Горизонталь

– В кило эт сколько?

– Да я ж почем знаю? Толстый он. Я не шарю.

– Малый, стыдно не знать элементарщины. В метре где-то полкило чистой меди! – с умным видом сообщил Кузьма.

– Это че ж, двадцатка на троих?

– Это если бы Маратик металл тасканый принимал по рынку, а этот барыга вечно торгуется. Еще и язык подвешен, знаешь как? Объебывает, только щурься.

– Так весь металл тасканый!

– Вот-вот! А уж кабель-то сто пудов. Эта сволочь постоянно орет, что за риски надо платить. Метров сто если за пятнаху пульнуть – уже хорошо! Буржуев этих всех к стенке бы. И как в семнадцатом году. Без суда и следствия. А то наживаются на простом люде. Сам-то недавно Маратик уже второй пункт приема открыл и на «кабане» ездит, а дисочки там – у-у-у-у-ух, просто секс.

– Ты меня из-за пятерки на нос во все это вписал?

– Санёчек, ты че кобенишься? Люди вон за месяц в охране пятнахи не получают, а ты за день – пять. Дело прибыльное. Микулай, скажи ж!

– Ага.

– Игра свеч не стоит!

– Могу тебя высадить!

– Ага, ща! Приехали уж.

– Ну а че тогда тебе не нравится?

– Гаси свет! – завопил Микулай.

– А, точно! Конспирация! – Кузьма выключил свет своего «жигуля» и сбавил скорость почти до минимума. – А ты не ори, щегол, понял? Ишь, чего удумал! Командовать школьниками своими будешь, с которыми солому долбишь.

– Да понял-понял, че орать-то?

К остаткам прицепного завода вела безлюдная улица. Темень и тишь. Да и откуда бы взяться оживленности в ночи на промзоне. Местная голытьба еще и все лампочки на столбах побила. Хоть глаз выколи…

С завода тащили все, что плохо лежало, а что хорошо – в два раза быстрее. В заборе кто-то вырезал несколько прутов. Дырку, конечно, замотали колючей проволокой, сверху штыри, но разве это преграда для вора? Микола достал из кармана кусачки и несколькими ловкими движениями освободил путь к изведанному. Можно было и через верх, но вероятность повеситься на своем хозяйстве не нравилась юноше. Из багажника «жигуля» появилась малая саперная лопата, судя по всему, недурно заточенная. Гусёк-младший вероломно вторгся на территорию прицепного. Шагов через десять он нырнул в яму радиусом с метр и глубиной примерно по грудь пацана. На дне засветил карманный фонарик, Микулай начал работать лопатой.

– Санёчек, подсоби, надо прицеп откатить вон туда! – Кузьма указал пальцем в сторону.

– Лучше под иву! Там не видно.

– Точняк!

– Цепи-то хватит?

– Должно! Лучше б, конечно, трактором, так хоть километр дергай, ну и так пойдет.

– А я тебе говорил! Я говорил?

– Ты прям как моя бывшая!

– Че сказал?

– Да ниче-ниче. Не пыли! Потом разберемся! Нервный ты какой-то стал.

– Такая жизнь.

Прицеп отправился в засаду. Санёчек и Кузьма начали распутывать цепь.

– Ты где такую цепь нарезал?

– Да тут и нарезал, когда мехцех закрывали. Всякого добра понатаскали.

– Красава!

– Хорошие были времена.

– А сейчас?

– Уж не те!

На территории прицепного появились признаки местной жизни. Видать, охранник вышел справить нужду на улицу и завидел свет, заигрывающий в яме с темнотой. Стражник пару раз потрещал шокером и врубил мощный фонарь, коим светил в разные стороны. Микулай погасил свет и нырнул на дно ямы, затаился. Пацаны спрятались за «жигуль».

– Кто здесь? – потряхивающим голосом вещал охранник. – Кто здесь? Я последний раз спрашиваю, кто здесь? Я полицию вызову! Я не шучу. Валите на хер отседа подобру-поздорову.

Судя по голосу, сам он боялся не меньше. Кто ж знает, кого встретишь в ночи в Белосветске, тут и урка какой-нибудь прожженный пику под ребро пихнуть может. Ему сие как два пальца обоссать, шокером не спасешься. Миколе бы, конечно, сидеть в своей яме тихо, но малый знатно перетрухал и вылетел пулей из укрытия, когда стражник проходил мимо. Все бы ничего, но Гусёк споткнулся обо что-то и плашкой навернулся о землю. Он резко вскочил, чтобы продолжить свой побег, но тут-то его настиг ток возмездия. Охранник оказался не робкого десятка. Микола снова рухнул оземь.

– Вот ослина-то! – прошептал Санёчек, выглянувший из-за колеса.

– Пизданул, да? Пизданул? – нервозно, но шепотом орал Кузьма.

– Ага!

– Лёня, прием! – мужичок под шипение рации нервозно пытался достучаться до своего напарника. – Лёня, прием! Слышишь? Вызывай ГБР! У нас проникновение. Я вора поймал. Премию нам дадут теперь. Лёня, Лёня, прием! – он стал стучать рацией о свое тело. – Сломалась, шоль? Лёня, прием!

Под крик «русские своих не бросают!» Кузьма ринулся спасать брата, спустя секунду недоумения в атаку побежал и Санёчек. Вспомнил он сразу преодоление окна в стене армейской полосы препятствий. Нырок руками и одной ногой вперед. Цель пройдена. Это как на велосипеде кататься, один раз научился – и теперь на всю жизнь. Туловище помнит.

– Вы че, суки, охренели, шоль? – охранник нервозно жал на кнопку шокера, отчего тот трещал, не смолкая. – Лёня, прием! Лёня, прием! – орал он в рацию, поднесенную ко рту другой рукой. – Нападение на охрану! Нападение на охрану! ГБР! Лёня, мля, вызывай ГБР, нападение на охрану! Нападе-е-е-ение-е-е-е!

Луна вышла из-за туч, стало светлее. Оказалось, что блюститель сохранности завода был нескладным мужичком годов пятидесяти, несмотря на резвость, которая помогла ему уложить нарушителя.

Санёчек и Кузьма зашли с разных сторон, выжидая момент, чтобы втащить ему, отчего стражник махал шокером, играющим из стороны в сторону током.

– Ломай! Ломай его полностью! – орал Кузьма.

– Ща-ща! – Кольцов перескакивал с ноги на ногу, выглядело сие очень смешно, ибо ему до Брюса Ли – как до Китая задом на самокате, однако ж охраннику было далеко не до смеха. И правильно! Китай Китаем, а в торец прилететь с ноги могло вполне по-белосветски.

– Бля-я-я-я! – закряхтел очнувшийся Микулай. – Больно-то как, ёкарный леший!