Большая алия. Сборник рассказов о репатриации в Израиль

Да и жили они здесь в основном по субботам, и лишь в перерывах на молитвы. В остальные же дни, они с утра до ночи находились в ешиве-вагончике с книгами, где они учили Тору, Галаху, книгу поучений отцов и другие, священные для евреев книги под руководством кого-нибудь из раввинов.

Здесь же жила и Белла со своей матерью.

Если не считать всех этих различий, то жизнь обитателей Йоэля проходила примерно одинаково.

По субботам, женщины зажигали свечи и пока мужчины молились, хлопотали по дому, разумеется, в рамках того, что было дозволено Шаббатом.

Потом вся семья собиралась за столом, где глава семейства освящал молитвой вино и специальный шаббатний хлеб-халлу. Потом начиналась церемония омовения рук, а после, все члены семьи читали молитвы, делали по глотку освященного вина или виноградного сока, если это были дети, и приступали к трапезе.

Утром они всей семьей отправлялись в синагогу, где читали очередную главу Торы и молились. Затем возвращались домой, снова ели. Затем шли в синагогу для полуденной молитвы. А вернувшись после молитвы домой садились за трапезу, как предписывл обычай.

Для тех, кто жил в караванах, в специально выделенном вагончике, кто-нибудь из равов также освящал шаббат.

Часто жителей караванов приглашали на встречу шаббата в семьи поселенцев.

Согласно традиции, пригласить в гости на шаббат нуждающегося еврея считалось благом и поселенцы охотно следовали этой традиции, желая приобщиться блага.

В перерывах между едой и молитвами, ближе к вечеру на исходе субботы, жители Йоэля целыми семьями гуляли по просторам поселка.

Времена когда дети и взрослые беззаботно гуляли в шаббат по соседним холмам безвозвратно прошли.

Самые отчаянные из жителей поселка не решались теперь на подобные экскурсии даже в сопровождении автомата, который тоже уже не гарантировал полной безопасности.

Забор четко обозначил границу поселения.

Шаббат заканчивался молитвой, по окончании которой, молящиеся желали друг другу хорошей недели и расходились по домам, готовясь к будням.

Так же они проводили почти все праздники и так было до тех пор, пока правительство не приняло решение об эвакуации Йоэля и всех остальных поселений в секторе Газа.

Эта эвакуация знаменовала крах титанических усилий по утверждению еврейского присутствия в Газе и на Западном Берегу Иордана.

Несмотря на колоссальный энтузиазм поселенцев и огромные дотации, эти поселения со временем превратились в непосильное бремя как для экономики, так и для армии.

За время противостояния евреев и арабов, по обе стороны забора выросло новое поколение.

И за это же время, лагеря беженцев, жители которых в 1948 году бежали или были изгнаны из своих домов в Яффо, Лоде, Рамле, Хайфе, превратились в густонаселенные города, а поселения, призванные утвердить право евреев на эту землю, оказались со всех сторон окруженными арабскими деревнями. Повсюду – и справа и слева виднелись новые постройки в лагерях беженцев.

С территорией Израиля, Йоэль был связан теперь одной единственной дорогой, ездить по которой разрешалось только евреям.

Ничто не говорило о том, что дорога предназначенна только для евреев.

Лишь тщательно охраняемые блокпосты и ограждения с колючей проволокой вдоль шоссе говорили о том, что это не просто дорога.

Да еще то, что по дороге в обе стороны двигались машины только с израильскими номерами.

Арабы- жители территорий, ездили в объезд, через арабские деревни.

Дорога для евреев прошла по землям принадлежавшим до этого палестинцам.

Когда строили эту дорогу, работы тщательно охранялись.

Любые попытки воспрепятствовать строительству жестко подавлялись армией.

Жителей окрестных деревень и израильских анархистов солдаты разгоняли с помощью резиновых пуль и слезоточивого газа.

Если это не помогало, в ход шли дубинки, приклады и обутые в армейские ботинки ноги солдат.

Не раз и не два, под вечер или глубокой ночью в деревню врывались агенты общей службы безопасности ШАБАК при поддержке солдат и арестовывали наиболее активных участников протеста- благо, технический прогресс не стоял на месте и помимо осведомителей, скрытые камеры снимали на пленку всех.

Сила была на стороне евреев, но противостояние не прекращалось ни на один день и именно дорога стала линией фронта, разделявшей поселенцев-евреев и их соседей -арабов.

Молодежь из арабских деревень кидала камни в жителей поселка, проезжавших ежедневно по дороге в израильские города- главным образом, в Тель-Авив и Иерусалим, где они работали, делали покупки, или навещали родственников, а вечером или на следующий день возвращались обратно.

Несколько поселенцев были убиты на этой дороге, хотя практически все они были вооружены автоматами и стреляли не колеблясь.

Армия и полиция жестоко мстили за нападения на поселенцев. Они устраивали рейды в соседние арабские деревни, арестовывали подозрительных и для устрашения, разрушали дома тех, кто был причастен к нападениям на поселенцев.

Не оставались в долгу и сами поселенцы.

Ночью, а иногда и днем они вырубали и поджигали оливковые рощи, принадлежавшие жителям арабских деревень, нападали на палестинских фермеров, строили форпосты на землях, принадлежавшим арабам.

На месте уничтоженных маслин, поселенцы сажали виноград-символ еврейского присутствия.

Таким образом они пытались утвердится на этой земле.

Самым поразительным во всем этом было то, что уничтожали маслины и нападали на арабских крестьян те же люди, которые усердно, чуть ли не сутками напролет учили Тору и были уверены, что соблюдают все ее заповеди, в том числе- любовь к Земле и почитание ее плодов.

Поселенцев армия и полиция почти не трогали, в основном охраняя. Общественное мнение в Израиле тоже было в основном на стороне поселенцев.

Тем не менее, поселок все больше и больше напоминал осажденную крепость, а стычки между армией и палестинскими партизанами все чаще превращались в арену кровопролитных схваток.

И уже ни вылазки поселенцев, ни репрессии армии не могли изменить сложившейся ситуации.

И стремительно, из форпоста охраняющего границы Израиля, как их поначалу называли, поселки типа Йоэля, оказались в ситуации, когда их самих нужно было охранять.

Демографическую ситуацию поселенцам также не удалось изменить.

Кольцо арабских городов и деревень вокруг Йоэля и ему подобных поселков неумолимо сжималось.

И когда с минаретов вокруг Йоэля муэдзины звали правоверных на молитву, казалось что вот-вот от этой мощной волны рухнут стены домов в поселке и едва ли кому-нибудь в этот момент пришла бы в голову мысль, попробовать перекричать молитву прославляющую Аллаха.

А поскольку Йоэль и остальные поселения в секторе не имели уже никакой ни тактической, ни стратегической ценности и были лишь обузой для армии, решено было передать их режиму автономии, который справлялся с заботой об интересах Израиля гораздо лучше, нежели поселенцы.

Так по-видимому размышляли в правительстве.

Поселенцы же смотрели на предстоящую эвакуацию по разному.

Одни были готовы принять решение правительства. Другие, особенно молодежь, воспринимали ее как катастрофу.