Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга восьмая

Начальник штаба, начальник разведки и комбат стартовой батареи «дослуживали до пенсии» придя в дивизион с других видов вооружений ПВО.

Все они старше меня на 12 – 15 лет, и им как в тюрьме – надо было только «отсидеть срок» и свобода.

Им было всё «до фени», а о том, чтобы их научить не могло быть и речи, но я всё же пытался это сделать.

Три «пенсионера» непроизвольно объединились в борьбе с моими потугами сделать из них классных специалистов.

Ежедневно в 8.00, я, проводил развод на занятия и места боевого дежурства. Ставил задачи заместителям и командирам подразделений на служебный день. Вечером, в 20.00 подведение итогов, на котором они отчитывались за свои дела.

Со временем стал замечать, что всё меньше выполняется моих указаний и всё больше находятся у моих подчинённых причин для их невыполнения.

Объяснения попыток невыполнения, порученного стали перерастать в демагогию с намеками на мою молодость и свою «старческую мудрость».

Это было мной резко пресечено. Теперь я начал ставить задачи на разводе в форме приказов.

Тогда начальник штаба, начальник разведки и комбат стартовой батареи в один голос с 20.00 на вечернем совещании стали отрицать ряд утренних задач, говоря, что их слышат впервые.

Замполит пытался им напомнить о том, что они коммунисты – бесполезно, тем более начальник штаба

майор Музыкин был секретарём первичной партийной организации дивизиона.

Видя нарастающее сопротивление, я завел журнал приказаний, и теперь после развода доводил поставленные задачи исполнителям под роспись.

Вечером виновных в невыполнении моих указаний стал наказывать за низкую личную исполнительность. Первой «жертвой борьбы» стал 45 летний комбат старта – капитан Абросимов.

После объявленного мной взыскания он «взвился как ужаленный» и начал мне хамить.

Пришлось выгнать его из кабинета. Позже, через час, его вызвал. В присутствии замполита сказал, что вижу в нём одном проблему низкой исполнительности в дивизионе. Предупредил, что если он не изменит своего отношения к служебным обязанностям, то напишу рапорт об отстранении его от должности, с последующим увольнением из вооружённых сил.

Замполит меня поддержал. Сказал, что он будет докладывать начальнику политотдела о безответственном выполнении служебных обязанностей коммунистом Абросимовым.

Комбат сник, не ожидая такого оборота событий – ему совсем не хотелось оказаться в такой «мельнице неприятностей» одному.

На следующий день капитан Абросимов выполнил всё поставленные задачи и был на совещании «тише воды, ниже травы».

Теперь «сопротивлялся» мне начальник разведки капитан Усачёв, а начальник штаба майор Музыкин ему поддакивал. Они ещё не знали, чем закончилась «вчерашняя история» с Абросимовым.

Я поступил с Усачёвым точно так же как с комбатом. Наказал, а, оставив одного в кабинете, сказал, что теперь он является первым кандидатом на увольнение. Капитан Абросимов вчера меня отлично понял, и я думаю, что мы нашли с ним общий язык.

Усачёв не был «мощным противовесом», он был демагог и болтун. Оказавшись «виновным» на «острие моей атаки» сразу же испугался и стал заверять нас с замполитом в том, что теперь будет служить Родине верой и правдой.

Дела в дивизионе пошли лучше.

Думаю, что мои приказания теперь оспаривались только в туалете – внешне «оппозиция» была сломлена и затаилась.

В течение полутора лет капитаны Абросимов и Усачёв дослужились до предела своих «пенсионных мечтаний» и были уволены из армии.

Их места заняли молодые, толковые офицеры.

Из «оппозиционной троицы» остался служить в дивизионе только начальник штаба майор Музыкин.

Остался выжидая. Не один, а с большим камнем за пазухой…

Наступила зима. Паром встал. Теперь через реку Шексна мы переправлялись по льду. По первому, не совсем окрепшему льду.

Меня вызвали в бригаду вместе с начальником штаба для получения совершенно секретных пакетов – сигналов применения спец оружия.

Каждый из нас должен был получить свой пакет лично. Перевозить их положено с охраной, в сейфе.

Сейф небольшой, два человека легко поднимают.

Установили его в кузове грузовика, выставили охрану: начальник караула сержант Зимка и двое солдат караульных. До штаба бригады добрались без проблем, получили пакеты.

На обратном пути, когда подъехали к переправе, все кроме водителя и одного караульного (оставшегося охранять сейф в кузове), вышли из машины и пошли по льду пешком. Так положено по технике безопасности.

Шексна, в месте переправы, шириной метров триста. Машина тихонько едет, а мы идём за ней.

Неожиданно, когда до берега оставалось метров двадцать, лёд затрещал, и проломился под задними колёсами машины.

Мы и моргнуть не успели, как задние колёса ЗИЛ – 157 провалились под лёд. Машина осталась стоять не дороге передними колёсами, почти в вертикальном положении. Все бросились к торчавшей надо льдом части кузова и помогли выбраться караульному.

Он нам сказал, что только машина начала проваливаться – сейф заскользил по кузову, и, проломив «хилые» дощечки изображавшие задний борт, исчез в воде. Солдат, только успел сам вцепиться в кузов, чтобы не свалиться в полынью.

Я увидел, как начальник штаба майор Музыкин услышав, что сейф утонул, сел задницей на лёд и схватился обеими руками за голову.

У меня самого внутри всё «оборвалось» – сейф ушёл под воду с пакетами грифованными литером «К»!

Надо что-то срочно делать! А что?

Замерили палкой – глубина реки, куда упал сейф, около двух метров. Вроде бы его нащупали

А как достать? На улице за минус 20°. Темнеет.

Начальник караула сержант Зимка, здоровяк с Днепропетровска под два метра ростом, предложил за ним нырнуть.

У меня выбора не имелось. Необходимо справляться с вытаскиванием сейфа своими силами и срочно.

Это не машина, которую можно вытащить потом всеми тракторами, которые есть в деревне или вызвать на помощь из дивизиона.

Сержант Зимка разделся и полез в разлом льда позади машины.

Возился в воде он не долго, но мне показалось, что прошла уйма времени. Присев, он скрылся подо льдом, а через несколько секунд мы уже подхватывали сейф у него из рук.

Растёрли сержанта снегом. Майора Музыкина я отправил в деревню, на почту – вызвать за нами пару машин из дивизиона.

Всё обошлось. О произошедшем никто никому не донёс, а если всё же сообщил, то никто «сверху» не был заинтересован в огласке этой истории.

Спасло, и то что начальник штаба упаковал полученные нами в штабе документы в непромокаемые спецпакеты, склеенные из прорезиненной ткани. Они не повредились, только намокли немного уголки. Провалившуюся машину доставали целые сутки АТТ и тремя тракторами.