8, 9 – аут. Потустороннее

– Конечно. Хотя надо бы, конечно, каждое из них сначала попробовать. Просто так, умственно, я думаю, запомнить, чем отличается одно мясо от другого, будет трудно. Более того, как вы говорите, просто невозможно. Давайте, вот сейчас они уйдут, а мы все эти три мяса попробуем? Кстати, про рыбу вы ничего не сказали? Рыба…

– Никаких рыб. Мы не японцы. А осетрина здешним жителям не по карману.

Они все выучили, но, как назло именно Олесе заказали четвертый вариант мяса. Пришел известный адвокат Семенов с двумя молодыми телками и сказал, что:

– Дамы хотят… шашлык. Элементарно, Ватсон? Шаш-лык. – И он пошел курить.

– Неужели вы любите шашлык? – спросила Олеся оставшихся за столом девушек.

– Есс! – ответила одна.

– Очень! – сказала вторая.

– Может быть, стейк по-флорентийски? – спросила официантка.

– Мей бы, – сказала Таня. Первая.

– Но позже, – добавила Оля. Вторая. – Мы выкажем неуважение Семену Семеновичу, если переиграем заказ.

– Вы можете это понять своим толстожопым умом? – мягко спросила Таня.

– Нет, вы не обижайтесь, – сказала Оля. – Но надо же иметь совесть. Зачем вы настаиваете на том, чего мы не хотим? Сказано же вам: шашлык! И валите на – сл. на х – отсюда.

– Чё делать? – Олеся подошла к стойке бара, где Галя стояла у кассы и пробивала чеки на кухню. – Эти телки ругаются, и не хотят менять заказ на другое мясо.

– А что с ними делать? – сказала Галя, продолжая пробивать. Уроды. Им не докажешь, что у нас нет шашлыка. Ты им предлагала отбивную, фаршированную яблоками и луком?

– Не успела. Они не хотят даже слушать разумные речи.

– Боятся Семена. Он сделал заказ – всё, – производное от слова на букву п.

– А он, что, злой?

– Нет, добрый. Пока не разозлится. Пьяный вообще отморозок. Обязательно полезет на кухню. Я там придумала ставить, когда он придет, горячий чайник, чтобы он обжегся и больше не ломился на кухню. – Она помолчала. – Где эти друзья? Непонятно. Алексей обещал вечером помочь жарить мясо, а сам… а сам не идет.

– У него две дамы, – сказала Олеся. – Пока туда – сюда, это, то. Их не дождешься. Придут поздно.

На кухне в это время был Валера. Пришлось за ним сбегать через дорогу. Повар, который приходил за день этого стажироваться, сегодня не пришел. А зачем приходить? Галя так ему и сказала?

– Придешь? Лучше не приходи. Ясно, что не можешь угадать степень прожарки медиум, которая у нас обычно идет. То у тебя с кровью получается, то Велл Даун.

– Что такое Велл Даун? – спросил новый повар.

– Полный отстой. Понял?

– Понял. Хорошо. Я приду.

– И не пришел. Тварь бессмысленная, – резюмировала Галя.

– Да молодые они все с приветом, – поддержала Галю Олеся. И добавила: – Но делать что-то надо.

– Валера сделает шашлык.

– Да? А в чем тогда проблема?

– Да никаких проблем, – ответила Галя. – Просто опять уйдет.

– Почему?

– Семен опять ему на голову этот шашлык наденет.

– Не понравится, что ли? Перемаринован?

– Если бы. Пережарит.

– А зачем пережаривать-то? – не поняла Олеся.

– Да, – сл. на х – его знает. Начнет думать о чем-то. Будет курить, смотреть в окно и думать. А шашлык пережарится. Объясняла, объясняла ему, что от мяса нельзя даже глаз отрывать, пока оно жарится. Нет, он должен обязательно о чем-то подумать.

– Ну и ну, – покачала головой Олеся.

– Да полный Даун.

– Почему он так делает? – удивилась Олеся.

– Ты его спроси, почему он трахается всю ночь. А потом днем у него крыша едет. Спать хочет. Вот и стоит, прикидывается, что думает.

– А на самом деле спит?! – ужаснулась новая официантка.

– Тем более, у нас нет вырезки для шашлыка. Обычный карбонад надо долго мариновать.

– Иначе будет жестким, – сказала Олеся. – Я знаю, пробовала не маринованный. А чурки жрут.

– Так они жрут баранину или говядину. Ту же самую, из которой мы делаем флорентийские стейки. Их можно даже не солить перед жаркой.

– Потом?

– Потом суп с котом. Что делать будем?

– Может дать ему?

– Что? – не поняла Галя.

– Ну, как что? Это самое.

– Бесполезно. Трахнет, а потом все равно будет требовать шашлыки. И чтобы был сочным! Наглый, как танк.

– Если бы была Дашка, она бы уговорила его, – сказала Галя.