Егорка и Булат

– И как тебя угораздило поранить крыло? – произнес чабан. – Следов борьбы, клочьев шерсти, перьев, пятен крови не видно. Наверное, по неопытности. Такое случается с молодыми и слишком самоуверенными орлами. Если оставить тебя здесь в степи, то пропадешь без воды и пищи или лиса задерет и полакомится. Заберу я тебя, домой. Авось поправишься и тогда вольному воля. Да и сыну Вадику будет о ком позаботиться.

Изловчившись, Брусов набросил на раненую птицу тонкую капроновую сеть, которую, как и другие полезные вещи, носил в большой сумке вместе с водой и провиантом. Вечером, когда на небе проклюнулись яркие звезды и в зените повис ковш Большой Медведицы, пригнал овец на кошару. Отару оставил под присмотром сторожа и Вулкана, а сам с раненным орлом, окрестив его Степой, заторопился проселочной дорогой в поселок городского типа с двух и пятиэтажными зданиями. Там он проживал с сынишкой – восьмилетним Вадиком. Застал его за подготовкой домашнего задания. Он учился во втором классе.

– Пап, почему так долго, мне без тебя скучно, – упрекнул он и поинтересовался, глядя на трепещущий мешок в отцовской руке. – Что у тебя там, ягненок, Бяшка-кудряшка?

– Теперь тебе не скучно будет, – хитро усмехнулся Яков и аккуратно вытряхнул молодого испуганного орла. Он забил здоровым крылом по полу, норовя спрятаться в дальний угол.

– Вот это да! – восхитился мальчишка, приблизившись к птице. – Это беркут? Кто его поранил?

– Степной орел, поэтому я назвал его Степой,– ответил отец.– Молодой еще, неопытный, неудачно атаковал дичь, вот и пострадал, подвернул крыло. Но дело поправимое. Сейчас мы его перевяжем и, до свадьбы, крыло заживет. Думаю, что вы подружитесь.

– Конечно, подружимся, – ответил сын. Яков аккуратно перевязал крыло бинтом. Накормили Степку зерном, напоили водой и определили место в углу комнаты. И он начал привыкать к жизни в необычных условиях. Однажды, спустя неделю, возвратившись с занятий, Вадик увидел в комнате, где проживал Степа, на полу осколки стекла от вазы и понял, чьих это крыльев дело. Постарался скрыть следы, но отец его застал за уборкой помещения.

– О-о, поправился наш Степан, если на радостях посуду бьет, – заметил Яков. – Или это ты нечаянно обронил вазу?

Вадик потупил взор, размышляя, как бы защитить Степку, но солгать не решился.

– Ладно, сынок, не переживай. Разбитая посуда – на счастье, а вот зеркало и люстру надо поберечь, – сказал Брусов. – Тесно здесь Степке, переселим его на лоджию.

Убрали с лоджии все хрупкие и острые предметы. Степка принялся обживать новое место на высоте пятого этажа. За стеклом в ветвях высокого тополя щебетали птицы – синички, кричали белобокие сороки и черные вороны, но, заметив на лоджии орла, испуганно разлетались в стороны. Степка с тоской в глазах поглядывал на своих младших собратьев. За этим созерцанием застали его Яков и Вадик.

– Придется отпустить нашего друга на свободу, – произнес отец.

– Почему папа? – встревожился сын. – А потому, что эта птица в неволе жить не сможет. Для того, чтобы у Степки были сильные крылья и зоркие глаза, ему необходим простор, воздух, высота…

– Папа, мне без него будет скучно.

– Не грусти. Вадик, я тебе на птичьем базаре куплю кенара или попугая. Им к жилью людей не привыкать, – пообещал Брусов. – А Степку отпустим, он не городской, а степной житель. Видишь, тоскует о своем доме.

– Разве у него есть дом? – удивился мальчишка.

– Есть, но только без стен, крыши, дверей и окон. Просторная степь – его дом. К тому же он из семейства хищников и ему на роду написано охотиться на зайцев, мелких зверюшек и пернатых.

– Ладно, папа, – согласился с доводами отца Вадик. – Давай сейчас его и отпустим.

– Молодец, сынок, доброе у тебя сердце, – похвалил Яков. – Отнесем его туда, где я его подобрал. В поселке много линий электропередач и других опасных препятствий и Степка может снова попасть в беду. Поэтому не будем рисковать.

Не откладывая дело в долгий ящик, на следующее утро вместе с орлом, спрятав его в мешке, чтобы не запомнил дорогу, прибыли в степь, подальше от поселка. Яков развязал узел и выпустил на землю орла. Несколько секунд он с недоумением взирал на людей. Вадик погладил его по голове и перьям.

– Давай, Степка, не робей, ты ведь не воробей, – напутствовал его Брусов. Орел расправил крылья, взмахнул и оторвался от земли. Круг за кругом набирал высоту, уменьшаясь в размерах. Мальчишка, запрокинув голову, следил за полетом птицы.

– Все, сынок, попрощались, сделали доброе дело, пора в путь, – тронул отец сына за плечо и увидел в его глазах слезы. – Не плачь, Степка возвратился в свою родную стихию. И запомни: надо поступать так, чтобы было хорошо не только тебе, но и тем, кто живет рядом, в том числе, птицам и другим живым существам.

Они неотрывно следили за Степкой, пока то не растаял в сиреневом мареве…

Эта история со временем забылась бы, уступив место очередным, ибо Брусков, как и обещал, приобрел пару попугаев-волнушек, которых назвали Кешей и Герой. Но однажды, находясь в комнате, за столом с учебниками и тетрадями, Вадик услышал громкий стук со стороны лоджии. Вышел через дверь и увидел крупную птицу, сидящую на бруске для бельевой веревки и долбившую клювом в стекло.

– Папа, пап! – позвал мальчишка отца. – Наш Степка возвратился. Ура!

– Он прилетел, чтобы поблагодарить за заботу, – произнес отец. – А говорят, что животные и птицы ничего не понимают. Это бы мало знаем о них.

– Давай его пригласим в дом и чем-нибудь угостим? – Теперь его в квартиру и калачом не заманишь. Степка ощутил простор степи, свободу и у него свое меню.

– Попробуем, а вдруг?! – не унимался с блеском в глазах мальчишка и, открыв витражи лоджии, позвал. – Степа, Степа-а!

Наверное, признав его голос, орел заклекотал и взлетел в небо, над крышами.

– Папа, а как он узнал дом, в котором мы живем? – озадачил Якова сын.

– Сложно сказать, обязательно спрошу у орнитологов, изучающих птиц, – ответил он. – Нередко живые существа обладают особыми чувствами и инстинктами, которыми их наделила матушка-природа. Еще несколько раз Степка прилетал к лоджии, стучал в стекло, а потом исчез. Вадик томился в ожидании крылатого друга.

– Не грусти, сынок, у птиц своя судьба, – утешал его отец, осознавая, что только время способно вылечить доброе сердце.

Уголек

В субботний, хотя и пасмурный день, я наведался в урочище. Здесь на листьях кленов, грецкого ореха, лещины, шиповника и боярышника волшебница осень разводит свои акварели. Легкий ветерок бросает золотые, пурпурные, багряные монеты листвы на землю, укрывая ее диковинным ковром. В любую пору года, будь то весной, летом, зимой, а тем более, осенью, в лесах и урочищах благодать.

Деревья, кустарники одаривают плодами, сбрасывают свои одеяния, готовясь к покою. Пауки старательно ткут серебряные нити. Ощутим запах прели, хвои, увядающих листьев и трав.

Лишь сосны, незаметно теряющие свои иглы и шишки, шелестят темно-зелеными кронами, давая приют белкам и птицам.

Едва на несколько метров углубился в урочище, как увидел собаку черной масти с полоской белой шерсти на груди и передних лапах. Внешне он похож на добермана, но, видимо помесь. Пес доверчиво подошел ко мне и в его голодных глазах я ощутил мольбу.

Но, увы, я вышел на прогулку на два-три часа и поэтому не взял с собой провиант, а то бы охотно поделился бутербродами. Развел руками, давая понять, что нечем угостить. Однако пес, ощутив доброжелательность, побрел за мной. На пути в сосновый бор, куда я вышел на разведку, чтобы узнать, не появились ли грибы «мышата», шампиньоны, повстречались с побуревшей листвой деревья грецкого ореха.

«Для голодного, будь то путника или животного, грецкий орех – первое лакомство. Не случайно воины Александра Македонского, отправляясь в дальние походы, запасались грецкими орехами», – подумал я.

Среди желтых, шуршащих золотистой фольгой листьев оттыкал несколько орехов. Охотничьим ножом расколол скорлупу и предложил ядро псу. Он прямо с ладони аккуратно съел янтарно-белое ядро. Понравилось и в ход пошли следующие орешки, около двух десятков. Благо их, кое-где подточенных мелкими грызунами, отыскалось немало – хватило и четвероногому другу и себе впрок.

Насытившись, пес прилег в траве, положив морду на передние лапы. В отличие от белок и тех же сообразительных ворон, давно оценивших питательность грецких орехов и лещины, орехи не входят в состав собачьего меню, иначе бы, бедняга не страдал от голода. Вороны за долгий свой век умудрились, взяв грецкий орех в клюв, бросать его с высоты на твердые предметы – камни, бетон, асфальт, пока не расколется скорлупа.

Урочище, сосновый бор собакам приглянулись из-за того, что с ранней весны и до поздней осени любители пикников оставляются после себя остатки пищи и, к сожалению, тару, мусор и непогашенные костры. Обожженные стволы сосен, обгоревшие кусты шиповника, терновника, боярышника и сухой травы вызывают тревогу и горечь от действий таких «ценителей» природы.

«Как же тебя назвать, ведь это не последняя встреча? – размышлял я, глядя на пса. – Может, Агатом? Нет, слишком барственно и холодно, эта кличка больше подходит породистым собакам. А вот Угольком в самый раз, просто и душевно».

– Уголек, Уголек! – окликнул я пса и он поднял голову, среагировал не столько на кличку, сколько на интонацию голоса. С этого момента он не отставал от меня ни на шаг, очевидно, верный инстинкту – быть рядом, служить, помогать человеку.

Мне припомнились великолепные есенинские стихи, посвященные, по его же меткому выражению ,«братьям нашим меньшим». Одно из них романтично и трогательно повествует о том, как в юности поэт писал записки своей возлюбленной, которые доставлял пес, но она их не читала и «мой почерк ей был незнаком». Спустя долгие годы, став знаменитым поэтом, он возвратился в родное село и повстречался с сыном той собаки, что служила ему почтальоном:

Мать честная! И как же схожи!

Снова выплыла боль души.

С этой болью я будто моложе,

И хоть снова записки пиши…

Да, четвероногие друзья способны оживить самые яркие и милые сердцу облики людей и события. Наверняка, в памяти многих людей сохранились милые, забавные эпизоды.