Крым-криминал. Книга 3. Заклятое место

– Благодарю вас, Ника Сергеевна, но не надо жертв, расточительства. Я не крохобор, чтобы обирать фирму, – скромно опустил он взор.– Сочтемся славою, ведь мы свои же люди. Хотя любой подарок из ваших прекрасных рук подобен сокровищу. В этом признании в мягкой тональности голоса сотрудники ощутили большее, чем традиционная благодарность. Мужчины смущенно потупили взоры, женщины загадочно и многозначительно переглянулись. Наступила неловкая пауза, ее нарушил Крот:

– Чтобы портфелю не было износа и в нем постоянно водилась валюта, подарок следует обмыть, как полагается… Эх, золотое было времечко, все подряд обмывали и юбилеи, и должности, и премии, уважительный повод всегда находился. Эхма-а!

– Да, конечно, дамы и господа, – воспрянул духом Лещук. – За этим дело не станет. Не будем нарушать славную традицию. Пошлем гонца за ящиком винца, коньяка или водки, накроем стол и закатим пир.

Он достал из кармана стодолларовую купюру, выискивая добровольцев на поход в магазин.

–Нет, нет! – воспротивилась Стужина. – Оставьте эту самодеятельность, Павел Иванович. У нас сухой закон, ни грамма спиртного. В офисе никаких фуршетов, банкетов и шведских столов, только соки, кофе, чай и минеральная вода…Здоровый образ жизни – залог прогресса.

– Ника Сергеевна, милый наш президент, в качестве исключения, единственный и последний раз? – попросил юрисконсульт и двинул аргумент. – Поймите меня правильно, получается некрасиво, схватил дорогой подарок и в кусты, словно жлоб. В милиции мы часто обмывали звания, звезды, медали и видите не спился., жив, здоров, чего и вам желаю.

– Нет и нет! Я знаю, что исключения часто превращаются в норму, в традицию. Не хочу, чтобы после застолий сотрудники стали пациентами нарколога. Только вне рабочего времени и за пределами офиса, – твердо заявила Стужина и Лещуку показалось, что от нее, как от снежной королевы, повеяло холодом.

– Вот такие пироги, – он развел руками, ища сочувствия у коллег.

– Не тужи казак, атаманом станешь, – усмехнулся профсоюзный деятель советской закалки и добавил. – Целее деньги будут и через пару лет купишь крутую тачку. Бери пример с Тяглого, пей козье молоко для повышения потенции и минералку, особенно «Миргородскую» и «Нарзан» и будешь здоров, как бык, сто лет проживешь. Возвратишься на службу в МВД и выбьешься в генералы. Лампасы и с золотым шитьем погоны любого мужчину украсят, от баб отбоя не будет, прохода не дадут.

– Эх, Вениамин Яковлевич, вам бы в церкви служить, умеете вы напустить розовый туман или черную тень на плетень, – вздохнул юрисконсульт и, с невыразимой тоской поглядев на Нику Сергеевну, заявил. – Коль вы не хотите разделить мою радость, то я отказываюсь от подарка.

– Павел Иванович, ультиматум ни к месту, но я ценю вашу настойчивость и поэтому делаю исключение, в первый и последний раз, – произнесла она, одарив его улыбкой.

– Браво, виват, президент, вы – чудесная женщина! Но пасаран! Наши конкуренты не пройдут!– воскликнул юрисконсульт и попытался ее обнять, но Стужина испуганно отпрянула в сторону.

Все дружно зааплодировали и тут же в конференц-зале офиса был организован шведский стол с шампанским и бутербродами. Павел Иванович, не ожидавший столь торжественного и теплого приема, был доволен, доброжелателен, весел и остроумен, рассказывал анекдоты на милицейские темы, осторожно избегая пошлостей. Решил наладить контакт с вице-президентом. Видя, что тот почему-то скромничает, подошел с бокалом шампанского. Тяглый обратил на него свое лицо с печальными глазами и обвисшими, словно у Тараса Бульбы, усами.

– Рэм Анисимович, не будьте бякой, давайте вздрогнем за успех и активное сотрудничество,– предложил юрисконсульт стандартный тост, не претендуя на оригинальность.

–Извините, Павел Иванович, но я не пью,– виновато произнес Тяглый. – Не желаю спровоцировать цирроз печени или рак.

– Совсем что ль? Хотя бы глоток за солидарность. Спирт убивает любую микробу, вирус, в том числе и треклятый рак. Не волнуйтесь, если на роду написано, то проживете до ста лет.

– С радостью бы, но здоровье и статус не позволяют. Не искушайте, – попросил он и предложил.– Не искушайте, предложите Вениамину Яковлевичу, он большой любитель заложить за воротник, – посоветовал вице-президент. – Сойдетесь, у него советская закалка и горло луженое, всегда за воротник заложить рад. По комсомольской, а потом по партийной линии дорос до председателя профкома свиноводческого треста и по совместительству охотно исполнял роль тамады на банкетах и фуршетах. Незаменимый для таких мероприятий спец. В людях и свиньях разбирается.

С ним вы быстро найдете общий язык и интересы, а у меня другие приоритеты: работа, ответственность, здоровый образ жизни. Вы споетесь с профсоюзным деятелем. А у меня куча, нет гора, неотложных дел. Впрочем, и вас ждет не меньше, за время вакансии накопилось много нерешенных юридических проблем. Поэтому мой вам официальный и дружеский совет, не слишком увлекайтесь спиртным. Это пристрастие к добру не доведет, а репутацию фирмы подмочит. И офису ни к чему дурная слава кабака-забегаловки и притона.

– Рэм Анисимович, вы в какой эпохе живете? – обескуражил Тяглого неожиданным вопросом Лещук и сам же ответил. – У нас давно нет страны Советов и поэтому каждый живет своим умом. Ваше пожелание я принял к сведению и не более.

– Не забывайте, я ведь вице-президент, заместитель Стужиной и вы обязаны выполнять мои распоряжения, – напомнил Тяглый о табели о рангах и служебной субординации.

– Не слишком упивайтесь властью и не обольщайтесь, – заметил сурово юрисконсульт. – У меня один командир – Ника Сергеевна и я подчиняюсь ей напрямую, без посредников. Она – мой работодатель, а вы такой же клерк, как и я. Поэтому, Рэм, не надувайте щеки, не пускайте слюну и не суетитесь, если не хотите осложнений и неприятностей. Я – человек решительный, по знаку Зодиака овен, упрямый, как вол.

– Павел Иванович, должен быть порядок, субординация, иначе хорошей каши не сварим, – заметил вице-президент.

– Я в кашевары, в шеф-повара к вам не нанимался и мальчика на побегушках не позволю из себя делать, – сурово произнес Лещук. – Я – бывший следователь, а в данном случае, юрисконсульт, и привык к тому, что независим в своих действиях. Для меня бог и царь УК и УПК. Не суйте свой шнобель и рыжие усы в чужие дела. Только Ника Сергеевна вправе давать мне указания, ее слово для меня – закон, а остальное воспринимаю, как рекомендации, полезные или абсурдные советы.

– При такой странной позиции, Павел Иванович, нам нелегко будет найти общий язык для преодоления трудностей.

– Мне к ним не привыкать! – с оптимизмом заверил юрисконсульт. – Бывали и покруче ситуации, когда грудью шел на бандитские пули и ножи. Так что, мой милый, не советую набиваться в генералы и мною помыкать. Я прошел огонь, воду и медные трубы…Таким бандюгам рога обламывал, что вам и не снилось.

Вице-президент, глубоко задумавшись, промолчал. Вытер платком вспотевший затылок. Лещук, держа в одной руке рюмку, а в другой – бутылку с коньяком, подошел к профбоссу.

–Пал Иваныч, только не подумай, что я алкоголик, пью только за компанию из чувства солидарности, во славу русской традиции и для поднятия тонуса, – угадав его намерение, признался Крот и пояснил. – Алкоголик пьет в одиночку и чаще всего без повода. А для меня не столько важен напиток, сколько возможность выдать на-гора оригинальный тост и рассказать о важной роли профсоюзов в контексте революционного и национально-освободительного движения. Ну, давайте за ваш успех, за боевое крещение. Товарищ майор, во всем и всегда поддерживайте мою тактику и стратегию и будете при деньгах, славе, а значит и красивых женщинах. Они, словно мухи на мед, липнут к тем, кто знаменит и богат. Почетные грамоты, дипломы, звания, портрет на Доске почета, премии, ценные подарки, путевки в санатории я тебе гарантирую. Лет через десять-пятнадцать, когда совсем состарюсь и одолеет маразм, уступлю тебе свой исключительно важный пост.

– Лады, но вас еще лет на двадцать хватит. За доверие благодарю, вот только почетные грамоты, дипломы и Доску почета исключите. Стены что ли ими оклеивать вместо обоев? – усмехнулся юрисконсульт.

– Не скажи, это моральные стимулы, – возразил ветеран. – По мне так они дороже любых денег, валюты и драгоценностей. Я все свои дипломы, грамоты, алые ленты, знаки победителя соцсоревнований, ударника пятилеток, коммунистического труда, юбилейные медали берегу, как зеницу ока. Передам по наследству своим детям, внукам и правнукам, чтобы гордились своим отцом и дедом, активистом и ветераном профсоюзного движения – школы коммунизма.

– Они будут гордиться, если вы им подарите или завещаете квартиру, дачу, иномарку, яхту, валюту и другие материальные ценности, а не бумажки и брошки. Теперь иные времена и нравы, а вы продолжаете жить в мире розовых иллюзий о светлом будущем, – укорил его Лещук. – Ностальгия – забавное явление.

– Пал Иваныч, вы только с виду аполитичны, а сами льете воду на мельницу буржуазии, потакаете эксплуататорам. Я по профсоюзной линии займусь вашим идеологическим воспитанием. Добьюсь такого момента, что сами изъявите желание вступить в компартию.

– Поздно, поезд ушел, пустая трата времени. Настоящие коммунисты погибли в годы войны, а нынешние превратились в конформистов,– усмехнулся юрисконсульт и напомнил. – Рюмка – не микрофон. Пора вздрогнуть, а то рука хрусталь держать устала.

Сдвинули, осушили рюмки, закусили бутербродами.

– Вениамин Яковлевич, наблюдаю и не могу понять, чем вы в фирме занимаетесь? – с иронией поинтересовался Павел Иванович.

– Как чем? – обиделся Крот, поставил на стол рюмку и принялся загибать пальцы на руке. – Куча, нет гора забот: техника безопасности, противопожарная охрана, делопроизводство, воспитание кадров, организация и проведение торжественных и траурных мероприятий….

– Хватит, достаточно, – остановил его юрисконсульт. – Все ясно, широкое поле, нет огромный полигон деятельности, универсал.

Наполнил рюмки коньяком и предложил:

– Выпьем за незаменимых специалистов, столпов фирмы.

– Да, на мне фирма держится, – заявил охмелевший профвожак.

– А как же президент, Ника Сергеевна?

– Она в роли английской королевы, блеска, шума много, а пользы с гулькин нос. Действует по принципу: не высовываться и как бы чего не вышло. Слишком осторожная, а следует работать локтями. Верно говорят, в стае быть по волчьи выть. Пока живем не по законам, а понятиям, надо и вести адекватно, ведь клин клином выбивают,– наклонившись к уху, прошептал Крот. – Только ты ей об этом не говори, а то вдруг обидится и вытурит меня. Вот, если бы я был президентом, то развернулся бы на полную мощь и все жили бы, как у Бога за пазухой.

– У Бога, но вы же воинствующий атеист?

– Из песен, поговорок слов не выкинешь, – посетовал Крот и охотно следом за Лещуком осушил рюмку.

– Что собой представляет Рэм Анисимович? – продолжил извлекать информацию юрисконсульт.

– А-а, пустое место, белая ворона. Наловчился жонглировать цифрами и бравировать тем, что у него гастрит и он не пьет. Наверное, втихую водку и коньяк хлещет, а перед Стужиной рисуется, как трезвенник. Он тайно в нее влюблен, но признаться, сделать ей предложение не хватает духу, слаб в коленках, не умеет брать «крепости».

– Вот как! Для меня это открытие, – удивился Павел Иванович появлению тайного соперника.

– Ура, товарищи! – неожиданно, словно на митинге или первомайской демонстрации, вспомнив золотые годы своей карьеры, бросил клич изрядно опьяневший Крот. – Ура, господа! Виват Лещуку!

Но коллеги не поддержали его служебного рвения и он стушевался, сник, поняв, что теперь никто горло задарма рвать не станет.

– Вениамин, наш саксаул, нет аксакал, успокойся, ты не на митинге, – охладил его пыл юрисконсульт.

Товарищ Крот – добродушный, круглолицый мужчина пенсионного возраста, с облысевшей и блестящей, как бильярдный шар головой, с гофрированной «гармошкой» морщин на лбу и «мешками» под глазами, оказался охоч до подобных мероприятий. Такие разительные перемены в своем облике он объяснял глубокой и напряженной мыслительной деятельностью, тепловым дисбалансом между мозгом, его корой и внешней средой. Вениамин Яковлевич был убежден в том, что умную голову волос рано покидает и сетовал на то, что до сих пор современники не оценили его феноменальные способности. Но это не помешало ему с удовольствием осушить бокал, закусив бутербродом с черной икрой. С меткого глаза и легкой руки Лещука Крот в тот день за свое ортодоксальное мышление удостоился прозвища Динозавр. Фуршет продолжался не более часа, отведенного на обеденный перерыв.