Монстр в твоём шкафу

Я запретил себе оглядываться и побежал быстро как мог. Сбивал пятки о гравий, но бежал.

Наш маленький город всегда был тихим по ночам, но тогда это была особенная, мёртвая тишина. Дрожь прошла по спине, когда я понял, что кричать бесполезно – нигде нет людей. Словно весь мир опустел. Никто не придёт на помощь!

Куда ни глянь – всё открыто: подвалы, магазины и даже трансформаторные будки. Я желал только отделаться от верзилы. Его заострённая рука обещала страшную и мучительную гибель. Я постарался сделать так, чтобы он потерял меня из виду. Сворачивал за каждый угол, бесшумно пробегал по траве и наконец нырнул в открытую дверь хлебной лавки, и укрылся в кладовой.

Я видел, как за большими окнами погасли фонари. Это означало, что он был рядом.

Человек в шляпе прошагал в холодной тьме и замер на пороге хлебной лавки. Он не входил, но и не следовал дальше, будто решал, стоит ли тратить время, чтобы осмотреться внутри.

У меня сжались и сердце, и лёгкие. Я потерял способность дышать. Верзила стоял на месте. Обе его руки скрывали длинные рукава пальто.

Мои ноги были истёрты. Я знал, что мог наследить кровью и страшный человек без труда меня найдёт, если обнаружит пятна на полу.

Что было делать? Только сидеть, молчать, не издавать ни звука и надеяться, что он пройдёт мимо.

Я сжимал руки в замке, как в молитве. Пальцы потеряли чувствительность и стали холодными.

Верзила ушёл. Он отправился искать меня в другом месте, а я так и остался сидеть на полу в кладовой.

Я проснулся от удара в живот. Грузчик нёс ящик с буханками и не заметил спящего ребёнка на полу. Увидев обычного человека и ощутив аромат свежего хлеба, я заплакал. За окнами сияло рассветное солнце и люди снова были здесь.

– Мальчишка! – вскрикнул грузчик.

Он и продавец пытались добиться от меня объяснений, как я оказался в закрытом магазине. Мои ответы не казались им правдивыми: дверь не могла быть открыта ночью, тогда бы сработала сигнализация.

Мои мать и отец уже успели со мной попрощаться. То, что моя кровать пуста мама обнаружила ещё в час ночи, ведь она часто проверяла мою комнату.

Когда мы встретились, родители меня и ругали, и обнимали, и плакали. Я не понимал их, а они не понимали меня. Мы будто разговаривали на разных языках.

Они хотели знать, как я смог выйти из закрытой квартиры. Я говорил, что квартира была открыта, а родителей не было.

– Постарайся, вспомни! – упрашивала мама. Ей казалось, что я говорю бессмысленные вещи.

Что значит «вас не было»? Как это «везде открытые двери»?

Когда я описывал того, кто за мной гнался, мои слова тоже подвергали сомнению.

– Ты говоришь: у него был нож?

– Нет! Его рука была ножом!

По моим рассказам было невозможно составить портрет. Высокий человек в старинной одежде, неопределённого возраста, лицо представляет собой сплошные бугры и рытвины. Я не запомнил, какой величины был его нос, какими были глаза.

Несмотря на то, что я был единственным ребёнком, которому удалось спастись, мои свидетельства не имели никакой ценности, потому что они напоминали кошмарный сон.

Я боялся, что верзила придёт за мной снова. Когда мне было особенно тревожно в темноте, я приходил в комнату родителей с одеялом и подушкой. Мама не говорила ни слова, если утром находила меня спящим на полу у своей кровати.

Но ничего не произошло. Ночные похищения прекратились. Больше не пропал ни один ребёнок. Амир дружил ещё с одним мальчиком из своего класса и часто приглашал его в гости. Если рассуждать в логике моей теории: он тоже должен был оказаться под угрозой. Однако с ним ничего не случилось.

И я сделал предположение: той ночью высокий человек перенёс меня в свой мир и намеревался убить, но ему это не удалось. Цепь оказалась разорвана. И не получив жертву, мистический маньяк умер.

Те дети, что исчезли ранее, так и не нашлись.

Родители Амира уже через год перестали верить, что их сын вернётся. Я это понял, когда они заглянули к нам в гости. Мама моего друга принесла коробку с приставкой, а его отец поставил передо мной стопку дисков с играми. Они попросили взять это на память.

Я, конечно, мечтал об этой приставке, но она не должна была достаться мне такой ценой. И запустил я её всего один раз. Поиграл и забыл. Оказалось, что мне не так нравились игры, как времяпровождение с лучшим другом.

Тогда в восьмилетнем возрасте моё детство закончилось. Или наоборот – я навсегда остался ребёнком. С годами мои страхи стали обычными привычками: я никогда не жил отдельно от родителей и не искал таких возможностей. Я всегда закрывался в квартире и в комнате, потому что вид пустых проёмов вгонял меня в панику.

Много лет подряд, ложась спать, я повторял себе: «Маньяка больше нет». Но если случайно просыпался ночью, сразу бросал взгляд на золочёную дверную ручку…

«В городе снова пропадают дети», – об этом начали говорить все, сразу после первого случая.

Исчезла девочка семи лет. Исчезла ночью из закрытой квартиры. И уже утром об этом знал каждый житель Осиновска. События двадцатичетырёхлетней давности были глубокой травмой для нашего города и первый похожий случай стал триггером.

В городе снова пропадают дети!

Я не хотел говорить это вслух. Надеялся, что это всего лишь совпадение. Но в ту же неделю пропала ещё одна маленькая девочка. Подруга первой пропавшей. И мне пришлось согласиться: начался новый сезон похищений. Он вернулся.

Дети пропадали, а мои воспоминания ожили. Я ощущал их ужас. Знал, что такое проснуться, увидеть его в своей комнате и понять, что рядом нет никого, кто мог бы тебя спасти.

Я стал беспокойно спать. И это повторилось со мной. В одну ночь дверь в моей комнате оказалась открыта!

Когда я увидел чёрный проём вместо золочёной ручки, у меня свело мышцы живота, а из горла едва не вырвался крик. Но в моей комнате не было страшного человека. Я просто перенёсся в его мир.

Давняя связь…

«Наверняка, он сейчас гоняется за каким-нибудь ребёнком», – думал я, стараясь уснуть.

Мне хотелось проснуться утром и обнаружить свою дверь закрытой. Так и произошло. А моя догадка подтвердилась: той ночью пропала очередная первоклассница.

Теперь я почти не спал. Не мог успокоиться. Только погружался в сон и через час просыпался. Смотрел на дверную ручку. Настала ночь, когда я снова её не увидел!

Темнота. И я один в целом доме. По телу текли струйки пота. Я откинул мокрое одеяло и встал. Комната не казалась мне безопасным местом. Надо было одеться, а главное – обуться и быть готовым бежать.

Высокий человек, мог припомнить своё незаконченное дело!

В подъезде лампы мерцали неровным светом. Я вышел из квартиры и как по старой привычке пошёл в соседнюю. Скромное жилище, похожее на моё. Давно я там не был…

Вот она – комната моего пропавшего друга. Я заглянул и увидел кого-то ужасного! Он сидел на полу, оперевшись на стену. Мне показалось, что это существо выжимает улыбку, но на самом деле его губы истлели, обнажив челюсть.

Передо мной лежало истлевшее тело. Мёртвые останки моего друга. У мумии была заметная щель между передними зубами. Точь-в-точь, как у Амира. И я узнал футболку. На разорванной ткани ещё угадывался принт с жёлтой спортивной машиной. Его любимая футболка.

Капли пота скатывались из подмышек, казалось, по телу ползают какие-то насекомые. Я увидел своего друга, который никуда не пропадал, а всегда был здесь – в своей комнате, но на другом слое реальности.

Он замер в позе своих последних страданий. Наверное, всё было так: страшный человек появился в его комнате, Амир вылез из кровати, пятился назад, пока не наткнулся на стену. И верзила пробил ему грудь.

На иссохшей коже между рёбрами осталась широкая рана…