Забытые кости

– Нет, не в курсе.

– Я так понимаю, вы двое не очень близки?

– А я так понимаю, ты знаешь, за что его посадили.

– Знаю.

Мэри глубоко вздохнула, а когда выдохнула, как будто потеряла вместе с воздухом несколько фунтов.

– Но, что бы ни сделал, он навсегда останется моим сыном.

Нечто в этом роде Сьюзен слышала много-много раз и каждый раз возмущалась про себя. Возможно, если бы большинство матерей почаще спрашивали со своих отпрысков за их проступки, а не становились слепо на их сторону, как это делала Мэри, в мире было бы намного меньше мужчин, избивающих своих жен, и насильников.

– Под «что бы он ни сделал» вы имеете в виду насилие над невинными детьми?

Мэри, конечно, сказать по этому поводу было нечего.

– Вы зачем здесь, офицер?

Сьюзен молча одернула себя. В ее обязанности не входило выносить суждения – по крайней мере, вслух. Свое мнение лучше оставить при себе, а то ведь и от Мэри помощи не дождешься.

– Я насчет тех обвинений, что предъявлялись Джеральду.

Мэри подалась вперед, и лицо ее приняло настороженное выражение.

– Продолжайте.

– Во-первых, я хотела бы уточнить: ваш сын является теперь владельцем вашей фермы, это так?

Мэри кивнула:

– Я, как только стала слабеть, переписала ферму на него. Учитывая, как работает система, правительство забрало бы у меня все для оплаты моих медицинских счетов.

– Понимаю. Возможно ли, что Джеральд мог… заниматься тем, чем занимался, дольше, чем мы предполагали? – Обычно Сьюзен не пряталась за словами и изъяснялась точнее, но сам этот разговор со старухой о ее сыне, насильнике и растлителе малолетних, был неприятен и даже противен. При всей своей замкнутости и отстраненности, Мэри Никол казалась слишком милой, чтобы иметь какие-либо отношения с тем чудовищем, каким был Джеральд Никол. Хотя, конечно, какие-то отношения они поддерживали. Притворяться – это у людей отлично получается.

– Дорогая, все пойдет намного быстрее, если ты просто скажешь мне, в чем дело, – сказала Мэри. – Времени у меня много, спешить некуда – посетители бывают нечасто, – но, держу пари, у тебя-то есть дела поважнее, чем трепаться здесь со мной весь день.

Сьюзен и в самом деле не терпелось убраться к чертям из этого жутковатого места, но она отработала всего лишь полсмены. План ее состоял в том, чтобы отправиться после «Изумрудных лужаек» домой, надеть пижаму и никуда не вылезать следующие три с половиной дня. Может быть – может быть, – заняться кое-какой бумажной работой. Так много выходных подряд выпадало ей редко, и она собиралась насладиться ими в полной мере – не напрягаясь.

– Мы нашли тело на краю участка вашего сына, – начала Сьюзен. – Тело маленького мальчика.

Мэри подняла брови.

– Вот как?

Сьюзен ожидала, что старуха скажет что-то еще, но та промолчала.

– Похоже, он умер… (был убит вашим никчемным сыном) много лет назад, возможно, в 1960-х годах. Джеральд был тогда всего лишь подростком, но, учитывая характер преступлений, которые, мы уже знаем, он совершил…

У Мэри задрожал подбородок. И все же она продолжала молчать.

Хотя… что она могла сказать? Конечно, ни в одном из существующих руководств по воспитанию детей нет раздела, в котором объяснялось бы, как вести себя матери в случае полицейского расследования, касающегося ее отпрыска-педофила. Будет ли Мэри по-прежнему решительно становиться на сторону сына, когда узнает, что, помимо пристрастия к детской порнографии, он еще и убийца маленького мальчика?

– Знаешь, тебе повезло. – Мэри произнесла это так тихо, что Сьюзен даже засомневалась, а действительно ли она что-то услышала.

– Извините?

– Сейчас у женщин есть выбор. Они независимы. – Мэри задумчиво закрыла глаза. – Но так было далеко не всегда.

Сьюзен открыла и закрыла рот. Мэри хотела сказать что-то еще, и останавливать ее, заполняя тишину банальностями, было бы неправильно.

– За Уэйна – отца Джеральда – я вышла замуж молодой. Мне было чуть меньше семнадцати, но вот так мы тогда и поступали. Я росла в бедной семье, а у родителей Уэйна деньги водились. Ты сейчас не поверишь, но я была очень красивой девушкой, и… – Она пожала костлявыми плечами. – Это был выход.

Сьюзен кивнула, хотя внутри у нее все зудело от нетерпения. Что такого важного в истории Мэри? Стоит ли ее слушать? Она сомневалась, но что-то подсказывало – к чему-то это приведет, а значит, нужно просто заткнуться на этот раз и послушать.

– Я никогда не была влюблена в Уэйна – по правде говоря, он был ужасным, ужасным человеком. Но он подарил мне ребенка, так что, думаю, какая-то часть меня любила его за это.

– У вас ведь не было других детей, – уточнила Сьюзен.

Мэри продолжала, как будто ничего не слышала, как будто Сьюзен и не сказала ничего.

– Я знала, что Уэйн делал с Джеральдом. Боже, помоги мне, я знала, но столько лет предпочитала закрывать на это глаза… И вот этого я никогда себе не прощу. – Мэри заговорила быстрее; в ее словах слышалась лихорадочная поспешность, как будто ее ударили в грудь невидимым мечом, и теперь из нее исходили личные демоны. – Уэйн, он вел себя так… странно, когда рядом были дети. Но тогда, в шестидесятые, мы о таких вещах не говорили. Мы не знали такие слова, как «растлитель малолетних». Сомневаюсь, что этот термин вообще существовал тогда. Никто в городе никогда ничего не говорил мне прямо, но я думаю, что почти все подозревали. Никто не оставлял Уэйна наедине со своими детьми.

Сьюзен, сама уроженка маленького городка, прекрасно представляла себе эту картину: разговоры вполголоса на рынке, резко обрывавшиеся всякий раз, когда появлялась Мэри. Взгляды украдкой, сочувственные и в то же время осуждающие. Мэри окружали те самые люди, которые, вероятно, называли себя ее друзьями, которые догадывались о ее грязной тайне, но никто из них не предлагал помочь: может, потому, что это не касалось их самих, может, потому, что у всех хватало своих проблем, а может, и просто потому, что они ничего не могли сделать…

Мэри опустила глаза и уронила голову вперед, как будто те слова, которые она собиралась произнести, были слишком для нее тяжелы.

– Конечно, я не всегда знала, что Уэйн делал с Джеральдом. Поначалу были подозрения, но со временем не замечать ничего стало просто невозможно. Я…

Мэри сунула руку под блузку, порылась в лифчике и вытащила скомканную салфетку. Высморкавшись, засунула ее обратно туда, откуда взяла, и продолжила:

– Но, как я уже сказала, тогда все было по-другому. Я был необразованная, без денег, если не считать того, что Уэйн давал на покупку продуктов. Я пыталась копить, откладывать что-то, но собрать нужную сумму не получалось. Я не могла просто взять и уйти. Куда бы я пошла? Однажды попыталась обратиться за помощью к родителям, но они сказали мне идти домой, возвращаться к мужу. Так что…

Мэри закашлялась и потерла грудь. Сьюзен быстро пересекла комнату, прошла на кухню и налила стакан воды для старухи. Та с благодарностью приняла его и сделала несколько глотков. Откашлявшись, она подняла голову, по-видимому, решив рассказать свою историю до конца.

– Как бы глупо это ни звучало, я думала, что если Джеральд сможет подождать еще немного, если ему удастся продержаться до восемнадцати лет, тогда он уедет подальше и забудет все эти ужасы своего детства.

«Забыть… Как будто так легко выбросить все из головы, – усмехнулась про себя Сьюзен. – Забыть годы насилия и издевательств, словно это какой-то глупый, унизительный опыт юности, как обмочиться на школьном дворе. Было и прошло». Сьюзен изо всех сил сосредоточилась на том, чтобы держать голову прямо, чтобы не затрясти ею протестующе и не закричать.

– Знаешь, я ведь его убила, – сказала Мэри, и Сьюзен замерла.

Теперь две женщины сидели так тихо, что единственным звуком была капающая из крана вода на другой стороне комнаты.

– Ты правильно меня расслышала, – сказала Мэри совершенно опустошенным голосом. – Но что ты на самом деле сделаешь? Если арестуешь, до суда я в любом случае не доживу. И любая тюрьма, в которую вы меня упрячете, будет в любом случае лучше этого заведения.

В этой истории было нечто большее, чем Сьюзен хотела бы услышать.

– Мэри, я не понимаю, какое все это имеет отношение к тому, ради чего я пришла.