Большая алия. Сборник рассказов о репатриации в Израиль

Поначалу он с интересом стал смотреть телевизор и даже начал мечтать о новой жизни, вдруг подумав о том, что он еще достаточно молод для того, чтобы все начать сначала.

Но действительность очень скоро охладила его пыл. Он явственно ощущал развал вокруг себя по тому, как все вокруг продавалось и расталкивалось под сладкие речи с экрана.

Новая жизнь бесцеремонно вторглась в их судьбу.

А законы этой жизни устанавливали новые-старые хозяева. Те, кто требовали от него верности и потом, использовав, предали, выбросив как ненужную вещь.

Особенно действовала ему на нервы «ламбада», звуки которой неслись буквально отовсюду.

Он видел, как уничтожают его страну под звуки незамысловатой мелодии и вдруг особенно остро ощутил свою ненужность в этой новой жизни, которая выбросила его на свалку.

В 92-м, когда не стало ни прежнего государства, ни его армии, они отправились на «историческую» родину жены.

Жили они как-то обособленно- ни с кем особенно не сближаясь.

Потепление в отношениях с родственниками наступило неожиданно.

Тяжело заболела тетка Евы – мать ее троюродного брата, и им понадобилась сиделка.

Брат стал звонить чаще, несколько раз приезжал.

И Ева, жалея старуху, приходила сидеть с ней, готовила и даже делала несложную работу по дому, насколько позволяла ей больная спина.

В предверии Пасхи брат пригласил их к себе на виллу.

Собрались почти все родственники и сослуживцы брата, который был крупным строительным подрядчиком.

Собравшиеся предпочитали общаться друг с другом на иврите.

Их детей, уже неплохо владевших ивритом, сверстники почему-то игнорировали.

Андрей и Ева сразу же почувствовали отчуждение. У них было ощущение, как-будто они попали в пустое пространство, куда нет доступа.

Это ощущение особенно усилилось во время церемониальной части, когда читались молитвы и рассказывались пасхальные истории.

Они присутствовали, но не участвовали во всем этом.

Все их участие ограничивалось тем, что они сидели за столом и Андрей был в кипе.

Оба чувствовали себя неловко, но пока не решались встать и уйти.

Между тем родственники продолжали беседовать между собой на иврите.

Когда официальная часть закончилась и началась сначала торопливая, потом все более размеренная трапеза, присутствующие вспомнили наконец о своих родственниках.

Похоже он у них вызывал лишь одну ассоциацию: с неевреями и бывшей Родиной, на которую они все были жутко обижены.

Многие из присутствующих имели высшее образование, благодаря которому трудились в Израиле врачами, адвокатами и инженерами. Некоторые успели защититься до отъезда. Да и работали они там все без исключения, не на самой черной работе.

И странное дело- чем больше они получили благ от своей бывшей Родины, тем больше ее ненавидели.

«Бывшей», или как они ее называли-«доисторической», любуясь при этом собственным остроумием.

Обращаясь к нему, они шутили по поводу «покойного Союза», интересовались что из того, что было на столе и вобще на вилле они с Евой имели «там».

Андрей держался спокойно, как волк, окруженный стаей собак.

За все время разговора ни один мускул не дрогнул на его лице.

Он спокойно слушал обращенный к нему треп и пока не произнес ни одного слова в ответ.

И лишь когда кто-то из гостей стал интересоваться его военной карьерой, почему он всего лишь майор- ведь он не еврей, которых «не пускали», затронув при этом афганскую тему и его участие в той войне, Андрей лишь с усмешкой бросил: «Зачем вам жизнь старого майора?».

Не спеша он поднялся из-за стола, потом помог встать жене и вместе с детьми они направились к выходу, глядя перед собой.

На какое-то время над столом повисла тишина. Никто из присутствовавших не пытался вернуть их назад.

Белла

Одни считали ее слишком скромной. Другие- слишком вздорной.

Третьи и вовсе считали ее дурой.

Возможно ее так воспринимали потому, что ей всегда больше всех было нужно и она постоянно и везде боролась за справедливость.

В детстве, она бесстрашно дралась с мальчишками за право кошек на существование.

Мальчишки кидали в кошек камни и стреляли из рогаток стальными шайбами и

Изюминка этой забавы заключалась в том, чтобы точно попасть кошке в голову.

В этом случае, животное валилось на землю как подкошенное, под восторженные аплодисменты зрителей и торжествующие крики самих стрелков.

Однажды став на защиту кошки в буквальном смысле слова грудью, она получила первое свое боевое крещение- железный гвоздь попал ей в руку чуть выше локтя, оставив метку на всю жизнь.

О слабых она заботилась и в школе, где помимо прочего была передовицей и по сбору мукулатуры и по сбору металлолома. Ей с детства нравилось опекать стариков и инвалидов. Ее все любили, но при этом почему-то считали странной.

Как-то в 8 классе у них появился очень близорукий юноша.

Он тоже ни на кого не был похож и одноклассники развлекались тем, что забрав у него очки, засовывали ему то в портфель, то в парту огрызки яблок и прочую дрянь, заставляя искать очки то в парте, то в портфеле.

Эта идея принадлежала одному из парней по имени Сергей – высокому красавцу-блондину, который был признанным неформальным лидером.

«Верни ему очки», сказала тогда Белла очень тихо, вплотную приблизившись к Сергею.

Непонятно почему, но Сергей тут же ее послушал и вернул парню очки. Больше над этим парнем никто не издевался.

Ее знала вся школа, эту лохматую девочку, небольшого роста, с большими, выразительными глазами.