Происки любви

Виктор достал кассету, на которую Люся переписала материал, вставил её в видеомагнитофон и уселся напротив с твёрдым намерением найти в пресловутой сцене ускользнувшую изюминку, сделать из неё маленький шедевр, который теперь, скорей всего, так никто и не увидит.

Намерению этому, однако, не суждено было осуществиться. Не успел Саня возникнуть на экране, как тут же неестественно вытянулся по диагонали и противно замелькал, мельтеша перед глазами.

Виктор выругался. Магнитофон портился уже далеко не в первый раз, на самом деле его уже давно следовало сменить, но некая сентиментальная инерция не давала ему это сделать. Слишком уж много было связано с этим старым видиком. Сколько ночей провели они вместе, сколько замечательных, любимых фильмов крутилось в его недрах, доставляя владельцу ни с чем не сравнимое наслаждение!..

Виктор встал с кресла и, ожесточённо крутя диск своего старого аппарата, набрал мобильный номер Гены, телемастера, с которым когда-то жил по соседству. Несмотря на переезд, он по старой привычке по-прежнему пользовался Гениными услугами, тем более что в связи с давностью знакомства их связывали почти приятельские отношения.

– Нет, проблем, Борисыч, – весело объявил Гена, выслушав сетования Гордина. – Завтра-послезавтра всё равно буду в центре, так что заскочу.

Делать было нечего.

Виктор подобрал дистанционное управление и выключил злополучный магнитофон. На телеэкране тут же появилось вполне пристойное чёткое изображение. Шла популярная передача «Что у нас вкусненького?».

Виктор, плотно сжав губы, уставился в телевизор. Белокурая ведущая, грудь которой нагло рвалась из тесной блузки, сладостно улыбалась ему с экрана.

Он очень хорошо знал эту ведущую. Он знал её наизусть – от хрипловатого гортанного голоса до скрытых от широкого телезрителя ямочек и родинок.

Передачу вела изменившая причёску и постаревшая разве что чуть-чуть, тут надо отдать ей должное, Нонна Поглазова.

Мутотень была полнейшая.

Глава восьмая

Встреча

– Ну как тебе на ветке? —
Спросила птица в клетке.
– На ветке как и в клетке,
Только прутья редки.

    О. Григорьев

Олеся шла по Тверской своей чуть танцующей походкой, с прямой спиной, по привычке гордо подняв голову и не обращая ни малейшего внимания на оглядывающихся на неё мужчин.

Эти полторы недели, прошедшие с момента её появления в столице, резко изменили все её привычные представления о жизни, ей казалось, что она повзрослела за это короткое время лет на десять, если не больше.

В первый же вечер обнаружилось, что жениться на ней Валерий отнюдь не собирается. Мало того, он с демонстративным спокойствием пояснил при этом, что на материальную его поддержку ей тоже нечего рассчитывать. На вопрос же, какую работу она, Олеся, может найти, не имея ни специального образования, ни московской прописки, он только нагловато усмехнулся, недвусмысленно давая понять, что при её-то внешности подобные проблемы решаются на раз.

Кончилась вся эта бурная долгожданная встреча тем, что Олеся, гордо хлопнув дверью, посреди ночи оказалась на улице и, пару суток проведя на вокзале, в конце концов сняла на окраине скудно обставленную однокомнатную квартирку, заплатив за месяц вперёд и оставшись тем самым почти без средств к существованию. Не без труда устроившись официанткой в небольшом ресторанчике «Тихий уголок», она довольно быстро уяснила, что на заработки эти прожить всё равно невозможно, тем более что половину вырученных чаевых ей приходилось отдавать лысоватому менеджеру Славе, с толстых губ которого никогда не сходила сальная, словно навечно приклеенная к ним улыбка.

Ситуация становилась всё более критической и неожиданно устаканилась всего лишь пару дней назад, после того как один из случайных посетителей, присмотревшись к девушке, предложил ей перейти работать в его клуб, обещая намного более высокую зарплату. Одновременно, благодаря новой подружке Зульфие, поварихе всё в том же «Тихом дворике», Олесе вот-вот должна были выдать справку в милиции о временной, полугодичной регистрации по её, Зульфии, адресу, что, соответственно, придавало ей некий официальный статус, позволяющий, по крайней мере, не прятаться от вездесущих ментов, намётанным глазом вылавливающих в столичной толпе незарегистрированных, а стало быть, подверженных штрафам, высылкам и прочим унижениям приезжих.

Нынче, получив расчёт, Олеся впервые за прошедшее время оказалась наконец-то в центре города. На новую работу ей надо было выходить только через два дня, и сейчас она с удовольствием вышагивала по тротуару, разглядывая роскошные витрины дорогих магазинов и наслаждаясь тёплым, золотистым осенним днём.

Олеся была так счастливо устроена, что любой пустяшной детальки, чем-то особо выразительным привлёкшей её внимание, как, скажем, переливающейся на солнце капельки, чудом сохранившейся от недавно прошедшего дождя и зависшей в уголке загнутого дубового листика, было порой вполне достаточно, чтобы вызвать в ней восхищённо-восторженное состояние. Причём подобное состояние потом ещё долго, по инерции, владело ею после того, как и листик этот, и эта капелька давно уже исчезали из памяти, и сама она, ежели бы кто спросил, явно затруднилась бы объяснить, отчего пребывает в подобном замечательном настроении.

Сегодня же ей вообще всё нравилось, всё было выпукло, ярко, необычно. Было такое чувство, как будто кто-то внезапно изменил чёрно-белое изображение на цветное, и теперь она распахнутыми глазами впитывала в себя эти новые, заполняющие всё её существо краски, подставляла щёку нежно касавшемуся её ласковому солнцу, умилённо любовалась узорчатой тенью от дерева на неожиданно выбеленной ярким светом стене старинного здания.

– Ваши документы, девушка! – произнёс строгий голос, мгновенно возвращая Олесю к суровой действительности.

Цветное кино разом закончилось, изображение вновь стало даже не чёрно-, а серовато-белым.

Голос принадлежал тщедушному с виду белобрысому пареньку, одетому в милицейскую форму. Рядом с ним стоял второй мент, чуть покрупнее, курносый и веснушчатый, неприязненно разглядывающий её.

Олеся, нервничая, извлекла из сумочки все свои документы, включая школьный аттестат зрелости, удостоверение какого-то казахского учреждения, где она одно время работала секретаршей, читательский билет Таразской городской библиотеки, а также аккуратно сложенную в четырёх местах справку о том, что паспорт её находится на регистрации в отделении милиции Кунцевского района города Москвы, и молча вручила всю эту кипу милиционерам.

Оба с подозрением воззрились на полученные бумаги.

– Это шо такое, это ж не паспорт! – резонно заметил белобрысый, раскрывая удостоверение и тщательно сличая фотографию с оригиналом.

– Регистрация где? – спросил веснушчатый, плохо выговаривая букву «г», отчего вопрос прозвучал почти издевательски: «Рехистрация хде»?

– Понимаете, – волнуясь, начала объяснять Олеся, – я сдала паспорт в милицию на регистрацию, они сказали, в конце недели будет готова. Я завтра должна получить. Вот тут справка есть.

– Справка про то, что нет справки! – съязвил веснушчатый и гоготнул в восторге от собственного остроумия. – Значится, нет рехистрации! – с каким-то затаённым злорадством заключил он, успокоившись.

– А билет где? – спросил белобрысый, разворачивая справку и зачем-то рассматривая её на свет.

– Какой билет? – не поняла Олеся.

– Билет в Москву, когда приехала?

– Вот он! – Олеся судорожно вытащила по счастью сохранившийся авиационный билет.

– Так, – удовлетворённо крякнул веснушчатый, быстро выхватывая билет у неё из рук. – Просрочено!

– Что просрочено? – опять не поняла Олеся, на глаза которой уже стали наворачиваться слёзы.

– Постановление правительства Москвы – положено только три дня без регистрации! – торжествующе объяснил белобрысый.

– А у тебя вон уже две недели будет, – добавил веснушчатый, переходя на «ты». – И паспорта нет. Пройдём!

И, крепко ухватив Олесю под локоть, он потянул её к припаркованным неподалёку милицейским «Жигулям».

– Никуда я не пойду! – звеняще выкрикнула Олеся, беспомощно оглядываясь по сторонам. – За что?! Я же объяснила! Я ничего не сделала. Вон справка, там всё написано!

Однако попытки её привлечь внимание общественности никакого результата не возымели. Народ плавно и равнодушно обтекал всю троицу, никак не задерживаясь и не проявляя ни малейшего интереса к происходящему, что легко объяснялось привычной обыденностью подобной картины для москвичей.

– Лучше делай, шо те ховорят, – угрожающе зашипел веснушчатый, – а то захремишь на всю катушку за супротивление!

– Не переживай, там разберёмся, – осклабился белобрысый, подхватил её с другой стороны, и оба повлекли отчаянно упиравшуюся Олесю к машине.

Неизвестно что бы дальше произошло с бедной Олесей, проклинавшей ту злополучную минуту, когда ей взбрело в голову поехать прогуляться по центру без паспорта и регистрации, если бы вдруг на пути к милицейскому транспортному средству не выросла изящная девушка, решительно преградившая путь представителям власти.

– Вы что делаете! – возмущённо сказала она, тряхнув светлыми, завязанными в хвост волосами. – Я всё слышала! Вы чего к ней придрались?!

– А тебе какое дело! – поразился веснушчатый. – А ну отойди с дорохи по-хорошему!