8, 9 – аут. Потустороннее

Они уже осматривали второй этаж, где был всего один кондиционер на две комнаты.

– Странно, – сказал Алексей, – мы действительно где-то были с тобой без Даши. Но где? Я не помню.

– Между прочим, здесь довольно тяжело жить, – сказала София.

– Почему? – спросил Алексей.

– Здесь полно разных маленьких зверей.

– Например? – спросил Алексей.

– Это комары, во-первых. Достаю-ю-т! Маленькие вампирищи. Мухи, слепни. Как здесь отдыхать, я не понимаю?

– По новым правилам оформления отдыха, мы имеем право, провести здесь одну ночь. Ты согласна?

– Надо проверить, есть ли в комоде постельное белье. Есть! – радостно воскликнула София. – Мы остаемся.

– Я выйду на минуту, – сказал Алексей.

– Зачем? – спросила София.

– Я только поставлю Харлей на сигнализацию.

– Прости, но мне почему-то страшно оставаться здесь одной. Я пойду с тобой, хорошо?

Они вышли в безветренную, душную ночь.

– А этим комарам безразлично, душно или нет, – сказала София. – Все равно кусаются. – Она шлепнула левой рукой по правой. – Будет чесаться. Я даже не замечаю, когда эти черти кусаются. А прихожу домой – болит.

Алексей не успел ответить.

– Мне кажется, я слышу шум моря, – сказал он.

– Да? И комары пропали, – сказала София. – Может быть, пойдем назад в дом? Мне стало страшно. Как… Я хотела сказать: перед грозой. Но ведь в последнее время перед грозой не страшно. Мы только и делаем, что ждем грозу.

– Прошу прощенья, – услышали они из-за кустов. София подпрыгнула, а Алексей схватился за сердце. – Может быть, вам это не нужно, – сказал, выходя из-за кустов, невысокий мужик, – но вам презент. – И он одной рукой вынул из-за спины другую. И не случайно. Я имею в виду, не случайно правая не шла сама из-за спины зам. начальника лагеря. Там была бутылка Камю.

– Это от кого? – спросила София. – От администрации города?

– Нет, – ответил Лука Лукич. – Откуда у администрации города свои деньги. – Это от нового владельца этого санатория.

– Неужели продают уже такие большие объекты государственной собственности?! – ахнула София.

– Нет, пока что только сдают в аренду, – сказал Лука, открывая штопором бутылку, – на сорок девять лет. – И добавил: – Подержите стаканчики. – И мягкие полиэтиленовые стаканчики появились в его руке, как по мановению волшебной палочки.

– Как насчет закуски, Лука Лукич? – спросила София.

– Дорогая София! – неожиданно воскликнул зам. нач. София опять вздрогнула, а Алексей только покачал головой. – Вот теперь разрешите презентовать вам, так сказать, презент. – И он подвесил на пальце ключи.

– Ключи от машины?! – изумилась София.

– Ноу, ноу!

– А что это? – так же, как и София, Алексей не понял назначения связки ключей, подвешенных на коробочке с кнопками сигнализации.

– Это ключи от вашей, так сказать, резиденции. Я поясню, – добавил зам. нач., видя, что друзья не догоняют.

Вы ведь спросили:

– Где закуска?

– Я ничего не спрашивала, – сказала София.

– Я тоже, – сказал Алексей. – Если не считать исключительного обстоятельства, что я говорил, но забыл.

– И я вам отвечу, – продолжал Лука Лукич, не обращая внимания на попытки гостей вставить своё слово в его доклад. – Я ее повесил. Да, друзья мои, у меня просто не было другого выхода. И знаете почему? Она стала слишком мягкой. По отношению к людям, я имею в виду. Настолько мягкой, что я повесил эту размазню на сучок. Итак, я думаю, все догадались, что это была шоколадка. Очень вкусная, горько-сладкая шоколадка. Но из-за жары она стала такой же податливой, как Венедикт Ерофеев после бутылки денатурата и двух коктейлей Субботник Комсомолки и Первая Девушка Комсомольца. Но не в них дело. Не в них, друзья мои. Просто… Жара! Я бы даже добавил по Шварценеггеру:

– Красная Жара!

– Мы понимаем, – перебил оратора Алексей Моцарт, – но пора уже перейти к самому тосту.

– Так выпьем за то, чтобы у нас всегда было чем закусить коньяк Камю, несмотря на жару, из-за которой расплавилась моя шоколадка, и я повесил ее на сучок, как повесил бы самого Виктора… прошу прощенья, Венедикта Ерофеева, если бы он выпил этот денатурат и эти два комсомольских коктейля. Если бы, – я прошу обратить на это особое внимание, – была такая жара, как сегодня, вчера и позавчера. Что было раньше, я просто не помню из-за этой жары.

– Ближе к телу, Лука Лукич, – сказала София, – я то у меня уже затекла рука с этим стаканчиком. Его, между прочим, тяжело держать. И знаете почему? Он слишком мягкий.

– Я вас понимаю, София, – сказал Лука Лукич, – ибо он такой же мягкий, как натуральная шоколадка Мы на Севере, которую я вынужден был повесить на сучок. Итак, друзья мои, у вас в руках подарок, который вам делает арендатор этого лагеря. Это ключ от вашего коттеджа. Вы думаете, что вам не нужен ключ. Вы думаете, что не запирали дверь дома, из которого недавно вышли? Нет! Ибо двери закрываются автоматически. Как в московском метро. Как дверь хорошего мерседеса.

– А разве бывают плохие мерседесы? – смогла вставить София несколько слов в речь зам. нача.

– Так я об этом и говорю, – смело резюмировал Лука.

Сейчас вы нажимаете кнопку на брелке, дверь открывается автоматически, вы поднимаетесь наверх, там в морозилке, которая стоит в вашей спальне, вы берете шоколадку. Твердую, как семга, пойманная белым медведем на Северном Полюсе, и замороженная на сильном морозе до завтра. Так сказать, впрок.

– Насчет семги… – хотел сказать Алексей, но Лука Лукич его остановил предупредительным поднятием руки ладонью вперед.

– Никаких семг! – Вы берете твердую горько-сладкую шоколадку Сияние Севера, и быстро спускаетесь сюда. Окей?

– Хорошо, – сказал Алексей, – я схожу.

– Лучше я, – сказала София.

– Я чувствую, что это будет слишком долгая песня, – сказал Лука, – пойдемте все вместе. Там выпьем, закусим, а потом уже дискутируйте хоть до самого утра. Хоть на полу, хоть прямо на кровати.

Наконец, они выпили почти всю бутылку. Пока не закончилась вся твердая шоколадка. Лука Лукич уже двинулся к двери, когда София спросила:

– Вы говорили, или я пропустила:

– Как звали того парня, который преподнес нам этот презент?