Шрамы

– Гну. Приходи перед занятиями на набережную. Я вижу, ты толковый пацан. Ну что, придешь? – Близна снова кивает. – У тебя как с учебой?

– Нормально.

Он, действительно, хорошо учится. По химии и физике он первый в классе, только по физкультуре сплошные тройки – и те ставят из жалости.

– Притащу тебе задачник – сделаешь за меня домашку. Нихрена в этом говне не понимаю. В этой школе вообще не заботятся об интеграции. – Юго фыркает. – Ладно. В общем, завтра в шесть на набережной. Не опаздывай.

Он накидывает рубашку и направляется к дверям, застегивая на ходу пуговицы. Даже в школьной форме он выглядит как фотомодель. Близна окликает его:

– Юго.

Он оборачивается. В глазах вопрос: чего тебе?

– Почему ты… ну… с парнем? Тебе любая девчонка дала бы…

– Потому что проще по-быстрому ввалить за щеку педику, чем развозить сопли с девчонками: дарить подарочки, ходить в кино, держаться за ручки, терпеть их тупых подружек. А толку никакого, все равно не умеют нихера.

Близна должен признать, что в словах Юго есть резон. Если нельзя обойтись без этого, лучше сделать все быстро и без лишних привязанностей. Но, к счастью, перед Близной такая проблема не стоит.

Утром он просыпается задолго до звонка будильника, натягивает спортивный костюм, кидает в сумку школьную форму и тихо, чтобы не разбудить родителей, выскальзывает из дома. На улице холодно, ветер гонит по пустым темным улицам опавшие листья. В серых глыбах блочных домов не горит ни одного окна.

Что если Юго пошутил? Решил приколоться над сопляком-жиртрестом, и на набережной Близну встретит толпа улюлюкающих старшеклассников?

Смотрите-ка: Рокки собственной персоной! Что с тобой стало, Рокки, откуда у тебя такое брюхо? Эй, осторожнее, он еще в отличной форме! Последний раунд, Рокко, последний раунд!

Но все-таки он идет. У него не будет другого шанса измениться, и, если существует хоть крошечная вероятность, что Юго говорил серьезно, Близна должен идти.

Юго ждет его – и он один. На нем фирменный адидасовский костюм – куртка расстегнута, несмотря на осенний холод; под ней ничего нет, только голая, покрытая мурашками, кожа. Без единого шрама.

– До моста. – Юго показывает рукой вдаль, где в темноте виднеется крошечная светящаяся точка моста, и, не дожидаясь ответа, пускается бегом.

Близна бежит за ним. Кажется, он впервые бежит, не убегая от кого-то, а просто наслаждается движением – пусть даже через несколько минут заколет в боку и выбьет дыхание. Над водой плывут огни, все становится смазанным и далеким, только впереди в предрассветной дымке виден очень четкий, словно вырезанный из черной бумаги, силуэт. Он двигается легко и быстро, Близне не угнаться за ним, и силуэт почти исчезает в сумраке.

Зря они все это затеяли. Ему не стать таким, как Юго; надо смириться с тем, что из зеркала на него всегда будет смотреть рыхлый вялый толстяк, похожий на улитку без панциря. У Близны больше нет сил бежать, а мост еще очень далеко, он остается точкой на горизонте – недосягаемой целью. Близна останавливается, сгибается пополам и ловит ртом воздух. Юго оборачивается:

– Э, Рокки, да ты спекся… – Он возвращается; не теряя ритма, скачет на месте рядом с Близной, боксирует с тенью. Его дыхание ровное и свободное, словно он прогуливается по парку.

– Зачем… тебе… я? – спрашивает Близна, пытаясь отдышаться.

– Мне нужен толковый пацан, врубаешься? – Юго говорит, не прекращая прыгать и наносить удары невидимому противнику. – Хочу одно дельце замутить.

– Какое..? – Вдох, вдох, вдох. Нужно так много воздуха для бешено стучащего сердца.

– Э, пока рано об этом. Давай, подорвался, до моста еще далеко.

Близна неуклюже переставляет ноги. Вдох, вдох, вдох.

Юго сует ему учебники и листок с заданиями.

– Сделаешь до третьего урока.

– Мы этого еще не проходили…

– А мне какая разница? Ты сказал, что соображаешь, так давай, бля.

Близна листает учебник. В принципе, ничего сложного там нет. Лучше забить на первые два урока и разобраться в задачах Юго, чем показать себя бесполезным сопляком. Он слишком хочет измениться, и теперь, когда у него появился шанс, отступать нельзя.

– Окей. Сделаю.

– Молодец, пацан. Кстати, как тебя зовут?

Это не имеет значения – его никогда не называли по имени. Он ухмыляется и говорит:

– Рокки.

Юго смеется и хлопает его по плечу. На этот раз Близна не отстраняется.

Прошлое: Ива и Близна

Нож поднимается и опускается, лезвие стучит о деревянную доску: тук-тук-тук. Ива стряхивает зелень в миску с салатом. Между краем платья-свитера и шерстяных чулок белеет полоска обнаженной кожи. Близна не отводит от нее глаз. Он хотел бы коснуться ее. Он хотел бы обладать ей. В ее теле – по-прежнему легком и хрупком – не осталось ничего детского. Она – женщина. Платье стало ей тесным: обтягивает бедра и грудь, задирается слишком высоко, когда Ива тянется к верхней полке. Во внешнем мире она училась бы в выпускном классе, танцевала в группе поддержки и ходила на свидания со студентами-первокурсниками. Возможно, когда-нибудь она возненавидит Близну за то, что он лишил ее этого. Возможно, когда-нибудь она захочет оставить его и уйти.

Ива резким движением головы отбрасывает упавшие на лицо пряди. Близна говорит:

– Завяжи волосы.

Она чистит головку чеснока, отвечает, не поворачиваясь:

– У меня руки грязные.

Он встает позади нее, собирает светлые волосы в хвост, открывая ямку на затылке; вдыхает ее запах. Кожа такая белая и беззащитная, так и тянет провести по ней пальцами. Но Близна может касаться только воздуха, трогать его, точно повторяя изгибы девичьей шеи.

Ива говорит:

– Расскажи о моей матери.

– Я рассказывал уже тысячу раз.

– Расскажи еще один. Какой она была? Какие у нее были глаза?

Близна не помнит. Когда он вспоминает мать Ивы, он видит светлые волосы, прямую узкую спину. Когда он пытается представить ее лицо, ее глаза всегда закрыты.

– Я не помню.

– Зеленые, как у меня? – подсказывает Ива.

Он кивает. Да, возможно. Разве это имеет значение? Разве недостаточно того, что он то и дело узнает в Иве ее мать – в мелочах, вроде поворота головы или мимолетной гримаски? Разве недостаточно того, что он увез ее, чтобы она не стала такой, как та женщина?

– Она любила моего отца?