная лаборатория

– Ты дельную книгу читаешь, – сказал Юрка, показывая на учебник по неорганической химии для студентов сельскохозяйственных институтов, лежащий у меня на столе. – Тут у нас с пацанами идея появилась, и твои знания сейчас очень нужны.

После книги «Иду на грозу» я решил стать физиком. Перед тем как заснуть, я представлял себя стоящим у доски с написанными формулами. Я говорил что-то умное, и седые ученые, открыв рты, слушали меня, еле удерживаясь от аплодисментов. Книг по физике дома не было, но я где-то раскопал учебник по химии и часами мог его листать, разглядывая картинки с колбами и ретортами. Физика мне так и представлялась: много стеклянной посуды и красивые разноцветные жидкости. Текст я не читал, мне вполне хватало картинок.

– Мы вчера сидели на лавочке и придумали, как можно быстро разбогатеть, – продолжил Юрка. – Ты представляешь, сколько денег лежит в телефонах-автоматах в конце дня?

– Нет, не представляю, – пробормотал я, не понимая, какое отношение имеет неорганическая химия к телефонам-автоматам.