В зоне риска

Я принесла его с собой. Знаете, последний год я постоянно представляю, как нажимаю на курок, держа пистолет в сторону Ларина. Нет, не просто в сторону, типа целилась и не попала. А прямо направив в сердце. Если я выстрелю, то не промахнусь, – уверяла все то время себя. Но если бы я увидела хоть какую-то эмоцию, я бы, наверное, отступила, оставила бы эту идею.

Выстрелом – ничего не вернуть!

– Если я умру, ты успокоишься? – таким же ровным голосом произнёс он.

В этой мерзкой душе ничего не ёкнуло, ничего не треснуло и не разбилось. Хорошо, что сейчас мы не вместе, не под одной крышей. Эта ситуация дала мне свободу выбора.

– Да. Я буду свободна от тебя! – сама не веря, произношу.

Я не думала ни секунды, отвечая на вопрос. Демид прав. Мне не хватает свободы. Мне не хватает воздуха на протяжении всей жизни. Не знаю почему отец так вцепился в Ларина. Что такого родного он увидел именно в этом мужчине? Но Матвея он чувствовал, значит, лучше, чем родную дочь, раз не увидел опасности для меня. Обычно, у родителей срабатывает шестое чувство, в сторону своего чада любых проявлений, будь то любовь, умиление или агрессия. Наверное, у нас не было той особой связи, о которой я так часто слышала от многочисленных нянек в своём детстве.

– Тогда стреляй.

Звучит как вызов и одобрение моих действий. Да с радостью, конечно, но так тяжело становится убийцей самой.

Раньше я видела рай в этих глазах. А они затащили меня в ад. Я ненавижу тебя. Тогда я потеряла ребёнка. Нашего ребёнка. Я даже не успела тебе сказать о нем, а потом стало поздно. Но я не хочу убивать тебя. Это слишком легко. Слишком просто. Я хочу, чтоб ты страдал. Рубцы остаются не на коленках, не на животе снаружи, а на сердце и в душе. Если я нажму на курок, я все равно не исцелюсь, а возможно я стану даже хуже, чем ты. Ещё секунду назад я думала, что, убив, смогу стать свободной, сейчас понимаю, что нет, пуля не спасёт.

– Я подаю на развод. И компанию я тебе не отдам, даже не смотря на письмо отца, – быстрым движением бросаю его в камин. Все это уже не важно. Что-то в душе умерло. Этот дом кажется мне чужим и пустым. И даже если существуют бумаги, подтверждающие слова отца, это тоже не изменит моего решения. Не сомневаюсь, он бы поступил точно так же.

– Ты не сможешь уйти от меня, – разъярённо рычит Матвей, сдавливая моё тело в руках. Мне тяжело дышать. Сейчас я готова даже умереть, но вернуться к нему – никогда.

– Раньше не могла. А теперь могу. Нас больше ничего не связывает, – парирую я в ответ.

– Я не позволю. Дура безмозглая.

Его дикие глаза пугали. Он схватил меня так быстро, что я опомниться не успела. Как он вообще так быстро оказался рядом? Мне было больно. Я чувствовала, если не включить мозг, хоть на мгновение, Ларин просто убьёт меня. Я машинально стукнула его рукояткой пистолета, и не успела ничего больше сделать. Мозг будто отключился снова. Я была в панике, в растерянности, в другой реальности. В голове стоял шум, будто гудел самолёт прямо подо мной. Матвей меня выпустил из своих лап, перехватив оружие, но продолжая корчится от боли и протирать место ушиба.

– Что ты можешь теперь? Ничего. Я всегда была лишь приложением к моим счетам, а после смерти отца, ты перестал это скрывать. Я терпела все, все, понимаешь. Ты спускал все деньги на воздух, изменял, избивал меня. Я с тобой даже после выкидывала осталась. Ненавидела, но не ушла. Ты и на этом не остановился. Ты меня передал, как приз, в чужой дом. Теперь все закончилось. Мне жаль только одного, что весь этот крах твоей империи и твоего Вавилона совершён не мной, не моими руками. Если у тебя есть документы, подтверждающие слова отца, я даже оспаривать не буду.

Все это сказано на грани эффекта. Все, что я терпела вырвалось наружу. Даже я была под впечатлением от собственных слов, вырывающихся изо рта. Во мне что-то переломилось, стало сильнее. Это произошло само собой.

Раньше, я как покорная собачонка, склонила бы голову и замолчала, не решившись издать и звука. Сейчас я готова на все, на любую войну, веря в победу и в собственные силы.

Борясь со своим же страхом, я все-таки поворачиваюсь спиной к Ларину, спиной к холодному оружию. Будь, что будет. Я или уйду, или все закончится в моем же доме. Этот дом был для меня самым любимым в детстве, наполненный смехом, и слезами сейчас. И мне очень хочется, чтоб было как в американских фильмах после того, как я выйду, он рухнул. Полностью. По щелчку!

Глава 19

Алиса

Задыхаясь от боли внутри груди, я брела куда глаза глядят. Мысленно прокручивала в голове наш разговор, мои действия. Я чуть не выстрелила. Я была на грани. Ещё немного давления на меня со стороны Матвея, и я бы нажала на курок. Теперь я знаю, как это, действовать в состоянии эффекта. Интересно, сколько дают за такое убийство? Хотя его сложно убить, тем более с моим везением по жизни, я бы попала в стену, в картину на стене, в комод, позади его. Да куда угодно, только не в самого Матвея. Но, конечно, о везучести и дальнейших последствиях я и не думала, взяв оружие в комоде, спрятанном по внутренней стенке. Интересно, Громов вообще догадывается, что я нашла тайник в его спальни? Я оставила пистолет в лапах Матвея!

Зазвонивший телефон возвращает в меня реальность, но я не хочу на него отвечать. Опять Ларин. Что ещё мы не сказали друг другу.

– Что тебе нужно? – все же решаюсь ответить. По телефону невозможно натворить глупостей. Я в любой момент смогу отключиться.

– Ты хочешь развод? Я соглашусь, но при одном условии, – сразу переходит к делу тот.

– Допустим.

– Мне нужна информация о Демиде. Важная. И ты мне её раздобудешь, – ухмыляется Матвей. Я слышу его дыхание в трубке телефона и от этого у меня пробегает холодок по коже.

– Как? – удивляюсь я.

– Сама придумай. Ты же целыми днями торчишь дома. В его доме, – нервничая произносит Ларин. Дыхание прерывистое, речь с запинками. Он явно не в духе от моей выходки.

– Допустим я достану. И что потом? Ты просто согласишься на развод?

Я просто не верю. Должен быть подвох. Матвей никогда не действует без собственной корысти. Я не верю, что он так легко поставит подпись!

– Да.

Я все равно не верю, но очень хочу получить желаемое. Моя мечта сейчас так близко и так далеко.

– А фирма? Я хочу, чтоб ты снял себя с должности директора.

– А ты справишься без меня? Ты хоть знаешь адрес, где она находится? – издеваясь, говорит он. Мой муж смеётся в голос, и я ненавижу этот смех. Ларин чувствует власть. Об этот просто кричит каждая фраза, сорвавшийся с языка.

– Разберусь, – тихо шепчу я, не веря, в эту реальность. Неужели возможно снова обрести свободу. Полную свободу, и не видеть его ни дома ни в офисе. Матвей прав, я ничего не знаю о делах компании, никогда не вникала. Вся работа проходит мимо меня, и должна признать мне это совершенно неинтересно. Но иногда нужно переступить через себя, чтоб дышать полной грудью.

– Хорошо, – после паузы, слышу ответ. Меня словно окрылили. Позабыв все печали и невзгоды, забыв о реальности, с лёгкостью соглашаюсь на его предложения.

Осталось поиграть в шпиона. Я видела фильмы про них, вроде даже не так сложно добыть информацию, учитывая, что Демида почти никогда нет дома ни днём ни ночью. Осталось понять, что именно искать. Что будет интересно Ларину узнать, чтоб он исчез из моей жизни.

Демид меня поймёт. Обязательно поймёт. Думаю, в этой истории он даже поступил бы так же. Но чувства предательства все равно не покидает меня. Он обещал не трогать меня, решить дела с Матвеем мимо меня. А я решаю свои переступив через Демида. Чувствую себя последней тварью, но продолжаю идти и обдумывать план.

На этой ноте, полной решимости, я и отправилась домой, искать иголку, в стоге сена. Моя быстрая и мнимая свобода пошатнулась, когда я обошла дом, вглядываясь в каждую комнату. Ничего. В спальне Демида тоже ничего интересного. Не дом, а музей. Все скрыто от лишних глаз.

Конечно, было бы странно, где постоянно присутствуют посторонние люди, вроде охраны, горничных, повара и меня, держать важные документы в открытом доступе. Но наверняка, что-то должно быть. Надо прислушаться к разговорам. Демид, постоянно таскает папку, в ней может тоже быть информация для меня. Черт, задачка не из лёгких.

После нескольких попыток, удача все же улыбается и мне. Я случайно подслушала разговор Демида с кем-то. К сожалению, с кем, неизвестно. Разговор был тихий, но я уснула в зале, за просмотром фильма и проснулась случайно, услышав тихо пробирающего мимо меня Демида, пытающего незаметно проскользнуть на второй этаж. Конечно, вид я не подала, а продолжила лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к каждому слову. Сложно понять суть разговора, когда не слышишь начало и конец беседы. Я пыталась запомнить хоть незначительные фразы в незнакомых словах.

Надеюсь, Ларину этого будет достаточно, чтоб исчезнуть. Почему мне кажется, что я предаю Громова. На войне, как говориться, все средства хороши. Ему ли не знать. Человек, который предпочёл в качестве приза другого живого человека, не заслуживает снисхождения. Какая разница как, я должна избавиться от них, обоих.

Не знаю, как я дождалась следующего утра. Была готова звонить Матвею прямо ночью, но мысленно себя обдёргивала, и упорно ждала утро. Нужно дождаться пока Громов уедет. Нельзя так рисковать, я должна остаться в доме одна.

Стараясь не выходить раньше времени и не встречаясь с ним в зале, сижу все утро у окна и жду, пока мимо за ворота проедет и скроется знакомый внедорожник.

Сразу после, набираю номер дрожащими руками и докладываю все обрывочные фразы, которые удалось расслышать этой ночью.

– Да, что-то про то, что сегодня важная сделка. Он не должен проиграть. Отдаст любую сумму и будет бороться до конца, – злюсь сама на себя. Я не поняла суть разговора, а пересказать его оказалось ещё сложнее. – Матвей, это все, что узнала.

– В доме, что нет кабинета, зайди и найди интересные для меня бумаги, – с нажимом в голове, даёт мне указания.

– Этот ваш кабинет всегда закрыт. Я не умею взламывать замки. Не разу не видела, чтоб в нем прибирались без Демида. Он всегда там и только у него ключи, – срываюсь на крик, но тут же сбавляю тон. Ещё не хватало, чтоб меня услышали. Вполне вероятно, за мной самой следят. Готова поспорить, Демиду докладывают каждый мой шаг.

– Не разочаровывай меня, Алиса, – слышу тяжёлый вздох в трубке.

– Знаешь, что, иди и сам открой замок, – кричу снова, не справляясь со своими эмоциями.