Шрамы

Она не любила никого. Единственное, что делало мать Ивы счастливой – твердый член внутри. Это было то, к чему она стремилась и чего жаждала. Но Близна не может произнести это вслух.

– Не знаю. Да. Я думаю, да.

– Ты плохой рассказчик.

– Да. Прости.

– Она была красивая?

Когда-то он так не считал, но сейчас может признать:

– Да. Но не такая красивая, как ты.

Она улыбается и опускает глаза, делает вид, что поглощена нарезанием чеснока. Нож стучит по доске: тук-тук-тук. Раньше Близна никогда не говорил, что она красивая.

Ночью он должен пойти в круглосуточный универмаг и купить ей новое платье. Продавщицы будут осаждать его вопросами, предлагать примерить одежду, которую он выберет (ваша жена такая худенькая, на ней будет сидеть свободнее), снимать с вешалок прозрачные кружевные сорочки (потрогайте, очень приятная ткань). Он касается вещей, которые скоро будут касаться обнаженной кожи Ивы. Они пропитаются ее запахом, примут форму ее тела. Его ладоням это запрещено.

Близна пытается вспомнить, когда последний раз имел женщину. Это было еще до рождения Ивы. Его ладонь лежит на огромном животе женщины, внутри которого беспокойно толкается, словно в ответ на удары члена в матку, крошечное существо. Близна старается двигаться как можно медленнее, чтобы не навредить ему.

– Быстрее. Ей нравится. Она станет такой же блядью, как я.

– Не говори мерзостей.

Женщина стонет и поддает задом навстречу его члену, повторяет, не поворачивая головы:

– Быстрее. Ничего ей не будет.

Ива вскрикивает, отдергивает руку. Кровь из порезанного пальца капает на доску. Близна говорит:

– Тише, тише, я… – и, не договаривая, прижимает ее палец к губам, лижет ранку, пока кровь не перестает течь.

Прошлое: Близна

Близна лежит на матрасе и пускает дым в потолок. Пятна на побелке образуют узоры, похожие на карту: моря, океаны, материки – здесь есть все, чтобы отправиться в путешествие. Рядом слышно тяжелое дыхание Юго и звуки глухих ударов о боксерскую грушу.

– Близна?

– А?

– Как насчет спарринга?

– Шимон скоро придет.

Раны и ожоги еще болят. Чертова пробирка взорвалась ему прямо в лицо, и теперь оно тоже похоже на карту, по которой реками текут багровые полосы порезов и расплываются морями волдыри. Впрочем, сейчас Близна выглядит лучше, чем неделю назад, и похож на жертву автокатастрофы чуть меньше. Юго продолжает обрабатывать мешок.

– Он опять притащит Псину?

– Наверное. Если она еще не подохла.

– А если подохла, притащит новую.

– Надо же на ком-то проверять товар.

– Как думаешь, он ее трахает?

Близна пожимает плечами. Ему никогда не приходило в голову, что Псину можно трахать: ее тело было автоматом для уколов, таблеток и дорожек мета – и Близна подозревал, что внутри она набита сломанными иглами и ядовитым дерьмом. Как можно засунуть в это свой член?

– Разложим ее на два смычка?

– Что?

Юго двигается так быстро, что Близна видит его силуэт как размытое пятно. За его мыслями он тоже не может успеть. На два смычка? Псину?

– Ну, бля, не тупи. Трахнем ее вдвоем. Как? Deal?

Он мотает головой и делает еще одну затяжку. Столбик пепла достиг опасной длины, и Близна может думать только о том, сколько он еще продержится, прежде чем упасть на матрас.

– Возьми пепельницу, осел, – говорит Юго. – Спалишь нас к хуям.

– Ничего не будет.

В сквоте холодно. Кожа Близны покрывается мурашками, но ему лень подниматься за футболкой. После полугода в сквоте одежда висит на нем мешком: подростки, представленные самим себе, не слишком следят за питанием. На полу повсюду валяются упаковки от чипсов и конфет, но Близна и Юго все равно слишком худые: торчащие ключицы и ребра, обритые головы – машинка с жужжанием прокладывает себе дорогу, и обрезки волос падают на бетонный пол. Подметать здесь бессмысленно – проще спалить этот сквот до основания, чем превратить его в приличное жилье.

Снаружи начинается дождь. Капли долбят по карнизу, вода льется по подоконнику, капает на голову Близны, но он не двигается с места. На лестнице слышны шаги. Он должен встать и встретить Шимона – если, конечно, это он – но вставать не хочется. Он вообще предпочел бы не шевелиться и не говорить – просто лежать на матрасе и пускать дым в потолок. Без мыслей и слов. Только Юго заставляет его бегать по утрам, бить по мешку, выходить на улицу. Близна не протестует. Он обязан Юго всем. Если бы не он, Близна до сих пор мыл бы полы в школьных классах и терпел приступы дурного настроения отца. Он не видел родителей полгода, и, сдается, они не прилагали много усилий, чтобы найти его. В итоге все остались довольны тем, что однажды ранним утром Близна кинул в сумку кое-какую одежду, вышел из квартиры, тихо прикрыв дверь, и больше никогда не вернулся.

Идея Юго заключалась в том, чтобы варить “синтетику” на продажу. Он доставал ингредиенты, Близна – варил. Товар забирал Шимон – местный дилер.

Вот, кстати, и он. Стоит в дверях, за его спиной – Псина, прислонилась к косяку, словно тряпичная кукла, которая не может стоять прямо. По волосам стекает вода, платье перекрутилось, на колготках огромные дыры. Юго прекращает лупить по мешку, вытирается полотенцем, не отводя взгляда от Псины. Та смотрит себе под ноги, будто вокруг никого нет.

– Близна, принеси товар.

Он подчиняется. Тело закостенело от долгой неподвижности, затекшие мышцы дают о себе знать резкими болями то в одном, то в другом месте. Из другой комнаты он слышит, как Шимон спрашивает Юго:

– Что с Молодым? Машина переехала?

– Авария на производстве.

– Ясно. Значит, теперь он у нас “Близна”?

Юго хмыкает.

– Ну типа того. Видел же его рожу, – и продолжает, обращаясь к Псине: – Как ваши дела, леди?

Ее голос звучит низко и безжизненно, словно ей триста лет и она по горло сыта всей этой суетой вокруг.

– Есть вмазаться?..

– Сейчас будет.