Воспоминания о будущем

В этот день, как обычно, в школе шли занятия. В классе между партами ходила учительница. Молодая, с темными волосами и светлым лицом. Дети шелестели тетрадями, сделанными из старых газет. Мальчик, сидящий у окна, не отрываясь смотрел туда.

– Ты опять в окно смотришь! – крикнула учительница.

– Марина Петровна, тише! – сказал он.

– Что «тише»?

– Катер… плывет.

Класс притих. Это был первый почтовый катер этой весной. И вдруг с берега, куда пристал катер, донесся шум. Он все нарастал и нарастал.

Все повскакивали со своих мест, закричали и, толкаясь у двери, побежали на улицу. В классе осталась только учительница. А дети бежали по деревенской улице, которая была залита солнечным праздничным светом.

– Война кончилась! …а-ась! – они подхватили крик взрослых парней у берега и разносили его по всей деревне.

Жившая рядом со школой бабка выбежала во двор и начала креститься, приговаривая:

– Боже, дождалась этого дня! Ушел враг наконец!

Школьная толпа одним махом пробежала всю улицу до конца, крича громкие слова, и в растерянности остановилась на окраине. Вслед ей из каждого двора слышались крики радости. Жители долго не спали в этот день. Но никто не собирался, не выпивал, никак не праздновали. Просто потрясенно переглядывались. Девчонки плакали. У кого папа на войне погиб, у кого жених, у кого брат. Уже через пару часов та радостная обстановка сменилась горечью. У меня оба брата тоже погибли. А у соседки убили четырех сыновей! Это ужасно. Все они были военные офицеры, прекрасные люди… Как она перенесла столько горя?! Но две дочери и сын из ее семьи детей выжили. Мне до сих пор война снится в кошмарах. Страшное было время».

Сио?н закончил читать. Он передал старый и потрепанный дневник по ряду, чтобы каждый мог посмотреть и увидеть старые надписи, погрузиться в историю. Потрясающе! Простая тетрадка была вся исписана мелким почерком. Кое-где виднелись пометки карандашом, но они были сделаны детской рукой. Видимо, Сион их начертил, чтобы лучше разбираться в почерке.

– Я могу еще один рассказ прочитать, если вы не против, – сказал Сион. – Называется «Геройство».

Ему вернули дневник, чтобы он смог еще поведать о той деревне. Всем было интересно послушать. Даже взрослые затаили дыхание. Сион принял тетрадку из чужих рук и начал говорить:

– «Думаю, многие из вас в детстве играли в войну. И каждому хотелось быть солдатом, совершить какой-нибудь подвиг. Так вот и я со своим братом тоже. Было нам лет по восемь. Разница в возрасте в год. Поэтому я считал себя взрослым. Жили в большой людной деревне, но все друг друга здесь знали.

Июньское утро. Стояла жара. Мы с братом купались в мелкой речке. Родители нас смело отпускали одних. В самых глубоких местах вода доходила нам до горла. Но мы туда не совались, нам и по пояс хватало.

Накупавшись в свое удовольствие, собрались домой. Вдруг услышали шум – трактор едет.

– Танк! – кричу я. Это мы понарошку, играя, его так называли. А трактор большой, видно издалека. – Успеем?

– Успеем! – быстро подхватил брат.

И мы бросились бежать к дороге. Он еще прихватил с собой стеклянную бутылку, которую на берегу реки нашел. Хотел сдать, а на вырученные деньги купить вкусностей.

– Бутылку брось, потом подберем!

Но он рвался вперед, не выпуская бутылку из своих детских рук.

– Ты ничего не понимаешь, это граната!

– А-а-а, понял. Тогда ладно.

Но бутылку было жалко. Как мы теперь купим сладостей? Взорвет он гранату, и нет бутылки.

«Танк» все приближался и приближался. Времени совсем мало. Мы ринулись на дорогу. Ложимся в глубокую ямку, зарываясь в рыхлую неприятную землю. Ни в коем случае нельзя шевелиться, а то нас поймают. Нам хотелось показать всю свою смелость. Танк над нами проедет, а мы не испугаемся и в живых останемся. Все думаю: вдруг брат бутылку не так кинет, и ее танк раздавит? И вот трактор уже возле нас, слышалось громкое тарахтение. Последние минуты оставались.

В тот момент я ощутил сильный страх. Наверное, выглядел большим трусом перед братом.

«Лежать, – подумал я. – Лежать и терпеть, как это делали на войне. Ни за что не сдаваться!»

И вдруг резко все смолкло. Громкий рев трактора прекратился. Он остановился где-то в двух-трех метрах от нас. Почему-то я не увидел, как выбрался из кабины «танкист». Видимо, слишком сильно зарылся. Но зато после я хорошо почувствовал боль в области затылка. Тракторист держал руку у меня на голове, при этом громко крича. Он был почти в истерике. Братцу же меньше досталось. Потому что он младше. Да-а, влипли мы… Плохие мы разведчики, раз нас так быстро нашли. Нужно было сильней зарываться в землю. Да вот времени было мало. А братишка молодец, бутылку не использовал, сберег.

О таком «геройстве» мы решили молчать до конца своих дней. Но на следующий же вечер о нас говорила вся деревня. Я очень боялся, что папа узнает. Тогда вообще запретит на улицу выходить и голову оторвет…

Но он узнал.

Все просил потом рассказать ему, каково это было. Да и как же это мы до такого додумались?

– Помнишь, ты мне про войну рассказывал? Как там танки большущие немецкие грохотали… – смущенно говорил я.

– Так это же была война! И танки немецкие. Не воюй, лучше живи и радуйся в мире.

А вместо того, чтобы меня отколотить, схватил и крепко обнял. А после глубоко задумался, глядя в одну точку. Видно, вспомнил ту настоящую войну. Страшную и невыносимую. Ведь из-за войны столько бед…»

Я заслушалась, пока Сион читал. Мне очень понравились эти истории. Думаю, семейство одной деревни вело этот маленький дневник, записывая туда различные истории, воспоминания, связанные с войной. И теперь этот сохранившийся дневник может служить нам хорошей «книгой сказок». Ведь мы никогда не видели войны (и слава богу), поэтому с некоторым трудом можем представить себе различные происшествия. Особенно если это произошло сто лет назад. Техника сейчас, даже военная, совсем другая. Более устрашающая, что ли. Но сохранившиеся в бумажном и электронном виде фотографии хоть немного да помогают представить ужас тех годов…

– А почему ты не отдашь его в музей? – спросил кто-то из родителей у Сиона про дневник.

– Я-я не хочу. Это же память.

– Так пусть оно и хранится в музее, на обозрение всем.

– Но это семейное, – кажется, Сион готов был расплакаться.

– Тише, тише, успокойтесь, – вмешалась учительница. – Если он не хочет, то и не надо. Давайте не будем здесь препираться, пожалуйста.

Сион сел на место, родители успокоились. Похоже, кое-кто и правда перегнул палку. Неумно.

Напоследок я оставила Рэкки. Ну, она и вправду выступала почти в самом конце. Поэтому я решила рассказать о ее истории последней.

Рэкки основательно подготовилась. Впрочем, как и другие, но чуточку больше. Я видела это по огоньку в ее серых глазах. Сразу понятно, что она очень старалась и даже гордится проделанной работой. Рэкки шепнула мне перед презентацией: «Я опрашивала многих родственников и от каждого узнала по чуть-чуть. Мне почти что самой пришлось собирать информацию воедино!». Прям так и сказала. Но почему я вспомнила об этом только сейчас? Ума не приложу! Я с нетерпением ждала ее рассказа. Только вот не пойму… зачем Рэкки так стараться? За это задание ведь не ставят оценок. Я бы поняла, если бы дело было в них. Зачем же тогда?..

Она держала в руках листочек, исписанный ее мелким почерком. Но там был не цельный текст, а только какие-то пометки, состоящие из маленьких абзацев.

– Рэкки, ты можешь начинать, – сказала учительница.

– Хорошо, – она откашлялась и приступила: – Вы когда-нибудь задумывались над вопросом: страшно ли на войне? Мой дедушка, прошедший войну, говорил, что да. Еще как страшно. Ведь на войне гибнет так много людей. А ты порой, находясь в самом центре сражений, видишь, как погибают твои друзья и товарищи. А война сидит в нашем сознании и никуда не денется. Вот об этом часто говорил мой прадед. Погибли миллионы людей. И это факт. У него это были отец, два родных дяди, фронтовые друзья. Но со временем он смирился, что ж поделать. Его тяготили воспоминания о тех красноармейцах и командирах, которые попали в плен в первые дни войны. Как это могло так случиться? Ведь красная армия считалась непобедимой! Всех в то время убеждали, что бои будут проходить на территории противника.

Но армия все крепла. И, к удивлению всех, шаг за шагом стала совсем другой – армией победителей, которая спасла мир от фашизма. Лично деду довелось испытать и страх войны, и великую радость победы. Попал на фронт неожиданно и достаточно поздно. В 1943 году после окончания артиллерийского училища был отправлен на фронт. Уже тогда у него было звание лейтенанта. Он оказался в третьей танковой армии и получил направление в свою дивизию. Поехал с тремя такими же молодыми солдатами, как он. И приехали к полыхающей огнем маленькой деревне. Остановили машину возле опушки леса, и капитан сказал, махнув рукой: «Там твой дивизион». Только мой дедушка выбрался из машины, как понял: назад дороги нет. Вокруг все грохотало, горело, сверкало. Машина, из которой он выбрался пару минут назад, уже была охвачена огнем. А над тем селом летали самолеты. Укрыться было негде, разве что среди немногочисленных деревьев. И он долго лежал на влажной траве, стараясь не шелохнуться, чтобы не получить пулю немецкого летчика или осколок бомбы, которые так и норовили попасть в него. Вскоре самолеты скрылись, а дед, передохнув и собравшись с силами, стал выбираться из того страшного, охваченного огнем места.

Так началась его Курская дуга. С этого страшного эпизода. Это была величайшая битва, в которой сошлись тысячи танков и о которой написано немало. Но у каждого человека, бывавшего там, свои воспоминания о той трагедии. Из воспоминаний деда: «Стальные машины шли на таран, наваливаясь друг на друга. Все вокруг горело, из танков выскакивали шокированные и ослепленные пламенем танкисты. Слабо ориентируясь в этой куче-мале, они бежали друг на друга. Много погибло наших людей на Курской дуге. Наша третья армия была позже выведена в тыл».

Следующий его бой проходил на Днепре в октябре 43-го, куда их бригада была направлена на сражение. Фашисты теснили наших людей, пытавшихся форсировать реку, и хотели сбросить в воду. Ему со всем взводом было приказано переправиться на другой берег и помочь людям удержаться, чтобы после можно было высадить крупные воинские соединения.