22 дня в «Барбаре»

– Кто? – шары его знатно округлились, – Ты?

– Да.

– Херасе. Впервые вижу живого писаку…

– Не говори-ка.

– Видать хреново пишешь, раз тут.

– Непризнанный гений, так сказать, опережающий свое время.

Нашу потрясающую беседу прервал свойский стук в железную дверь.

– Открывай, бля, медведь пришел! – гаркнул крепкий голос.

– Кто это? – испуганно спросил я.

– Да, свои! Лука это! – Ванька дернул щеколду и отворил врата в пивной рай, куда вошел крепкий поц с лысой башкой и разрисованными телесами, кричащими из-под майки-алкоголички о его связях с криминальным миром.

– Ты че еще за хер? – гаркнул он мне.

– Новенький, – осторожно ответил я ему.

– Знаю я, – заржал он, сверкнув неполным зубным составом, – Касса где, новенький?

– Вот, – я трясущимися руками протянул ему шелестящий целлофановый пакет, наполненный купюрами и мелочью.

– Вано, сгоняй щебень наменяй.

– Я пулей! – таксист схватил деньги и убежал.

– Резвый какой! – Лука высвободил содержимое своих носовых пазух, смачно шмыгнув, а затем харкнул вслед бегуну, поржал над размером своей сопли на земле и громыхнул дверью, – А с тобой побазлаем пока!

Наш мытарь усадил свою пятую точку на мою табуретку, я не возражал, ибо хотел уже покинуть это не прекрасное место.

– Как тебя там? – Лука смотрел куда-то вглубь меня, было неприятно.

– Виталя. Штольман.

– Жид что ль?

– Антисемитизм подъехал?

– Чего, бля? Ты меня в нацики сейчас записал? Я этих нациков…, – расписной изобразил руками удушение.

– Извольте.

– Дерзина бахнул с утремана?

– Да нет.

– Не нравишься ты мне уже. Не с того начал. Буду приглядывать за тобой, понял?

– Понял.

– И слушай сюда, Виталя. Мы с Виктором Павловичем не любим, – мой полубосс выдержал МХАТовскую паузу и люто посмотрел на меня, – знаешь кого?

– Кого?

– Крыс!

– А можно мне полторашку «Лакиснкого»? – в окошке показалось лицо какого-то бедолаги с трясущимися руками.

– У нас пересменка! – завопил расписной и щелкнул заслонкой прямо по носу потенциальному покупателю, затем снова переключился на меня суровым взглядом.

– Я понял-понял! – пиво в желудке предательски заурчало.

– Пивко наше попиваешь?

– Гастрит.

– От пивка?

– Пивом меня угостили.

– Угостили его. Если там чего-то не хватает, тебе пизда, понял?

– Понял! – дрожащим голосом ответил я, а в голове крутил мысль, – А как ты проверишь, если без понятия, сколько и чего продалось. Кассы нет. Учет в тетрадке. Пиши там, что хочешь. Правда, даже учитывая этот факт, воровать не хочется. Как ты вообще во все это вляпался, Виталя?

– Пивка мне налей!

– А как же учет?

– Хует!

– Ок. Какого?

– Темного, ясен хуй, светлое бабы пусть пьют.

– Какого темного? Выбор велик, милорд!

– Ты че снова дерзить мне вздумал? – Лука гаркнул на меня и встал с табуретки, я начал лить первое попавшееся пиво и молил, чтобы оно было не светлым.

Пока лилось пенное, лысый сбросил кому-то сообщение.

– Ваше пиво! – пытаясь найти правильную подобострастную интонацию, но все еще с дрожащими нотками, выдавил я из себя.

– Ну-ка! – Расписной лупанул полстакана, после чего рукой вытер пену с губ, – Да ты не ссы, мы теперь в одной компании работаем, не обижу! Пока не обижу. Если причин нет. А если будут, не обессудь! Спрошу, как следует.