Храм воспитания

Самое сильное наше чувство – жажда самоуважения, признания наших способностей. И в самом деле, ведь один раз приходим мы в этот удивительный мир. Как же можно уйти из него без чувства, что состоялся в прожитой жизни? Как не осуществить себя в течение отпущенного природой срока?

Сколько у нас людей, не реализованных по собственному неумению или по стечению неблагоприятных обстоятельств? Тьма. И особенно много их в малых городах, где, конечно же, меньше возможностей для самореализации.

Но какая связь между тем, что представляют собой наши малые города, и самореализацией живущих там людей? Самая прямая. Город может по-настоящему развиваться только при участии множества горожан. Одних усилий местной власти и чиновников мало.

Корифеи чиновничества

Михаил Сперанский

Было бы несправедливо писать о чиновниках и забыть М. Сперанского. И без того этот «эталон русской бюрократии» вспоминается у нас крайне редко. А ведь то был чиновник и творец законов от Бога.

Самый удивительный вельможа царских времён, выходец из Владимирской глубинки, он за считаные годы вырос из малозначимого канцелярского работника в первого советника царя Александра I, был простолюдином – стал графом. Но, грубо говоря, не заелся, каждый свой день рождения спал на сундуке, завернувшись в старенький тулупчик. Не давал себе забыть, откуда он вышел.

Чиновников обычно считают людьми беспринципными и чуждыми высокой морали, но не таков Сперанский. Оставшись вдовцом в 28 лет, он так и не женился до самой своей смерти, дабы не исковеркать отношений с любимой дочерью, хотя породниться с ним готовы были самые высокородные семейства России. Принято считать, что на «государеву службу» отмеченные каким-то талантом люди не идут. Зачем им терпеть унижения и всё делать под копирку и по ранжиру, если есть возможность проявить себя в другой профессии? Тут был совсем другой случай. Михаил Михайлович мог бы стать и выдающимся юристом, и философом, и писателем. Но так сложилась судьба. Приметили на самом верху.

Екатерина II писала: «Когда мне… случалось встретить умного человека, во мне тотчас рождалось горячее желание видеть его употреблённым ко благу страны». Императрица, как известно, даже любовников выбирала способных к государственной деятельности. Эта её особенность передалась внуку. Приметив Михаила Сперанского, Александр I тут же «употребил» его для своих планов преобразования власти в России.

Какой бюрократ будет корпеть над бумагами по 18 часов в сутки? Только бюрократ-романтик, коим и был М. Сперанский. А как ещё его назвать, если он свято верил, что молодой государь использует «самовластие для обуздания самовластия». Неслучайно в мемуарах современники отмечали у Сперанского «возвышенность ума и сердца».

Нельзя сказать, что Михаил Михайлович, сам ещё в ту пору молодой человек, идеализировал Александра. Заняв трон, тот действительно хотел превзойти бабку в преобразованиях.

Первым делом Сперанский предложил очистить чиновничество от невежд и установить для поступления на службу образовательный ценз. Император не раздумывая подмахнул этот закон. Потом его помощник предложил децентрализовать власть и ввести местное самоуправление. Помимо волостей как низшей территориальной единицы М. Сперанский предложил ввести в волостях и уездах свои местные законы и суды, в том числе суды присяжных, соблюдать гласность судопроизводства и выборность судей. Ничего этого даже в Европе ещё не было. Похоже, только Наполеон понял, какого статс-секретаря завёл себе Александр I, и предложил за Сперанского «какое-нибудь королевство».

Именно по предложению Михаила Михайловича Сперанского произошла и реформа высшей государственной власти. Госдума – Сенат – министерства. И все три ветви власти сходились теперь к Государственному совету и престолу.

«Мне бы треть его ума, и я стал бы великим человеком», – сказал о нём Алексей Аракчеев. А Наполеон называл Сперанского «единственной светлой головой в России».

На пике своей карьеры, в 1809 году, Михаил Сперанский обедал в обществе царской семьи 77 раз. Но уже в следующем году – ни разу. Предложенный им закон о налогообложении дворянства не прошёл ему даром. Сказалась и склонность Александра I считать интриганов более полезными, чем честных людей. К тому же Сперанский был единственным из вельмож, кто смел возражать императору, зная, что может разом потерять всё. И в конце концов всё же потерял – был обвинён в государственной измене и отправлен в ссылку.

После победы над Наполеоном он был почти прощён, но при этом отправлен в Сибирь, правда, не ссыльным, а генерал-губернатором. Сибирь в ту пору была территорией, где не было ни закона, ни сколько-нибудь упорядоченной системы управления. Условием возвращения Сперанского в Петербург было наведение порядка. Михаил Михайлович справился с этой задачей. А сверх того сделал так, что сибиряки так и не стали крепостными.

Он успел ещё послужить императору до его кончины. А потом, после восстания 1925 года, попал под подозрение в связях с декабристами и несколько лет соединял участие в большой политике со страхом в любой момент быть отправленным Николаем I в Петропавловскую крепость.

Но нам интересны не перипетии удивительной судьбы Михаила Сперанского, а его заветы. Некоторые из них небесспорны. Он, например, считал, что в чиновничьих ошибках и даже злоупотреблениях «виновны не люди, а установления». То есть законы и циркуляры первичны, а их исполнители – чиновники – вторичны. Хотя примером собственной карьеры указывал как раз на обратное. Какими бы несовершенными ни были порядки чиновничьей службы, они не склонили его ни к взяточничеству, ни к каким-то другим злоупотреблениям.

А вот что писал он о государственной службе: «Должен быть особенный класс людей, который бы, став между престолом и народом, был довольно просвещён, чтоб знать точные пределы власти, довольно независим, чтоб не бояться, и столько в пользах своих соединён с пользами народа, чтоб никогда не найти выгод своих изменить ему».

Написано уже на седьмом десятке лет. И кто скажет, что это слова не красивого душой человека?

Граф Сергей Витте

А вот ещё один эталон чиновника. Тоже (закономерность?) объект интриг и клеветы. Министр финансов Российской империи, председатель кабинета министров граф Сергей Юльевич Витте. За 11 лет его управления Россия выбралась из затяжного кризиса, опередила в темпах развития Англию и Францию, ввела золотой рубль, устремилась вперёд на всех парах, как паровоз, тем более что сам граф построил в России тысячи километров железных дорог.

Если бы Витте оставался во главе Правительства России в течение следующего десятилетия, то история наша была бы совсем иной: не было бы у нас никакого «Великого Октября». Но его «ушли» по той же причине, что и Сперанского. И он тоже, вроде свой в доску, был чужим, ставил интересы государства выше заблуждений его величества.

О нём писали: «Он не был ни царедворцем, льстящим трону, ни демагогом, льстящим толпе. Принадлежа к дворянству, не защищал дворянских привилегий. Не был либералом, стремящимся нетерпеливо переустроить сразу весь государственный уклад. Не был консерватором, презирая отсталость политической мысли».

– Кто же вы? – спросили его однажды.

– Просто культурный человек. Человек культурный стремится к свободе, регулируемой правом и этим правом обеспечиваемой. Ибо беззаконие и произвол парализуют жизненный нерв прогресса.

Современники вспоминали о нём: «У него были враги во всех лагерях. При дворе, среди консерваторов, у либералов, в демократических кругах – всюду на графа Витте смотрели как на человека “чужого”».

Наверно, это своеобразный критерий, по которому можно определить достоинство настоящего чиновника. Если он, будучи своим во власти (иначе бы не взяли), временами вызывает впечатление, что он чужой.

Мемуары свои Витте хранил в банке за границей на имя жены.

После его смерти чиновник русского посольства в Париже учинил обыск на его вилле. Искал рукопись мемуаров.

Чего боялся Николай II, можно понять, читая в воспоминаниях Витте такие строки: «Наши порядки обладают такими специфическими, необычными в цивилизованных странах свойствами, что немного иностранцев пожелают иметь с нами дело. Если бы не делалось во время моего управления финансами массы затруднений иностранным капиталистам, то иностранные капиталы пришли бы в гораздо большем количестве».

Или такие:

«Большинство наших дворян представляет собой кучку дегенератов, которые, кроме своих личных интересов и удовлетворения личных похотей, ничего не признают, а потому и направляют все усилия на получение тех или иных милостей за счёт народных денег, взыскиваемых с обедневшего русского народа для государственного блага…»

Или такие:

«В конце XIX – начале XX веков нельзя вести политику Средневековья, когда народ делается, по крайней мере в части своей, сознательным, невозможно вести политику несправедливого поощрения привилегированного меньшинства за счёт большинства. Правители, которые этого не понимают, готовят революцию, которая взрывается при первом же случае. Вся наша революция произошла оттого, что правители не понимали и не понимают той истины, что общество, народ двигается. Правительство обязано регулировать это движение и держать его в берегах, а если оно этого не делает, а прямо грубо загораживает путь, то происходит революционный потоп…»

Актуально читается, не правда ли?

Местное самоуправление

Наше земство

Местное самоуправление даётся нам с трудом, идёт туго. Но иначе и быть не может, если учесть нашу историю.

Самые характерные приметы городского самоуправления проявились на Руси в городах-республиках Новгороде и Пскове. Что такое вече, если не всесословный городской парламент? Как ни крути, демократами были наши предки! И как же иначе могла бы сложиться наша дальнейшая история, но – не судьба…

Теперь что касается непосредственно земства. Как утверждают историки, земское управление зародилось у нас в середине XVI века, то есть до самодержавия Ивана Грозного. Но! Царь, утопивший в крови Новгородскую республику, как ни странно, позже провёл первую земскую реформу, направленную на развитие местного самоуправления.

Именно при Иване Грозном под воздействием земских принципов управления территориями возник общенациональный представительный орган власти – Земский собор. Тот, который объединил во время Великой смуты народ против польско-шведской интервенции. И тот Собор, который избрал на престол первого из Романовых – Михаила Фёдоровича. Неслучайно именно в его царствование Земские соборы созывались особенно часто. Царь чувствовал свою зависимость от Собора, считался с ним.

Но ко времени воцарения Петра I представительная власть, не успев укрепиться, ослабла, чем царь и воспользовался, заменив Собор Сенатом, опередив, между прочим, американцев в подражании Древнему Риму. Представительная власть превратилась в законодательную, точнее в её видимость. Как известно, основные законы принимались Сенатом не самостоятельно, а под диктовку царя.

Небольшое отступление

В 1775 году Екатерина подписала указ «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи». Число губерний было удвоено и достигло пятидесяти.