Паутина

– Я вспоминал то, как мы с тобой познакомились.

– И что же ты об этом думаешь?

– Ты хочешь, чтобы я сказал откровенно?

– Да, конечно, – Светлана не ожидала услышать от него такие слова.

И что ты думаешь, он скажет? тут же вмешался голос внутри. Вспомни, Алексей тоже говорил об откровенности, и что из этого вышло?

Он не похож на Алексея, думает она.

Вот именно не похож, но тебе от этого легче не будет. Да, возможно, он честный, и сейчас ты узнаешь, что у него есть жена, двое детей, неизлечимая болезнь, и вообще ты не в его вкусе.

– Я считаю нашу встречу чудом. Как только я тебя увидел, для меня всё переменилось. Я не очень верю в любовь с первого взгляда, считаю, что она построена на чём-то более фундаментальном, к тому же если она пришла внезапно, значит, она может также быстро и уйти. А вот ощущение какого-то душевного родства вполне может проявиться сразу. Так со мной и случилось. Я не знаю, получатся ли у нас какие-то отношения, но твёрдо уверен, что подобных чувств я не испытывал никогда. Это звучит странно?

О, как же тут всё запущено, Светлане кажется, что впервые внутренний голос сбит с толку, но не хочет, что бы она это знала, ты чего-нибудь поняла из этой белиберды?

– Нет, это совсем не странно, – говорит она. – И я сейчас объясню почему.

Эй, ты что делаешь? голос, кажется, полностью пришел в себя, ты хочешь довериться человеку, которого знаешь всего ничего? А если потом он посмеётся над тобой, каково тебе будет, а? Одумайся, не делай этого!

Светлана оглядывается по сторонам. На палубе, кроме них, всего несколько человек, сидящих достаточно далеко, чтобы не услышать её слов. Чуть-чуть придвигается к Александру и берёт его за руку.

– Я потрясена твоими словами и благодарна тебе за откровенность.

Остановись!

– Позволь быть откровенной и мне.

Остановись!

– У меня есть молодой человек, с которым мы несколько недель назад сильно поссорились. Мне казалось, что мои чувства к нему серьёзны, и я могу ему доверять. Было больно узнать, что он обманывал меня, и я не знала, что делать. И скажу тебе честно,

Нет!

я была совсем не расположена к каким-либо знакомствам. Но когда ты подошёл ко мне, я вдруг испытала всё то, о чем ты сейчас говорил. Тогда я не хотела признаваться себе в этом (сейчас я понимаю, что зря), но всё равно не смогла отказать тебе во встрече.

Александр откидывается на спинку скамейки и удивлённо смотрит в её глаза.

– И что же с нами будет дальше? – наконец спрашивает он.

Светлана набирает в грудь воздуха.

– Всё, что мы захотим, – выдыхает она. – Я думаю, стоит попробовать.

Александр нежно сжимает её руку.

– Я тоже так думаю, – говорит он.

Глава 4

1

Помните, как мы мельком заглядывали в комнату Каноса и видели в его руках красочный журнал для автомобилистов? Так вот, это не единственное печатное издание, которое он прячет от посторонних глаз (разумеется, Лейена и Тио – рины никогда не посмеют зайти в его комнату). Теперь у него есть и другие. Вчера Анна передала ему огромный запечатанный конверт, таинственным образом оказавшийся у неё на столе. Хотя, конечно, никакой таинственности в его появлении в комнате настоятельницы не было – и Канос, и Анна знали, кто положил его туда. И хотя это событие было грубым нарушением существующих в доме правил, пакет всё же оказался в комнате служителя. Мы уже знаем, почему. Канос был рад, что о нём не забыли, Анна, что ей не пришлось лишний раз общаться с тем, кто его принёс.

Конверт был из плотной серой бумаги, а на её шершавой поверхности размашистым почерком было написано всего одно слово «Каносу». Содержимое конверта превзошло все ожидания служителя – в нём оказалась стопка блестящих глянцевых журналов с изображением обнажённых женщин. Таких красавиц ему никогда не доводилось видеть. Собственно говоря, голых женщин он видел всего несколько раз – во время занятий по современности наткнешься, бывало, на какую-нибудь красотку, принимающую душ, или перезрелую дамочку, придающуюся любовным утехам со своим пузатым муженьком. Но эти на фотографиях просто потрясали воображение. Стройные (худоба в современном мире считается привлекательной), длинноногие, с манящим распутным взглядом, в котором бесстыдство соседствовало с обаянием скромности. Вид их тел вызывал в его голове какие-то ощущения, не испытываемые раньше: любопытство и жажду обладания. Разумеется, при жизни он был девственником (в восемь лет пошел в монастырь, он никогда не покидал больше его стен) и ничего не знал о близких отношениях с женщинами. Он знал, что современные мужчины предаются плотской любви ежедневно, совершают из-за неё безумные поступки, отдают этому много времени, а порой и денег, значит это чего-нибудь да стоит. Разве есть справедливость в том, что он навсегда лишен возможности узнать ответ на этот вопрос? В конце концов, Бог ведь не запрещал иметь жену, у каждого мужчины была своя женщина, а уж про Соломона и говорить нечего. Так почему же он при жизни не понял этого и провёл её на коленях, стоя перед иконой?

Какая часть его, конечно, понимала, что размышлять сейчас о справедливости уже поздно – жизнь давно кончилась. Он умер в том же монастыре, ни разу не задаваясь этими вопросами, молясь всю жизнь о спасении душ живших вокруг него людей. Сейчас он уже знает, что все мотивы были напрасны, но парадокс в том, что он по-прежнему занимается тем же. Конечно, теперь по-другому, но суть от этого не меняется. Раньше он не знал, за кого молиться, а теперь знает. Вот они, двести ринов, из-за дня в день рядом с ним десятки и даже сотни лет. Люди рождаются и умирают, рины, соответственно, приходят и уходят, а он по-прежнему здесь, помогает жить людям, заботясь об их душах. Давным-давно кто-то также заботился о его душе, но кто знает, не проклинал ли тот своё занятие, сожалея об ушедшей жизни и нереализованных возможностях? А справедливости никакой нет, всё это ерунда. Бог никогда не был справедлив, ему это несвойственно. Он предлагает, но не даёт. А если даёт, то в любой момент может забрать. Бог не занимается людьми, на это есть рины. Они заботятся о людях (хотя должно быть наоборот), мы заботимся о них, а кто заботится о нас? Бог? Никогда. Зло искушает Анну, толкает её на страшный грех, и где же большое всевидящее окно? Ему нет до нас дела. А раз так, пусть пеняет на себя – о них позаботится кое-кто другой.

2

Такие мысли переполняют Каноса, только что вернувшегося из Зала Сновидений. Он заходит в комнату, плотно прикрывает за собой дверь и ставит один из стульев в угол. Потом залезает на него и кладёт стоящую на иконостасе икону изображением вниз. Спрыгивает со стула, идёт к столу. Достаёт из нижнего ящика журнал и, поудобнее устроившись за столом, открывает его. С первой страницы на Каноса смотрит тёмноволосая девушка, на которой из одежды лишь толстая позолоченная цепочка, обмотанная вокруг талии. Канос с восхищением разглядывает её стройную фигуру, пышные волосы, спадающие на плечи, пухлые губы. На мгновение ему кажется, что она очень похожа на настоятельницу, такое же нежное лицо и чёрные, как смола, волосы. Но нет, их нельзя сравнивать, девушка очень молода и глаза её светятся жизненным огнём, тогда как в глазах Анны лишь усталость и обречённость.

Если я когда-нибудь выберусь отсюда, думает Канос, я найду себе именно такую – грациозную пантеру, в каждом движении которой чувствуется сила и неутомимость. Если я сам буду нужен ей.

– Конечно, нужен, – вдруг говорит девушка из журнала. Её изображение оживает, и она протягивает руку вперёд. – Отбрось сомнения, Канос, ты нужен мне. Я жду тебя.

Не веря своим глазам, да и ушам тоже, Канос растерянно смотрит на неё. Её большая грудь медленно поднимается и опускается в такт дыханию. Она облизывает губы и проводит рукой по своим пышным волосам. В воздухе благоухает нежный цветочный аромат.

Это всё происходит в моей голове, думает Канос. Я не могу этого видеть, как не могу чувствовать запах.

– Да, – говорит девушка. – В этом ты прав. Но всё может перемениться. Всё в твоих руках, добейся того, о чём мечтаешь.

О, как он хочет, чтобы эти слова были правдой!

– Что же я должен сделать? – в глазах Каноса загорается решительность.

– Ты знаешь, что. Убедить Анну, – девушка чуть наклоняется вперёд, отчего её грудь становится ещё привлекательней. – И тогда делай со мной что хочешь.

Страницы журнала вдруг сами начинают переворачиваться, демонстрируя ему череду не менее соблазнительных женщин.

– Делай с нами что хочешь, – шепчут их губы. – Мы ждём тебя, Канос. Ждём тебя.

Служитель чувствует, что у него начинает кружиться голова, он хватает журнал, и, захлопнув его, засовывает обратно в ящик. Потом задувает все свечи и падает на кровать, уткнувшись лицом в грубую матерчатую подушку.

Если бы мы могли заглянуть сейчас в спрятанный в глубине в стола журнал, то увидели бы, что прекрасная обнажённая девушка превратилась в сморщенную беззубую старуху, изо рта которой медленно стекает кровавая слюна.

3

Вернувшись глубокой ночью из Зала Сновидений, дети расходятся по своим кроватям. Пока в Доме темно – заняться нечем, и каждый предпочитает до рассвета подумать о тех снах, которые он только что видел. И лишь трое из них в столь поздний час заняты другим – им нужно закончить начатый днём разговор. Сорок Седьмой, Девятнадцатый и Шестьдесят Вторая сидят прямо на полу возле кровати девочки. Беседа ведётся шепотом, к тому же время от времени один из них поднимает голову и осматривается по сторонам, дабы убедиться, что их никто не слышит. Лёгкой незаметной тенью приблизимся к ним и послушаем, о чём же они говорят.

– Ещё раз говорю тебе – никто не должен ничего узнать, – голос Сорок Седьмого серьёзен и кажется, немного испуган. – К тому же, это всего лишь моё предположение.

– А я уверена, что ты прав, – вставляет Шестьдесят Вторая.

– Кто знает, может, оно и так, – говорит Сорок Седьмой. – Вопрос сейчас не в этом. Главное, чтобы всё это осталось между нами. И в первую очередь это касается тебя, Девятнадцатый. Зачем ты стал нас подслушивать?

– Мне было просто интересно, о чём это вы шепчетесь, – тут он делает многозначительную паузу, – У меня тоже были кое-какие мысли по этому поводу.