Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая

– Вот на этом давайте и закончим, Оверман. Вы все толково распланировали. Как, и всегда, впрочем.

Джанни, займись этим немедленно, пусть Мария тебе поможет разыскать всех необходимых специалистов.

Мария Оверман кивнула и встала, отодвигая кресло.

– Ульрих, вы будете снабжать необходимым научным материалом тех, кто будет заниматься этим делом – нужны будут фотографии, множество видеопленок для сурдопереводчиков – все это на вас.

– Все сделаем, – ответил, вставая, Ульрих Клаузих.

Глава 5-я

Сейдзе Сото провел еще одну неприятную ночь, но все кончается когда-нибудь, все остается в прошлом…

Но все ли?

Ведь именно то, что, как много лет считал он, должно было остаться в далеком прошлом, покрыться пеплом десятилетий, кажется, вернулось сейчас к Сейдзе Сото, сомнений у него в этом не было.

И оно, как теперь становилось ясно, не вернется назад само по себе, это Сото уже понял.

Он принялся набирать номер мобильного телефона находящегося в Джакарте Накаямы, но, переговорив с ним, ничего нового не узнал.

Каладжи Неру находился на Того-Паго – но это было уже известно.

Однако появилась новая загадка – куда подевалась Мио Неру?

Сейдзе Сото отключил связь с Джакартой и задумался.

Звонить или не звонить Гилу Бейтсу? И если звонить, то что именно говорить ему?

Джанни Абрахамс вызвал к себе Ульриха Клаузиха.

– Ульрих, – сказал он, – мы, кажется, нашли нужного нам антрополога. Это специалист по определения расовой принадлежости человека по каким-то там узловым точкам его черепа.

Вот что меня смущает. Мы не можем передать ему обработанную на компьютере объемную видеозапись в том виде, в каком сами получаем эту голову через пятую камеру. Этот ученый просто испугается, увидев голову, которая растет неизвестно откуда.

Клаузих, профессионал и ученый, мгновенно сообразил, что именно хочет ему сказать Абрахамс.

– Вы хотите, чтобы мы «приделали» голову к какому-нибудь туловищу с использованием программы компьютерной графики?

– Ни к какому-нибудь туловищу, Ульрих. Пусть твои научные кадры – а у тебя их в цехе полным-полно, изобразят такое туловище, чтобы только тщательная экспертиза могла определить подделку. Наш ученый не должен заподозрить ничего. И помни, что он – антрополог, следовательно, знает все о человеке, а не только лишь разбирается в черепах.

Клаузих задумался.

– Джанни, но тогда придется использовать для моделирования туловища живых людей, а не какую-то абстракцию.

Абрахамс, приподняв, красиво поиграл бровью, а затем, наморщив лоб, спросил:

– Ну, и что нас беспокоит?

– А то, что ваш антрополог может попытаться для более точного определения принадлежности нашей головы взять, и использовать все тело. Он ведь наверняка и в скелетах разбирается не хуже, чем в черепах, ведь так?

Абрахамс кивнул, и, поразмышляв несколько секунд, сказал:

– А что, если мы после того, как приделаем туловище, как бы обрежем изображение на уровне плеч. И дадим задание определить именно по форме головы то, что нам нужно?

Настала очередь задуматься Ульриху Клаузиху.

– Думаю, это можно сделать. Ограничим картинку до плеч, и в таком виде сделаем объемное вращающееся видеоизображение. Но я думаю, мы можем все сделать проще.

Давайте с компьютерного изображения сделаем скульптурную объемную композицию нашей головы. Причем размеры выдержим в точности, без искажений. И передадим вместе с изображением эту модель.

Джанни Абрахамс моментально уловил мысль Ульриха.

– Это было бы вообще идеальным решением. А что, есть такие специалисты?

– Да полным-полно. У меня ребята многие балуются этим – делают в натуральную величину птичек, ну, и различные предметы – смотря у кого какое хобби.

– Тогда договоримся так. Срочно попросите лучшего из них заняться изготовлением скульптуры. А компьютерную композицию для него сделайте сами. В этом случае вряд ли нужно так уж тщательно искать нужное туловище – просто сделайте так, чтобы у вашего парня не возникли вопросы – вот и все. Сможете придумать, что ему сказать?

– Конечно. Ну, готовлю подарок другу на день рождения, например, вот и решил сделать его скульптурный бюст.

– Ульрих, главное – после того, как вам отдадут скульптуру, сравните и размеры, и вообще конфигурацию с реальными. Мы не можем передать антропологу неточное изделие – вы понимаете, о чем я?

– Конечно. Компьютеры позволяют сделать сравнение, и причем быстро.

Антрополог Джорджтаунского университета Берни Джоунс торопливо поднялся по лестнице, ведущей к двери корпуса естественных наук университета. Здесь находилась антропологическая лаборатория – гордость университетского руководства и лично Джоунса. Главная ценность антропологической лаборатории – коллекция человеческих черепов представителей всех рас и множества народов мира. Все четыре стены занимали застекленные стеллажи, на которых располагались снабженные табличками с необходимыми пояснениями черепа. Без преувеличения можно было сказать – в области определения по узловым точкам любого человеческого черепа принадлежности его к какому-либо расовому типу и с высокой степенью вероятности – народу, специалиста более квалифицированного, чем Берни Джоунс, в США не было. Да что там в США – пожалуй, не было и в Европе. Поэтому именно с ним связался сам Джанни Абрахамс – ближайший помощник Гила Бейтса, владельца крупнейшей транснациональной корпорации Бейтс Индастриз и весьма уважаемого в научных кругах, к которым принадлежал Джоунс, человека. Он попросил его, причем подчеркнул, что просьба строго конфиденциальная, провести исследование изображения человеческой головы и дать заключение – к какому народу она может принадлежать? Для исследования ему самолетом направили и скульптуру, и компьютерное объемное изображение человеческой головы.

Профессор Джоунс спешил в лабораторию. Утром ему позвонили из канцелярии факультета и сказали, что на его имя прибыли посылка и бандероль. А так как значительность заказа была покреплена уже полученным им чеком на весьма немаленькую сумму, Берни Джоунс спешил отработать заранее оплаченный заказ.

А в Сибири в своей квартире Анатолий Васильевич Монасюк сидел на диване и перебирал фотографии, пачками лежащие между страницами альбома.

Как уже упоминалось, Анатолий Васильевич был человеком незаурядным и необычным.

Вот как раз об этом он и размышлял сейчас, перебирая фотографии.

Как получилось, что закончив школу, а затем и институт, он не имеет того, что есть практически у каждого – групповых выпускных фотографий своего класса и своей институтской группы? В которой, кстати, он был бессменным старостой все четыре года?

А врочем, ладно, нет фото. Но ведь у него на данный момент нет не то, что ни одного школьного или институтского друга, у него нет ни одного телефона своих товарищей по учебе? Как такое могло получиться – к близкой фактически теперь уже старости он стался чуть ли не один?

А взять последние двадцать лет работы – учителем общеобразовательной школы? Ведь в школах жизнь кипит ключом, все построено на тесных связях учителей друг с другом – и с учениками. Но ведь и здесь он ухитрился выбрать направление работы, где он оставался в одиночестве. Индивидуальное обучение больных детей – работа эта подразумевает занятия на дому с учениками, причем один на один.

В результате – у него и на работе не осталось близких ему людей…

Странно все это…

Но ведь если задуматься, то странности преследовали его уже с самого детства, точнее, еще в школе.

Это ведь только представить себе – как можно было так сдавать выпускные экзамены – учить по каждому предмету лишь первые четыре билета, и ухитриться на каждом экзамене вытащить билеты с номерами от первого до четвертого?