Расцвет Рагнарёка

Его крупные когти то и дело цеплялись за ворс ковра. На ногах они были чёрного цвета, а вот на пальцах рук росли белые. Бугристая плотная кожа его напоминала покров не то жаб, не то гоблинов, но он весьма превосходил их в росте. Лицом был больше похож на орка с приплюснутым носом-пятаком, но слишком худощавого телосложения.

– Интересненькое дело, целый отряд, прям группа лазутчиков, – покачала головой женщина-альбинос Емайя, внешне выглядящая очень похожей на Ошун, за исключением цвета кожи. – В Мимире повсюду снега, вам нужны будут плащи из шкур йети и белых медведей, чтобы пройти незамеченными, да и то едва ли получится.

– Нам ведь не нужна внезапность, – со строгим тоном в голосе сверкнула на неё своими алыми глазами атаманша тёмных эльфов. – Сначала мы попробуем уговорить жрецов отдать нам оружие с миром. В конце концов, мы именно ради мира и собрались им воспользоваться. Ядвига и Ханна прикроют нас, как стрелки. На пару с гномом. А в ближнем бою мне вполне составят компанию Чёрный Барон Вирбий с парными саблями, Кьяра фон Блитц с её эспадоном и Диана Лафо с морозными клинками. По-моему, наш отряд очень даже хорош. Именно такую группу я сама из станицы и послала бы раздобыть артефакт. Вместо себя бы отправила, к примеру, Айрис, Вислу или Амору. Ну, может, Зору, если б была жива. Редко встретишь человека с такой отдачей делу.

– С такой ненавистью к имперцам, – поправил её Вир.

– Посмотрим, что из такой затеи получится, – покачал Фудзин головой. – Лада-Лада-Ладушка, – подскочил он к богине в виде маленькой светловласой девочки в бело-голубом платье с вышивкой в виде яблок и лебедей. – Нам с собой нужно выдать что-нибудь горячительного, – намекал он на какую-нибудь бражку в дорожку.

– Есть выдать горячительного! – звонко ответила та, подняв с пола корзину с цветами, уложив её к себе на колени и перебирая стебельки, пытаясь пробраться ко дну плетёнки.

– Да не «есть», а пить как раз! – воскликнул бог ветров, в одной руке сжимая крупный холщовый мешок.

– Вот, – передала она ему креплёного и сладкого монастырского вина, а тот сразу залпом, проглотив выдранную зубами из горлышка пробку, осушил бутыль.

– Эй! Ты ж сказал: с собой! – возмутилась его поведением пани Софра.

– Да, но она ж не сказала, что у неё одна-единственная бутылка! – протёр тот локтём алые губы и заулыбался.

– Хе-хе, дело говорит, дай-ка мне тоже! Сухари запить! Сухо в горле! – потирал Бром ладошками.

– Вот прохвост, – фыркнула Кьяра фон Блитц подруге, косясь на Фудзина.

– И не говори, хуже Уршида, – качала головой Диана, тихо бормоча и глядя на всё это.

– Про чей хвост? У Ярошика есть бобровый! – показывала Лада, поднимая зверька. – Лопаточкой!

Она передала зеленокожему богу ещё несколько бутылок вина, которые тот благоразумно разместил на поясе своей повязки из леопардовой пятнистой шкуры. Остальные перепроверили ремешки и застёжки своих рюкзаков, фляги с водой и даже монеты на всякий случай.

– Та-та-та-та хей! Та-та-та-та хей! – в зал, бренча на ситаре энергичную мелодию, вошёл, отплясывая в рыжей походной курточке с бахромой, дворф Коркоснек, а за ним, держась друг за друга, целая вереница бесов.

Гном, едва не теряя шляпу, тряся своими усами, заплетёнными в косы, пританцовывал из стороны в сторону, а инфернальные существа с уродливыми мордашками, недоразвитыми перепончатыми крылышками и маленькими рожками на слегка вытянутых черепах повторяли за ним и веселились.

– Дьявольское лимбо! Дьявольское лимбо! – восклицал Коркоснек, а с ним и вереница бесов. – Хей-хо, братва, есть чё пожра… Расплетись мои дредлоки и косички в бороде! Боги северных равнин! Это ж Мокошь! – округлил ошарашенный гном свои синие глаза, перестав играть, чуть не выронил ситар и помчался прочь со всех ног, расталкивая чертей. – Вот ещё не хватало!

– Чего это с ним? – удивлённо, глядя барду-дворфу вслед, произнёс Ильдар.

– До монастыря на юге Лонгшира моей обителью был Страгенхолм. Как раз та область, где проживают дворфы, – пояснила матушка Мокошь. – Была их наставницей, учила молоть зерно, выращивать травы…

– Чем ж вы им там так насолили, что он, даже с демонами сдружившись, от вас убегает, как от чудища лютого?! – не понимал смуглый волшебник с выразительным золотисто-карим взором и курчавой бородкой.

– Заставляла их работать, – пояснила богиня ремёсел и рукоделия с лёгкой усмешкой. – Помню, работал на кухне у меня дворф один молодой, непоседливый, при нём посуда вечно заляпанная была. Оказалось, он каждую вазу и рюмку тёр в надежде джинна высвободить, сказочный дуралей. Я ему тогда сказала, что тереть-то вообще надо пол. Да к тому же шваброй. Ещё никогда мой мрамор с тех пор так не блестел всюду, – довольно улыбалась пожилая дама, прикрыв глаза и пустившись в воспоминания.

– Ясно с ним всё, – пробубнил Бальтазар. – А почему пёс Догман со своей голубкой Лукрецией всё не вернулись с последней вылазки демонов?

– Церковники империи опять разгромили всё войско. Волнуюсь за них, милорд, – проговорил Ильдар.

– За церковников? – удивился, повернув к нему голову, некромант.

– За Сетта с Лукрецией! Как бы в плен не попали, и где ж нам потом их искать-то? – волновался смуглый бородач.

– Лорд Кроненгард, – перевела матушка Мокошь свой взгляд на высокого некроманта в косом кожаном мундире с обилием украшений в виде металлических черепов. – Я так понимаю, вы компанию в Мимир составить не захотели?

– Останусь в замке, – нехотя пророкотал тот.

– Учтите, – перевела Мокошь свой взор на Диану и её окружение. – Фудзин может вас проводить, но не сможет коснуться ваджры. Боги не могут трогать это оружие. Однако напомню, что Локи способен нагрянуть и сам. Он полубог, а потому ему дозволено больше. Как и ваша пленница, – вернула она взор на чернокнижника.

– Эта рыжая тварь – полубог?! – изумился лорд Кроненгард.

– Дочь Немезиды. Вся в мать, вы не находите? Упёртая, твердолобая, несгибаемая, не способная поменять мнение даже при наличии весомых аргументов с другой стороны. Всегда всё сделает по-своему. Богиня возмездия и её дитя. Яблочко от яблони. Знаете, лорд, я бы лучше предпочла общество полоумного Локи, чем общество Немезиды. Более неприятную и своенравную собеседницу ещё поискать. Даже Гера, и то не настолько стервозная, – ответила Мокошь.

– А Баст вот с ней общий язык находит, – подметил вслух Тот.

– Ох уж этот её язык, вечно так облизывается, словно сожрать норовит! – встрепенулся Гор так, что перья на голове взъерошились. – Хорошо, её нет сейчас с нами.

– Полубог… Ясно всё… – вздохнул Бальтазар.

– Иначе б её тело не смогло впитать в себя артефакт. Бог содержит в себе только собственную сущность. Я не могу использовать Лук Артемиды или Копьё Вотана, надеть на себя Шлем Бури или Кольцо Бальдира. Это против моего естества. Мы несовместимы. Реликвия содержит в себе суть и вектор силы другого божества, чуждого моей природе. Надеюсь, вы меня поняли. А вот полубог может куда больше. И способен немало вытерпеть. Анфиса – наполовину человек, Локи – наполовину ётун. С ними нужно держать ухо востро, – предупредила матушка Мокошь. – И учтите, что ваша пленница не в курсе о своём происхождении. Так что взвесьте всё хорошенько, если надумаете сообщить. Последствия могут быть непредсказуемы.

Анфису держали в особой комнате замка с решётками на окнах и дверцей без внутренней ручки. Дабы не бросать её совсем уж в темницу подземелья, смуглый чародей Ильдар, жалея девочку, позаботился обустроить ей такие покои, из которых нельзя было бы выйти.

Та, правда, лишь внешне казалась юной девчонкой, на деле же просто не могла взрослеть и стареть из-за Часов Хроноса, которые спасли её от верной гибели. Будущий… а теперь уже бывший наставник тогда вживил их ей прямо в запястья, будучи подвержен панике и не зная, что делать. Энергия часов попала в руку и распределилась по девичьему организму, сливаясь с её естеством.

Благодаря артефакту она смогла возвращаться назад во времени и путешествовать в чужие сны с возможностью нанести через них вполне настоящий вред. Так она и охотилась на предателей-язычников, будучи преданной императору и Пресвятой Церкви, где когда-то нунцием служил её отец, ныне ставший послом.

Едва закончилось заседание, а компания эльфов и гном-маг в сопровождении Фудзина отправились в Седую Твердыню, как Бальтазар сразу же нагрянул в комнату к своей пленнице. Здесь преобладали синий и белый оттенки с плавными узорами позолоты, расходящейся или вьющейся средь декора стен, иногда с утолщениями на концах, кистями, гроздьями или фигурами цветочных нераскрытых бутонов.

Кровать была весьма просторной для одной такой девочки, за стеклянными дверьми шкафа меж окон лежали марионетки, ящики настольных игр и рулетки. А у столика с зеркалами красовались в стакане-подставке расчёски, щипцы, ножницы… И многое из предметов комнаты Анфиса могла бы использовать как оружие. Катары с её запястий отобрали, а вот керамическую маску демонической лисицы кицунэ оставили – та, как и прежде, сейчас болталась у девчонки на поясе.

А ещё на столике у окна стояла шкатулка из волнистого сапфирина, в которой находились синеватые пилюли. Ядвига, как спец в подобных вещах, приготовила их для Анфисы из запасов лорда Мортимера, которому когда-то принадлежал данный замок. Вещества, входящие в состав трав, позволяли не видеть сны. Так что Бальтазар велел Анфисе принимать по одной, обезопасив себя и всех остальных от коварства пленницы.

Помимо увечий, что та могла нанести во сне, она могла через них ещё и сбежать. По крайней мере, именно так она и оказалась в плену – другой некромант – Мельхиор Шорье – случайно поменялся с ней местами. Вытянул её вместо себя во время транса. А сам очнулся в её постели. Допустить подобного лорд Кроненгард не мог. На Анфису у него были большие планы, а теперь и вовсе всё резко поменялось, с учётом полученной от Мокоши информации.

– И тогда шлем чёрного рыцаря покатился по ступенькам и рухнул в непроглядную чёрную бездну! – рассказывала Анфиса в этот момент гостящей у неё Кассандре какую-то историю. – Император рванул вперёд. Мечи их заскрежетали, так что искры озаряли старые ступени лестницы, обвивающей мрачную башню. Чёрному рыцарю было некуда отступать, силы света со стороны императора разили его, заставляя взбираться всё выше и выше, пятиться по ступенькам. «Теперь я тебе отомщу!» – словно гордый лев, прорычал император, – с натужным кряхтением в голосе изображала девчонка эдакий мужской насыщенный тембр, зачем-то ещё и жестикулируя ведущей левой рукой, хотя гостья видеть её движения и не могла. – «Всё кончено! Ты ответишь за то, что убил моего отца!»… А! – перепугавшись, рыжая девчонка подскочила к окну, едва вошёл Бальтазар.

Она всегда боялась его приходов. Взгляд этих сиреневых глаз будто пронизывал её, изучая не внешность, не наряд, а внутреннюю энергетику, чакры и ауру, все жизненные потоки и вихри, что были в её организме. Иной раз казалось, что некромант и мысли прочитать способен.

– «Нет», – ответил ему чёрный рыцарь, взглянув в глаза императору, – «я и есть твой отец!», – заявил девчонкам лорд Кроненгард, застав их за этим рассказом.

– Да ладно! – аж сползла на пол с кровати ошарашенная Кассандра, повернув голову с чёрными, застланными тьмой глазами, на вошедшего мужчину. – Это правда? Ничего себе!

– Нет! – заверещала протестующая Анфиса. – Фи! Совсем нет! Всё было не так! Совсем не так! Он увидел могущество света и добровольно рухнул в бездну, признав поражение.

– Одно другому не мешает, – пожал плечами ухмыльнувшийся некромант. – Ну-ка, ты пока сходи поиграй с Ладушкой. Она как раз освободилась. За зверем её приглядывайте, пока он мне поперёк замка плотин не понастроил, – коснулся он плеча Кассандры. – А мы тут со сказочницей побеседуем.

Слепая малышка кивнула, ощупывая пространство тонкой бузинной палочкой, которую ей вместе сделали Лада и Мокошь, отправив как-то демонолога Сетта Догмана наружу за прутом с осеннего куста. В Преисподней-то таких растений не сыщешь.

Палочка помогала Кассандре лучше ориентироваться в пространстве, хотя за время пребывания в замке она уже частично его изучила вполне неплохо. Подружилась с Анфисой и любила наведываться сюда, слушая сказки про императора и не только про него. А иногда просто общаться о чём-нибудь с дочкой посла, скрашивая одиночество пленнице. Та же, оставшись сейчас без поддержки подруги, так и жалась спиной к окну, едва не усаживаясь на подоконник.