Я посетил сей мир. Дневники, воспоминания, переписка разных лет. Книга вторая

«Дорогой Владимир Сергеевич!

Иерей Михаил из г. Иваново и вся наша семья сердечно поздравляет Вас и Ваших близких с Великим Светлым праздником Святой Пасхи, Праздником Великой Победы и Праздником Первомая.

От всей души желаем много здравия телесного и еще более душевного, а во всех добрых делах благого поспешения.

В церкви сейчас идет приуготовление к Светлому Торжеству Святой Пасхи. Да наполнит оно и Ваши души. А в миру, видимо, все так же кипят страсти…»

Спасибо, спасибо. Тем более что все эти душевные слова от бывшего преподавателя марксизма-ленинизма. Исполать! Потом Михаил Иванович произнесет прекрасную речь на моем юбилейном вечере в ЦДЛ, начав его – человек начитанный – строками известного стихотворения Исаковского:

Оно пришло, не ожидая зова,
Пришло само – и не сдержать его…
Позвольте ж мне сказать вам это слово,
Простое слово сердца моего…

* * *

Прочитал в «Нашем современнике» сказочку Шукшина «До третьих петухов». Отменно! Но как удалось пропихнуть? Как пропустили? Диво дивное! Викулов говорил, что первоначально заглавие было «Иван, не спи!»

* * *

«Дом на набережной» Ю. Трифонова удивил неряшливостью текста. Чего стоят бесконечные рифмы: сказали – указали, машину – магазину, батон – Антон… В прозе не может быть ничего хуже. Человек не слышит собственный текст.

* * *

Лейбниц: «Если бы геометрия же противоречила нашим страстям и нашим интересам, как нравственность, то мы так же спорили против нее и нарушали ее вопреки всем Эвклидам и Архимедам». Эту мысль в более сжатом виде повторял Ленин: «Если бы геометрические аксиомы затрагивали интересы людей, они опровергались бы».

* * *

Читаю я довольно много: «Дом на набережной» Трифонова, «Затмение» Тендрякова, «Осень патриарха» Маркеса, Бондарева… Но вот первые два уже и не помню.

Двоякодышащие за работой

В октябре 1969 года я напечатал в «Литературке» сердитую статью о повести Б. Окуджавы «Бедный Авросимов». Сам автор ничуть не был обижен или огорчен. Пожалуй, наоборот, увидев меня в ресторане ЦДЛ, он подошел и сказал, что со многим в статье согласен, и пригласил за свой столик, за которым сидел с Борисом Балтером, а перед ними – бутылка с Араратом на этикетке. В самом деле, кто о нем раньше так лихо писал да еще в «Литературке».

Но редакционное начальство думало иначе. Ведь я был членом редколлегии журнала. Двоякодышащий Сергей Баруздин куда-то исчез и поручил парторгу Валентину Оскоцкому, явившемуся в редакцию после ВПШ, и ответственному секретарю Александру Николаеву разделаться со мной.

Они позвали меня в кабинет главного.

Сашка молчит.

А этот архимарксист допрашивает: «Как же это вы, будучи членом редколлегии?.. Признаете свою вину?» Но у меня позиция твердая: повесть напечатали в журнале без обсуждения, даже без прочтения членами редколлегии. А в ней ворох разного рода чепухи, которую, выходит дело, я одобряю, поскольку мое имя стоит на обложке журнала. Они свое, а я свое. Словом, пишите, говорят, заявление об уходе по собственному желанию, а то хуже будет. Не стал я торговаться, не стал упираться, видя рожу супермарксиста. На другой же день подал: «Прошу освободить с 9 ноября 1969 года», т. е. сразу после Октябрьских праздников. Так нет же! Гипермарксист настоял на освобождении с 6 ноября. Двух дней праздничных не пожелал уступить.

* * *

Зимой того года, обретя статус вольного художника, я поехал в Щелыково, к Островскому, в дом отдыха артистов (ВТО). Благословенный уголок русской земли! Там меня ждал с детства знакомый почитатель моей старшей сестры, так и оставшийся холостяком, Леонид Иванович Антропов, замечательный человек, и не только тем, что коллекционировал кирпичи разных исторических эпох. Он с гордостью показывал мне свою редкостную коллекцию, утешение холостяка. Много ли на свете таких антиков?

Мама и Владимир Даль

18 марта 1969 г.

Вот как говорит мама:

– Они думают, что они на дрожжах, а они на гуще.

– В каждом дому – по кому, а в моем – все два.

Когда лежала больная, а я ее умыл и привел в порядок:

– Ну вот, ты меня образил.

О Тане: «Востроносый муравей».

Об одной знакомой, на которой я чуть не женился: «Оплетистая баба».

Не Евтушенко, а Латышенко. Не Вьетнам, в Вьетман.

26 марта

Вечером, придя из парикмахерской, я сказал:

– Сегодня я буду спасть на твоей кровати, мне надо хорошо выспаться, а ты поспи на раскладушке.

Обиделась, буркнула:

– Ты хочешь, чтобы я работала, как лошадь, а спала, как петух.

29 апреля

Вернувшись из Измайлово, мама стала расхваливать тамошнего щенка:

– Такой веселый, курбастенький…

Я это слово никогда от нее не слышал и не понимаю. Раскрыл Даля. Да, есть, оказывается, такое слово. В Пензенской, Владимирской и Казанской областях говорят: курбатый, курбатик, курбыш – малорслый, коротыш, коропузик, толстячок, куций, бесхвостый. Значит, слово употреблено совершенно точно в смысле «толстячок».

* * *

«Милый Бушин!

Примите самые теплые и искренние поздравления с Новым годом.

Володенька, я не могла написать Вам раньше. Моя замотанность и деревенская отдаленность тому оправдание.

Но в моей ежедневной суете есть минуты, когда принадлежу только себе и Вам, мой добрый друг. Скажите откровенно, Ваши впечатления обо мне еще не утихли, не погасли? А новых я не могу дать, устала. Вы – моя повторившаяся молодость…

    Ирина».

«Когда строку диктует чувство…»