Под стук колес. Дорожные истории

Последствиям ее проявления – так же. И связано это было, как мне кажется, с моими особыми способностями.

Старший оперуполномоченный угрозыска Уткин С. Н.

Началось все с очередного заявления об исчезнувшем без следа человеке.

Исчез сантехник Мухин, который жил по адресу Саженная, 3 квартира 25 и работавший в соседнем кооперативном доме, что по адресу Мичуринская, 5.

Заявление принесла жена Мухина. Было это, как сейчас помню, где-то в середине августа. Она рассказала на словах, что три дня назад ее муж вышел поздно вечером вместе с приятелями за сигаретами. Киоск располагается на улице прямо за пятым домом – тем самым, в котором по совместительству трудился сантехником Мухин. Мухина стояла на балконе, выходившем на пятый дом и видела, как муж с друзьями прошел через двор: у дома три по Саженной двор общий с домом пять, расположенным по улице Мичуринской. Я рассказываю все это так подробно не случайно – позже вы сами это поймете.

Собственно, обстоятельства исчезновения были следующими.

Мухин работал сантехником еще и в какой-то организации на железной дороге – то ли в депо, то ли в НГЧ (как расшифровывается – не помню). Но в тот день он с приятелями по месту работы получил зарплату и они отмечали до ночи это на квартире у Мухина.

Как водится у нас, выпили как следует, и как водится опять-таки в наших подобных компаниях, у них к концу мероприятия закончились сигареты и они курили окурки из пепельницы. Ну, а когда мухинские друзья пошли домой, Мухин вышел с ними вместе, чтобы дойти до киоска и купить пачку сигарет.

Жена стояла на балконе, благо ночь была по-летнему теплой, и видела, как пьяная компания, гарланя песни, прошла наискосок через двор к углу пятого дома и свернула за угол.

Там, по всей видимости, все собутыльники пошли каждый в свою сторону, по домам.

А Мухин – в киоск. Но вот после этого, сколько жена не ожидала на балконе, ее муж домой так и не пришел.

С полчаса она подождала, думая, что Мухин стоит около киоска – никак не может расстаться с приятелями. Но скоро забеспокоилась.

Естественно, она выскочила во двор и побежала к киоску. Нигде по пути Мухин ей не попался и вообще вокруг никого не было – поздно, далеко заполночь, двор и улица были пустыми. Не спросишь никого.

Тогда она догадалась расспросить продавщицу киоска. На вопрос – покупал ли у нее в киоске сигареты не так давно такой-то и такой-то (внешность у Мухина была характерной и запоминающейся), та ответила, что да, помнит. Был такой минут тридцать назад, купил сигареты и пошел направо – а дальше ей уже ничего видно не была – киоск стоит торцом к третьему дому.

Наутро женщина, так и не дождавшись мужа, пошла в райотдел милиции. Там ей объяснили, как подается заявление о пропаже человека и посоветовали обязательно обзвонить и посетить всех тех людей (а также те места), куда или к кому ее муж мог забрести по пьянке.

И вот через три дня она пришла ко мне. С заявлением и фотографией пропавшего Мухина. И с сообщением, что она проверила всех родственников, друзей Мухина, все места, куда мог ее непутевый муж забраться, не отдавая себе отчета из-за большого количества выпитого. И нигде и ни у кого Мухина не было и нет.

Ну, я мог приняться за разбирательство с этой пропажей сразу же – других перспективных дел у меня на тот момент не было, так что…

Для начала я внимательно опросил жену пропавшего. Не было ли раньше подобных случаев, не исчезал ли на несколько дней ее муж, не было ли у него любовных увлечений на стороне.

Женщина твердо заверила меня: да, Мухин пьет, и делает это часто, но домой ночевать приходит всегда. Она не припомнит случая, чтобы ее муж провел ночь где-нибудь вне дома.

На вопрос о возможных любовных связях, женщина улыбнулась и сказала:

– Да вы что! Вы посмотрите на него – какие там связи!

Действительно, на принесенном мне фото было изображено длинное, со впалыми щеками, словно бы истощенное лицо мужчины, на вид страдающего всеми хворями мира и словно бы доживающего последние свои дни.

Как-то не вязалось такое лицо с возможным женским вниманием, как-то не состыковывалось…

Значит, нужно брать ноги в руки – и вперед!

От Мухиной я знал фамилии друзей ее мужа, с которыми он выпивал в свой последний вечер и потому направился прямо в железнодорожное депо.

Все трое дали идентичные показания. Да, выпивали вместе постоянно. Чаще – у Мухина дома, так как он живет ближе всех к железнодорожной станции, и они почти всегда, когда замышляли мероприятие, шли именно к нему.

Нет, женщин «на стороне» у Мухина не было, в этом они были уверены, так как если бы кто-то и завелся, Мухин бы обязательно приятелям рассказал. Похвастался бы.

Да, помнят, как закончился третьего дня их вечер у Мухина: они все вместе вышли на улицу, точного времени, естественно, они не помнили, но было уже темно. Пели песню (кажется, «Ой, мороз, мороз!)», вместе подошли к киоску.

Нет, как Мухин покупал сигареты – они не видели. Попрощавшись с Мухиным, двое из них пошли по улице дальше, а третий свернул от киоска направо.

Я отпросил у начальства на работе их всех и они отвели меня к киоску, потом мы прошли по пути, которым они шли от Мухина, на этот раз в обратном направлении и подошли к подъезду, из которого эта пьяная гоп-компания вышла ночью три дня назад вчетвером. А теперь вот осталось их трое…

Нет, впечатления людей, способных убить приятеля, даже по пьяному делу, они не производили. Да и зачем? По какой такой причине?

Жена твердо уверила меня – во время распития ссоры не было. Шумели, перебивали друг друга – это да, было! Но и только! Так происходили их дружеские встречи постоянно. Напомню, что пила эта компания у Мухина еженедельно, если не чаще. Так что…

Затрудняло расследование то обстоятельство, что торцевая часть пятого дома, мимо которой прошла пьяная компания и обязательно должен был идти от киоска домой Мухин, не имела окон. Здесь была глухая стена.

Вот и я оказался перед глухой стеной в расследовании, когда опрос жителей дома номер семь ничего не дал. Дом располагался прямо напротив киоска, окна также выходили в эту сторону. И из-за жаркого времени года у многих были открыты окна или даже приоткрыты двери балконов.

Да, пьяную песню горланили, это слышали многие. Нет, никто не встал и не подошел к окну посмотреть, кто там поет, заливается?

Я занимался этим делом еще чуть ли неделю – и ничего мои поиски не дали. Никто ничего не знал, сообщить мне ничего не мог.

Так что – тупик, товарищи!

Через несколько дней я положил дело о пропаже Мухина в ящик стола. Это нормальная практика – раз по горячим следам ничего выяснить не удалось, нужно просто ждать.

Либо Мухин сам объявится – не он первый, не он последний (это происходит чуть ли не в половине случаев исчезновений), либо…

Вот об этом думать не хотелось. Потому что подразумевает э т о «висяк». То есть исчезновение без следов.

Правда, иногда вдруг вскрываются новые обстоятельства. Родственники пропавших ведь не сидят на месте – по сути дела, они почти всегда как бы ведут параллельный поиск. И иногда здорово помогают нам, оперработникам. Находят новых свидетелей, выявляют неожиданные факты. Что и помогает окончательно решить вопрос с поиском того или другого лица.

Так что я решил подождать.

А пока – заняться другим делом. Но не успел – чуть ли не на следующий день ко мне пришла новая заявительница. На этот раз это была взрослая дочь пропавшей.

Обстоятельства дела были такими.

Бухгалтер правления кооперативного дома номер пять по улице Мичуринской Козина, по всей видимости, исчезла ночью прямо из собственной постели. Ни было ни шума, ни посторонних людей в квартире.

Просто три дня назад дочь пришла утром будить маму – Козина работала бухгалтером еще и в частной фирме, и по утрам мама с дочерью расставались до вечера – дочь ехала на учебу в университет, а мама – на работу в фирму, где она была единственным бухгалтером. Так вот, зайдя в спальню Козиной, дочь увидела разобранную постель, а вот маму – не увидела. Обошла квартиру – нет никого! А одежда Козиной вся на месте, так что никуда выйти она не могла.

Ну, не в ночной же рубашке женщина вышла из дома?

Версия о том, что ночью к маме мог прийти близкий друг, они поссорились, и… Дочка же спала, так как была глубокая ночь, спала крепко и ничего могла не услышать…

Эта версия была сразу же отведена в сторону: у мамы не было, как твердо уверила меня дочь, близкого друга. По крайней мере, домой она никого не приводила.

А что до глубокого сна… Близилось начало занятий в университете, а у Козиной-младшей был «хвост» – она никак не могла сдать психологию, и поэтому почти до утра сидела над учебником. Спать легла уже чуть ли не в пять часов утра, поспала всего пару часов – и встала. Ей предстоял экзамен, и она быстренько повторила кое-какие экзаменационные вопросы.