СХОДНИК-II

Вот и заподозрил прозорливый Борщ, что Леонтий, аще затаил недоброе, непременно сунется в его сундучок, дабы обследовать содержимое. Тем и выдаст себя по некоей верной примете, равно и умению открывать чужой замок, не оставляя следов!

И утром следующего дня, опередив с прибытием Леонтия, обитавшего в отдалении и вечно запаздывавшего к началу трудового дня, кинулся тайный агент из Мурома к своему сундучку! Замок легко поддался, удостоверяя: аще и открывался, то ловко, а что обнаружилось во втором ряду поклажи – промеж холстинкой, чистой, и онучами, еще не надеванными? Аккуратно выпрямленная соломинка коя оставлялась перегнутой!

И стало неопровержимым Борщу: рылся у него сей, чуждый! А не заметил в полутьме контрольного знака, а предположив, что ненароком согнул соломинку, незамедлительно выправил оную! Не украшает сия небрежность при скрытном дознании! Налицо производственный брак!

Вслед задумался Борщ: кому передал Леонтий сведения о результатах тайного обыска? Ибо решительно не верил он, бывалый, в бескорыстную любознательность половинного ромейца на постоянном месте жительства в Тмутаракани. Вне сомнения, оный являлся тайным осведомителем! А чьим? Вот вопрос! Ведь давно уж сообразил Борщ, что сей многолюдный портовый град стратегического расположения нашпигован скрытниками отовсюду, аки полюбившаяся ему тут свиная колбаса – салом.

«А выявив, кому докладывает Леонтий, доложу хозяину! Вслед изгонит он изобличенного прощелыгу, способного и стукнуть ему на мя за мои проделки с ценами и сторонним промыслом», – вывел недавний агент-скрытник.

И приступил к действиям…

XIII

– Зрю: и ты с добычей, – снизошел до малой похвалы охамевшему дилетанту профессионал, упоенный своей сыскной удачливостью, однако остро переживавший навязанные ему Молчаном подчиненность, равно и обязательства измены высокому служебному долгу. Ибо от природы определено мужам – добрым, равно и недобрым, вечно соперничать друг с другом в большом и малом из самолюбия и гордыни, порой преступая пределы и заходя за флажки!

«Вот же неугомонный! Отнюдь не желает смириться, что побежден мною. Вовремя не пресечь, точно отобьется от моих руце! А ведь не заслужил еще освобождение от мя. Пора ставить на место!» – определился Молчан. И приступил к сему, молвив самым равнодушным тоном, будто о пустяшном:

– Стрела – чепуховинка! Для такового мастера, аки я, легко выявились все секреты, заложенные в нее вороги, дабы наверняка прикончить тебя. Не успел я и трижды чихнуть, осилив оное! Иное дело, что у прочих ушли бы на поиски годы, а без толку! Ликуй, счастливец, что можешь поучиться у мя!

– И что же нашел ты, не успев и чихнуть третий раз кряду? – покривился Борзята, изображая недоверчивость к той браваде, однако уж напрягаясь.

– То, что потребно было для моего расследования, ведь не на тебя же надеяться! Выяснил, почему преступники оснастили сию стрелу именно соколиными перьями, да еще четырьмя, с каковой преступной целью наконечником выбран широкий срезень, отчего оперение расположено ближе к тому концу древка, что с ушком. И ясной стала мне преступная цель, из-за коей наконечник был не вбит в иной конец торца шипом-черешком, а насажен!

Тебе, в простоте, не понять, а восхитились бы мной даже в Царьграде!

Главное же совсем в ином. Все дело раскрыл я – от самого начала и до конца, пока ты в бурьяне ползал! Вот что дорого наособицу! – а ты о стреле…

– Раскрыл?! Ни за что не поверю! – выпалил в запальчивости бывалый криминалист начала одиннадцатого века, уязвленный, глубже некуда.

– И прав будешь! Ведь не хватает в моем расследовании имени убийцы, коему предназначался тот златник.

Некогда мне было заниматься сим, посему и отложил оное до сумерек. Хотя уже установил, где служит он, от кого получил преступный приказ, и в каковом жилище, упрятанном за частоколом в два роста, таится ноне – нет смысла отправляться туда сейчас, ибо не справиться нам с пятью вооруженными до зубов мордоворотами…

– Ужель стрела подсказала то? – попытался ухмыльнуться Борзята.

– Отнюдь не одна она!

Пребывая особливо ценным кадром Секретной службы, могучим не токмо талантами от Стрибога, коим справедливо завидуют многие, допущен я высшими начальствующими к тайным знаниям и самым сокровенным служебным секретам. Овладел и скрытными от непосвященных навыками распознавания и изничтожения ворогов! Се и помогло мне увериться днесь в прежних подозрениях, размышляя о выявленных доказательствах. Добавлю, что поименно известны мне организатор покушения на тя, да и наводчик. Аще заслужишь предо мной, единою допущу поквитаться с ними, разрешив и безжалостность.

Хвалю за добытые тобой улики! – пущай, и не вельми важные, а по мелочи пригодились и они, равно и за усердие, проявленное при их отыскании. Воочию удостоверился я: нипочем тебе бурьян любой вышины! Будешь служить мне подобным образом и впредь, не прикончат со второго раза…

Недостойно бить ниже пояса, будто подкованными копытами, даже и в переносном смысле. Однако, имея дело отнюдь не с барашком на лужайке, а с хищником при исполнении – в человеческом обличье, намеревавшемся сожрать тебя, невзирая на давнее знакомство, совершенно незачем церемониться! Вполне целесообразно и выбивать клыки – при наличии таковой возможности, что порой допустимо и в прямом смысле, ведь оборотень! И оправдана тут любая завиральность! – превыше даже, чем у вышколенных потаенным обучением штатных сходников, коих неимоверно сложно превзойти и самому даровитому самородку, ибо за плечами у них стоит целое государство.