Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга шестая

Мы с Анной зашли в ближайшее кафе (Анна даже помнит его название – «Эра») и заказали по бифштексу, на котором лежало яйцо-глазунья. Какой вкусный был бифштекс!!!

Фильм «Мужчина и Женщина» и музыка в нём на нас тоже произвёли неизгладимое впечатление.

Дипломный проект

? Наступило время свободного, ответственного и волнительного творчества – период написания дипломного проекта.

Писали дипломную работу мы совместно с Мостивым. Вел нашу работу кандидат технических наук подполковник Прохоренко.

Дипломная работа имела задачу оценить надежностные характеристики зенитно-ракетных комплексов. Объём действий предстоял титанический – выписать радиоэлементы всех схем ЗРК. Составить их количественный список и перемножить на интенсивность отказов каждого элемента схемы. Вручную! Если серьёзно относиться к этой работе, то она заняла бы пару лет кропотливого труда.

Мы с Мостивым корпели над схемами, проклиная судьбу. Но это было недолго.

Однажды Валера появился со статьей в газете: «Смотри!» Написано было о Минском Государственном институте иностранных языков. В статье говорилось, что доктор филологических наук Петровский составил алгоритмы перевода иностранных языков с одного на другой.

«Ну и что?» – не понял я.

«Объясняю, – начал Мостивой. – «Буква сама по себе ничего не значит. Логическая связь букв – слово уже содержит смысловую нагрузку. Логическая связь слов – предложение – более ёмкая смысловая информация»

«Ну и …? – ещё не понимал я. – «Будем филологами?».

«Нет, конечно, – возразил Валера. – «Но посмотри. Радиоэлемент сам по себе ничего не значит. Логическая связь радиоэлементов – схема. Она уже содержит принципиальное решение какой-то задачи. Логическая связь схем – конструкция – зенитно-ракетный комплекс!»

«Шикарная идея, – подхватил я. – Выписав элементы и установив между ними связь, можно проектировать оптимальные и унифицированные схемы. Следующий этап – агрегаты и комплексы…»

Идея приобрела очертания. Когда мы доложили о ней нашему научному руководителю, то он подпрыгнул от радости: «Это будет моя докторская диссертация!»

«Чья???» – нескромно переспросили мы.

Однако эйфория Прохоренко была недолгой и сменилась печалью:

«Стоп, а что толку от вашей идеи? У меня самого идей как на… морщин! Как её реализовать? Где взять алгоритмы?»

Он был уверен, что доктор филологических наук Петровский свои алгоритмы перевода иностранных языков нам не даст. Но мы с Мостивым решили – попробуем добыть. Чем чёрт не шутит?

Сходили в Минский Государственный институт иностранных языков, записались на приём к Петровскому. В назначенный день и час мы пришли в институт. Он нас принял:

«Слушаю Вас, молодые люди. Чем я интересен защитникам Отечества?».

Как могли, рассказали о нашей идее воспользоваться плодами его труда.

Идея ему очень не понравилась.

«Это моя докторская диссертация, которую я защитил. В настоящее время работаю над её совершенствованием и никому ничего давать не собираюсь. Это во-первых.

Во-вторых, работа имеет гриф «секретно». Всё. Разговор окончен».

Валерка толкнул ответную речь, в которой сказал о значимости работы для науки, о многом хорошем, присущем самому Петровскому…

«Мы уверены, – закончил он, – что Вы окажете содействие укреплению обороноспособности нашей великой Родины!» Уже были не Сталинские времена, но Петровский дрогнул:

«Хорошо. Завтра принесёте допуски к секретным работам, а я дам разрешение, и вы получите в секретной части института мою работу. В качестве исключения и без права копирования»

Мы ещё не успели восторжествовать, как он добавил: «Получите ровно на пятнадцать минут».

Мы ушли в раздумье: «Что делать? Ведь пятнадцать минут нам ничего не дадут!»

На следующий день я даже не хотел идти в институт, но Мостивой настоял: «Надо!» Получили в училище допуски к секретным работам и пошли.

Секретная часть института была маленькой комнатой с одиноким столом. В ней никого. Постучали в небольшое окошко стены, и оно распахнулось. В окне просматривалась седая голова старушки – секретчицы. Она была в курсе, и, выдавая работу Петровского, предупредила:

«Садитесь за стол. Переписывать ничего нельзя. Засекаю пятнадцать минут…»

Работа была формата А 4, но её толщина была ужасна. Стол, за которым нам предстояло работать, из окошечка секретчицы не просматривался, так как прилегал к стене сбоку от него.

В работе мы опустили вступление – сразу перешли к алгоритмам. Только я собрался их посмотреть, как Мостивой прошептал:

«Листай по команде» и… достал фотоаппарат.

Свою старенькую «Смену – 2», с которой не расставался все пять лет учёбы. У меня не было времени и возможности испугаться, зная, что за это положено.

Я начал листать. Мостивой – фотографировать и кашлять при каждом снимке. Его кашель не позволял секретчице услышать звук перемотки пленки, ведь нас от неё отделяла только тонкая стена. После нескольких сделанных Мостивым снимков секретчица громко пробурчала: «Надо лечиться, а не разносить заразу» и захлопнула окошко.

Работать стало легче, но вскоре закончилась пленка. Сделано было 36 кадров, а алгоритмов более сотни.

Запасной пленки Валера не взял, да и не успели бы. Операция прошла успешно. Нас никто не застукал, а в отведенное время мы уложились.

Теперь мы молили Бога, чтобы получились фотографии.

Они получились.

Кандидат технических наук подполковник Прохоренко до такой степени хотел стать доктором наук, что теперь свой рабочий день начинал и заканчивал с нас. Один и тот же вопрос: «У Вас получается?» не давал ему покоя. Но не только вопросы задавал Прохоренко. Он сумел «пробить» и закрепить за нами трёх программистов вычислительного центра училища работающих на ЭВМ «Минск – 32». Они начали запись добытых алгоритмов на языке «Алгол – 60». Через неделю ЭВМ выдала частотный список радиоэлементов ЗРК и посчитало их наработку на отказ, подсчитала интенсивность отказов и закон их распределения.

Я представляю, чего можно было бы достичь, сфотографируй мы все алгоритмы. Но Прохоренко ликовал и от этого. Он предложил нам параллельно с дипломом оформлять документы на изобретение. Оформили. На троих. С ним.

Конечно, для нас на оформлении всё и закончилось, а он через полтора года стал доктором технических наук, защитив диссертацию по нашей теме.

Нас это «изобретение» совершенно не волновало: Бог дал, Бог взял. Итак, всё получилось великолепно благодаря идеи Мостивого. Досрочно был готов диплом, появилось свободное время.

Рецензии на диплом были великолепные – спасибо Прохоренко – он подсуетился и здесь.

Это время было кульминацией торжества души. Мы чувствовали, что цель поставленная пять лет назад достигнута. Была и нотка грусти: понимали, что через короткое время разлетимся по жизни если не навсегда, то надолго.

Эти свободные дни (у кого они были) проводили, кто как хотел.

Слава Трёкин вспоминает:

«…В свободное время любители преферанса устраивали товарищеские встречи. Засиживались допоздна. Одна из таких «игровых» комнат находилась рядом с нашей. Как-то раз, под утро просыпаемся мы и видим, что из розетки валит дым. Мы повскакали, думая, что короткое замыкание и загорелась проводка. Стали собирать вещи и готовиться к эвакуации. Кто-то побежал обесточивать линию…