Что делать?

– Ну а когда американцы нападут, будете ссылаться на нехватку рукавиц?

– С этими управимся до осени. Войска РВСН всегда на боевом дежурстве, хоть сейчас готовы выполнить приказ.

«Этого ещё не хватало! Нет, от меня такого приказа не дождётся – даже если выживу, вклады в зарубежных банках пропадут. А потому воевать с Америкой нет никакого смысла. Но с Самарой-то почему нельзя?»

– Я вот чего не понял, Панкрат Петрович. Наши сухопутные войска боеспособны или нет?

– Так точно, товарищ президент!

– Так точно да или так точно нет?

– Как прикажете.

Уже когда генерал покинул кабинет, Пеструхин тщательно обдумал ситуацию и пришёл к следующему выводу: «Нет, при таких генералах воевать нельзя, себе дороже выйдет. Сегодня у них полушубков не хватает, завтра обнаружится, что нет подков на жеребцах, а перед самым боем выяснят, что сабли не заточены». Решил вызвать на доклад главу Росгвардии.

– У тебя-то всё в порядке?

– Да как всегда.

– То есть?

– Грудью готовы стать на защиту правопорядка. Если демонстрацию или митинг несогласных надо разогнать, выполним приказ.

– Ну а Самару с ходу взять слабо?

После краткого раздумья генерал так сформулировал ответ:

– Если нас перцовым газом обеспечат в достаточном количестве, тогда не только город, всю Самарскую губернию погоним за Урал.

«Да уж, этому только прикажи, он всю страну поставит на колени. Вот только что будет, если газ на сопредельные территории пойдёт, на Казахстан и в Турцию. Тогда хлопот не оберёшься!»

Казалось бы, ситуация сложилась безнадёжная, но тут нежданно-негаданно в голове Пеструхина возникла гениальная мысль, словно бы внутренний голос подсказал: «А что если…» Тут же вызвал директора ФСБ, и вот уже сидят друг напротив друга:

– Ерофей Кузьмич! У тебя есть материалы на руководителей приволжских губерний?

– Да почитай на каждого найдётся компромат. Кто-то данью обложил несколько компаний, кто-то сам рулит крупной фирмой, хотя владелицей записал дочь-студентку или троюродного дядю. А есть и такие, что крышуют сеть подпольных борделей и казино…

Пеструхин от радости аж подпрыгнул на своём рабочем месте:

– Так это же замечательно! Ерофей Кузьмич, немедленно бери их в оборот, и чтобы завтра же заявили о своём отказе от учреждения независимой республики. А Забродина пусть выдворят с территории Поволжья, и чтобы духу его там больше не было!

Глава ФСБ смотрел на президента, не скрывая удивления, а потом спросил, чуть приглушив свой голос:

– Семён Иваныч! А зачем так сложно? У меня же и на самого Забродина есть компромат…

Возникла пауза, в течение которой Пеструхин пытался сообразить, кто главный в этом кабинете – он сам или же тот, что сидит напротив? «Ведь если есть материалы на Забродина, наверняка есть и на меня, однако напрямую о том спрашивать нельзя – сразу поставлю себя в зависимое положение. Так что же делать? Сегодня глава ФСБ надавит на главу Госдумы, но где гарантия, что дальше не пойдёт? Пожалуй, тут не обойтись без издания секретного указа о неподсудности высших чиновников государства. За рубежом такое правило давно уже негласно действует, а чем мы хуже? Только ведь главе ФСБ этого не объяснишь, хотя наверняка сам всё понимает».

– Сделаем так, Ерофей Кузьмич! Главу Госдумы не станем беспокоить, ещё неизвестно, как он отреагирует. А вдруг пойдёт ва-банк?

– Этот может.

– Ну вот, мы с тобой друг друга поняли.

В тот же день, точнее, ближе к ночи в квартире саратовского губернатора раздался телефонный звонок и чей-то голос предложил включить компьютер. Каково же было удивление губернатора, когда на дисплее появилось лицо директора ФСБ:

– Ну что, родимый, вляпался?

И не дожидаясь ответа на вопрос, директор стал перечислять факты противоправной деятельности губернатора, время от времени дополняя свои слова демонстрацией документов и видеосъёмок скрытой камерой. Потом вдруг на полуслове остановился и спросил:

– Так мне продолжить или ты всё понял?

По всем законом жанра и в соответствии с практикой разоблачения ворюг такого уровня, губернатор должен был рухнуть на колени и молить о пощаде, произнося обычные для подобных случаев слова, мол, чёрт попутал, всё только ради малых детей. Однако Ерофей Кузьмич не зря связался именно с Саратовом – тамошний губернатор считался самым «крепким орешком» среди своих коллег, ни одного доноса на него за последние пять лет, всю губернию держал в ежовых рукавицах. Так вот, если его удастся уломать, с остальными будет уже легче.

Клиент и впрямь оказался непростым:

– Хочу напомнить, что моя губерния теперь вне вашей юрисдикции.

– Ох, как же я забыл? Вас и ООН уже признала, и местные воинские гарнизоны на вашей стороне…

– Всё это частности, проблемы будем решать по мере поступления. И решим, будь в этом уверен! А тебе на прощание хочу сказать…

Но тут на дисплее появились номера счётов и реквизиты зарубежных банков, где губернский начальник хранил нажитый тяжким трудом немалый капитал. Возникла пауза, а вместе с ней и сожаление о том, что не хранил деньги под подушкой или в трёхлитровой банке из-под огурцов. Так ведь банок же не напасёшься! На огурцах сэкономил, а теперь маячит конфискация… Это если обратятся в Интерпол.

– Ладно! Ваша взяла, не будем отделяться.

Примерно такой же «разбор полётов» состоялся и с другими губернаторами, ну а если все приволжские сдались, остальные трижды подумают прежде, чем пойти столь рискованным путём.

Не поддался на шантаж только Забродин. Впрочем, как такового шантажа и не было, однако намёк сделан более, чем прозрачный – даже дурак понял бы, а Кондрат Васильевич обладал немалым опытом интриг и преодоления почти безнадёжных ситуаций. Вот и теперь, поставив крест на идее создания независимых республик, он отправился в длительный вояж по городам и весям с намерением убедить тамошних правителей в том, что пора взять Москву измором. А причин и поводов для продовольственной блокады вполне достаточно – тут и высокие цены на горючее для аграриев и перевозчиков, и упущенная прибыль из-за ограничения экспорта зерна… В конце концов, можно сослаться на нашествие саранчи или жука-долгоносика – пока станут разбираться, то ли было, то ли не было, можно оправдывать блокаду тем, что самим нечего жрать.

Время шло, а поставки продовольствия в столицу, что ни день, сокращались на несколько процентов – если так пойдёт, к концу года упасть могут до нуля. Что уж говорить, если в столовой для рядовых сотрудников ФСБ размер свиной-отбивной уменьшился чуть ли не вдвое. Директор был вынужден обратиться к президенту с вопросом: «А не пора ли Забродина прижать?» Ответ последовал незамедлительно: «Нельзя! Ещё не время». А сколько ещё ждать, если у «наружки» ноги уже еле ходят? Понятно, что это явное преувеличение, ничего страшного не произойдёт, если немного похудеют, но проблема тут в другом: как воспитывать чекистов в духе преданности Родине, если она более-менее нормальное питание не в силах обеспечить?

Глава 7. На пике

К осени дела стали совсем плохи – лишь немногие эшелоны с продовольствием доходили до Москвы. Железнодорожные составы останавливали прямо в поле – не станет же машинист давить людей. Одни лежат на рельсах, а другие выгребают всё из вагонов, тащат мешки и ящики кто волоком до дома, кто перегружает на личный автотранспорт. Сложнее было с замороженными продуктами – для их хранения, да ещё в таком количестве, вроде бы нет никаких условий, но и тут нашёлся выход. Арендовали рефрижераторы на колёсах и сбывали свинину и минтай магазинам по божеской цене.

Пришлось правительству задействовать военно-транспортную авиацию, а ведь это жуткие расходы! Если бы не помощь дружественных стран, к примеру, эшелоны с Украины не решались грабить, тогда оставалось только зубы положить на полку. Пеструхин собрал Совет безопасности:

– Какие будут предложения?

– Карточную систему пора вводить.

– Народ нас не поймёт. Обещали процветание, а тут нате вам!

– Тогда установим видеокамеры у каждой кассы. С помощью программы распознавания лиц будем отсекать тех, кто пытается купить больше прожиточного минимума.

– Этот минимум ещё надо узаконить, а нам нельзя в этой ситуации позориться.

– Можно работникам госучреждений выдавать заказы, так уже когда-то было.