7 хвостов одиночества

– Ничего, – Алексей зло усмехнулся и громко щелкнул пальцами на руках. Пальцы ему связать никто не додумался. – У нас четыре секунды.

– Что? – побледнел Денис Владимирович.

– Ты же знаешь, – Алексей расслабленно откинулся на спинку кресла, – я с техникой дружу…

Из-под земли вырывались густые струи аэрозоля.

– Сука!!! – мужчина протянул дрожащую руку к экрану и нажал.

Замигала зловещая надпись «Введите пароль».

– Не успеешь, – рассмеялся Алексей. – И Марк с котом будут жить, а коды – в памяти кота, ха-ха-ха.

Практически одновременно сработали взрыватели, приводя в действие боеприпасы объемного взрыва и выжигая деревню. Марк оглянулся на долетевший звук взрыва. Над деревней поднимался гриб, напоминающий гриб от тактического ядерного боеприпаса. Паренек смахнул злую слезу, протянув руку назад погладил Сократа и упрямо пошел прочь от деревни, ставшей огненной могилой. Он знал, что делать дальше. В вышине бесстрастно парил неопасный теперь беспилотник, но Марку не было до него никакого дела. Он его даже не видел.

Рая точка net (конкурсная версия)

Рассказ написан на Упоротый конкурс ЛитКульта 2022

– Иногда запах – единственная улика, чтобы их разоблачить, – доверительно продолжал Петр, – ну до того хорошо маскируются, что не отличишь. Как в песне: «ты их в дверь, они в окно!»

– Он тоже у вас? – осторожно спросил автор.

– Семеныч? Нет, – Петр покачал головой. – Он там, – показал пальцем вниз, – у них.

– Ну да, ну да, – закивал автор. – Так что вы там говорили про запах?

– Запах у них специфический, чисто сера горелая. Кто раз обонял, уже не забудет. Но душатся, паразиты этакие, дезодорантами новомодными, воистину диавольское изобретение, – Петр брезгливо сплюнул, обдав автора густой волной переработанного чеснока. – Вот и приходится Церберочка арендовать, – кивнул на жуткого трехголового пса, притулившегося, положив среднюю голову на вытянутые вперед мощные передние лапы, у ворот, – он все равно у Аида без дела простаивал. Но, – Петр понизил голос и доверительно наклонился к автору, которого едва не вырвало от чесночного перегара, – сами понимаете, тоже расходы, а у нас, как и у всех, бюджет сокращают… А вы к нам с какой оказией?

– Роман я написал, – смутился автор, – потом авария…

– Роман – дело хорошее. Про что?

– Что если бы Берлиоз послушал Воланда и не полез под трамвай, то история пошла бы совсем по-другому, – заспешил автор, видя, что собеседник начинает хмуриться. – Иван Бездомный не побежал бы с иконкой к литераторам в ресторан «изгонять консультанта», не попал бы в сумасшедший дом и мы бы не узнали истории Мастера. Как вам? – заискивающе заглянул в темные глаза собеседника.

– Ерунда, – четко ответил Петр и оправил хитон, – чушь, провокация и полная брехня. Не зря я чую, что пованивать стало… – Лицо привратника стало постно-официальным, будто у таможенника на досмотре. – Вам туда! – непреклонным жестом опустил палец. – У нас графоманам не место!

– Позвольте!.. – начал было автор, но не успел.

Хлопнуло, потемнело в глазах, и он очнулся в своей комнате перед включенным ноутбуком.

– Приснится же такое! – прошептал он. – Впрочем, замысел неплох…

Пальцы отстучали на клавиатуре – «Рая точка net»

– Отличное название. Я сейчас такой рассказ забахаю, такой пистон им вставлю! Роман ему, смотри-ка ты, не нравится! Сам ты графоман! – погрозил потолку кулаком. – Да и зачем такой Рай? Чеснок там жрать да молиться? – откинулся на спинку кресла и замер.

За спиной кто-то был.

– Значит, на Михаила Афанасьевича посягаем? – вкрадчиво спросили сзади.

В комнате разливалась стойкая вонь жженой серы…

Индексация

Рассказ написан на Плей-офф XII Чемпионата прозаиков Литкульта-2022

– Места у нас хорошие, – Федор Михайлович плеснул в граненые стаканы самогона, поставил бутыль на выскобленный дощатый стол, – красивые.

– Только глухие, – я поднял свой стакан.

Чокнулись с хозяином, выпили. Хороша.

– Что поделаешь? – Федор Михайлович пожал мощными, распирающими засаленную грязную тельняшку с уже непонятно какого исходного цвета полосками, – молодежь в город уехала к западным ценностям либерализму да трансгуманизму; старики вымирают…

– Грибники пропадают… – в тон Федору Михайловичу подсказал я.

Хозяин избушки почесал правую щеку, подозрительно буравя меня глазами, будто искал подвох в моих словах. Я ответил невинным взглядом: чего, мол, такого?

– Пропадают, не без этого, – будто решив в уме трудную задачу, ответил Федор Михайлович. – А чего, не зная брода в глушь соваться? Навигаторы ваши модные тут не пашут.

– Есть такое, – кротко признал я, – сам из-за этого пострадал. Почему, кстати, не пашут?

– Аномалия тут… магнитная… Еще? – посмотрел на бутыль.

После тяжелого дня скитаний по лесным буреломам и болотам настоянный на травах самогон шел как лекарство. Тем более, он действительно был очень не плох.

– А давайте, – махнул я рукой. – Классная штука, усталость как рукой снимает.

– Повезло тебе, что ко мне вышел, – Федор Михайлович наполнял стаканы, – а то бы тоже, как те грибники… Ищи тебя потом, свищи. Откуда, кстати, знаешь? – снова воткнулся в меня взглядом.

Не глаза у мужика, а шилья! В сочетании с угловатым лицом, длинным острым носом и сильно выступающим подбородком картина получалась отталкивающей и внушающей опасение. Даже подвыпившему.

– Так фотографии же висят, – простодушно ответил я. – На станции. Кто видел и все такое, – беззаботно объяснял я.

А чего мне заботиться? Третий стакан самогона да на голодный желудок – тут бы любой «поплыл». И я «поплыл».

– Ясно. Ну, вздрогнем! – Федор Михайлович поднял свой стакан и мы «вздрогнули». – Ты закусывай, закусывай, парень. Все свое.

Компанию бутыли и стаканам на столе составляли алюминиевые тарелки с квашеной капустой, солеными огурцами, маринованной черемшой, луком, репой и чесноком. Отдельно стояло деревянное блюдо с ломтями копченого окорока, скорее всего раньше носившего на себе дикого кабана. Я взял увесистый ломоть окорока, соленый огурец, дольку чеснока. Захрустел, закусывая.

– Сам-то чем занимаешься?

– Я? так, где чем, – я махнул рукой, едва не сшибив со стола свой стакан, – айтишник я, фрилансер. Сам на себя, короче, работаю.

– Это хорошо. Семья есть?

– Нет, не сложилось. Один я на всем свете.