Стрелец государева полка. Меч падишаха

– Ибрагим-паша претендует на эту должность. Сам, понимаешь, почтенный Дауд, что наш султан не интересуется государственными делами. Он на охоте или в гареме с одалисками. И правит империей визир Кепрюлю. Но султан может сменить его у руля империи. А за Ибрагим-пашой стоят многие придворные.

– И они могут нанести Кепрюлю удар через меня.

– Да. И в этом случае великий визирь откажется от тебя, почтенный Дауд-бей. Сам понимаешь, хоть ты и дорог ему, но своя голова дороже.

Вдали послышался шум. Это были шаги человека, что шел по дорожке среди цветов со стороны фонтана. Сулейман-паша посмотрел туда и сказал:

– А вот и тот, кого мы ждем, почтенный Дауд-бей.

К ним приблизился молодой человек в шелковом халате и чалме. На вид это был не осман, а принявший ислам европеец. Он почтительно поклонился, произнес приветствие и получил разрешение войти и сесть рядом.

– Ты еще не знаешь нового баш-дефтедара[34 - *Баш-дефтедар –министр финансов империи османов.] империи Мустафара? Он молод, но великий визирь верит ему.

Сулейман представил чиновника Дауд-бею. Дауд не видел его, но много слышал о его талантах. Это был венецианец по рождению и в прошлом купец, захваченный в плен берберскими пиратами. Его продали в Стамбул, и его купил сам Мехмед Кепрюлю. Он быстро освоился на новом месте и принял ислам. И вот он баш-дефтедар османской империи. Иными словами главный казначей султана.

– Я слышал о талантах Дауд-бея.

– И я слышал о тебе, эфенди Мустафар. Ты отлично разбираешься в налогах и умеешь придумывать новые. Мало кто может сейчас придумать, что можно еще обложить. Но ты это умеешь, эфенди.

– Я нашел деньги на окончание строительства Новой мечети и средства на благоустройство дворца. Тот, кто занимал пост баш-дефтедара до меня, так повышал «Десятую деньгу»[35 - *Десятая деньга – подоходный налог в размере одной десятой от доходов.], что её стали называть «Третей деньгой». И это вызвало восстания во многих бейликах[36 - *Бейлик – область империи подвластная бейлер-бею.] империи.

– Мне известно это, почтенный Мустафар. Ты умный человек. С умными людьми всегда приятно иметь дело, – Дауд-бей сделал комплимент новому знакомцу.

– Это если ты сам умный, – с улыбкой произнес Сулейман. – На дураков это не распространяется. А во дворце падишаха дураков хватает.

– И я пришел к тебе именно из-за этого, почтенный эфенди Дауд. Многие чиновники из новых турок[37 - *Новый турок – христианин принявший ислам.] ненавидят тебя как турка коренного. Они завидуют твоему возвышению. Я также не пользуюсь их расположением, хоть сам из их числа. Сулейман-паша посоветовал мне заключить с тобой союз.

Дауд-бей склонил голову в знак согласия.

– На тебя, почтенный Дауд-бей, поступила жалоба самому султану Мухаммеду IV. А ты знаешь, как бывает вспыльчив султан. В такой момент тебя не защитит и сам великий визирь. Тем более что и над его головой собрались тучи.

Дауд-бей побледнел. Такой прыти от своих врагов он просто не ожидал.

– Но кто подал жалобу на меня? И в чем меня можно обвинить?

– Жалобу на тебя подал анатолийский казаскер[38 - *Казаскер – верховный судья. Было два казаскера в империи османов: один для европейской части – румелийский казаскер, второй для азиатской – анатолийский казаскер.] Вахид-паша. Он завидует тому, что тебя назначили на высокую должность каймакам-паши[39 - *Каймакам-паша – заместитель великого визиря Османской империи. Выполнял обязанности визиря, когда сам визир отбывал из Стамбула по делам или на войну.]. А он стоит за Ибрагима-пашу в должности великого визиря.

–А себя Вахид-паша при новом визире видит каймакам-пашой? – все понял Дауд-бей. – Но в чем он меня обвинил? Я ведь совсем мало занимаю свою должность. Мне даже не дали еще ни одного бакшиша[40 - *Бакшиш – приношение, взятка.].

– Разве султан рассердится за бакшиш? Это нормально в нашей империи, почтенный Дауд-бей, – сказал Сулейман-паша. – Твое дело много сложнее.

– Он обвинил тебя в том, что ты куплен золотом московского царя, – сказал Мустафар.

Дауд страшно побледнел. Это было солидное обвинение. Государственная измена! Служба врагу!

– И султан этому поверил?

– Анатолийский казаскер умет выбирать время для подачи жалоб. Султан был в ярости. Но за тебя вступился великий визир и назначил расследование.

– Но может ли Вахид-паша доказать это? Что дало ему право обвинять меня в таком преступлении?

– Против тебя свидетельствовал некий капитан галеры по имени Мустафа и его корабельный ага Абдурохман. Они сказали, что ты выкупил двух рабов с галеры «Меч падишаха», которые попали на судно не просто так.

– Что? Но я купил не двух, а около 20 рабов для работы на одной из моих маслобоен.

– Это так, но разве сейчас эти рабы на твоей маслобойне? – спросил Мустафар.

– Нет. Дело в том, что целая группа моих рабов бежала и участвовала в восстании, которое было подавлено силами наместника Трапезунда.

– Эти рабы мертвы? – спросил Сулейман-паша.

– Да. Они казнены. Но их стоимость была мною внесена в казну и галера падишаха от того не пострадала.

– Казаскер Анатолии утверждает, что те рабы специально были посланы из Крыма в пределы священной империи Османов. И ты должен был их выкупить и тайно переправить в Стамбул. Капудан-паша галеры «Меч падишаха» Мустафа и корабельный ага Абдурохман в Стамбуле. И если они увидят тех рабов, то узнают их.

– Эти рабы уже мертвы, – уверенно соврал Дауд-бей…

3

Стамбул: Эйюб – Дворец великого визиря Османской империи.

Падишах Блистательной Порты Мухаммед IV приехал в Стамбул неожиданно. Анатолийский казаскер Вахид-паша так сумел его напугать, что султан даже бросил любимую им охоту.

Он сразу же отправился в резиденцию великого визиря Мехмеда Кепрюлю великолепный Эйюб. Это был большой двухэтажный дворец, построенный напротив пристани, утопавший в зелени садов и роскошных цветников.

– Мехмед! – султан как вихрь ворвался в покои Кепрюлю. – Ты отдыхаешь в то время как в серале[41 - *Сераль – дворец.] зреет заговор?

– Повелитель? – визир вскочил. Он был удивлен тем, что слуги не доложили ему о приходе султана.

Султан понял, о чем думает великий визир:

– Я приказал не докладывать о моем приходе. Из дворца я вышел под видом янычарского аги и меня никто не узнал. Так что не удивляйся.

– Мой повелитель недоволен своим слугой? – спросил Кепрюлю.

– Я недоволен тем, что против меня плетут заговоры.

– Я ничего такого не знаю, мой повелитель. Наши визири грызутся за власть между собой, но они ничего не могут замышлять против самого повелителя.

– Они нет. Но московский царь замахнулся на мою жизнь, Мехмед. Ты понимаешь? Он наводнил своими шпионами Крым, Польшу, Литву, Швецию. Они добрались и до нас.

– Не думаю, что это так, мой повелитель. Не стоит верить в то, что говорит анатолийский казаскер Вахид-паша. Не так уж и могуч московский царь.

– Но ты сам говорил мне о том, как московский собирался убрать с трона нынешнего хана Мехмед Гирея. Разве нет?

– Хан Крыма не падишах полумира, мой повелитель. Ты властелин громадной империи и множества народов. И твои верные слуги сумеют тебя охранить, государь.

– Оставь, Мехмед. Я знаю тебя как умного и верного слугу. Но и твой повелитель не дурак. Покушения на султанов были и ранее. И султана Ибрагима моего отца свергли с трона.