Многовластие

– Не то слово! Обрушились водопадом. Стыдили, устрашали. И я понял, что при перевыборах меня вытеснят.

– Не переживай! – она ласково коснулась его руки. – Будешь, как прежде, работать на заводе.

– Там, на заводе, я приносил реальную пользу. А здесь – бедлам! Бестолковая говорильня. Место, чтобы отлынивать от физической работы и от армии.

– Леша, я тебя поддерживаю. Кто-кто, а я вижу каждый день, как огромное количество крепких мужчин штаны протирают! Тебе в их рядах тесно. Но ты можешь перейти в редакцию какой-нибудь газеты. Я читала несколько твоих статей. Хорошо получается.

– Это лишь дополнительное занятие, подспорье. Меня держат как нештатного корреспондента. Не основная работа. Я хочу проситься на фронт. Там мое настоящее место.

Лицо Лены погасло. Боль и страх на время охватили ее. Но скоро эти ощущения прошли.

– Мне очень жаль будет расставаться с тобою, если ты примешь такое решение. Но я все понимаю. Твое сердце просится туда, где решается судьба моего народа. И я не буду отговаривать тебя.

Они улыбались друг другу. Лодка еще долго делала круги по зеркалу воды.

Часть вторая. Тревожный июль

Глава первая. Пулеметчики

Планам Алексея покинуть Петроградский совет пока не суждено было сбыться. Штурм дачи Дурново имел продолжение.

Керенский, находившийся в тот момент на фронте, где разворачивалось наступление, потребовал от Половцова, чтобы тот прислал ему часть пулеметов с прислугой из Первого пулеметного полка.

Об этих пулеметчиках хорошо знал весь Петроград. До Февральских событий огромный полк, численностью девятнадцать тысяч человек, размещался вблизи Петрограда в Ораниенбауме. После февральского восстания пулеметчики узнали, что по соглашению Петросовета с Временным правительством те воинские части, которые размещены в Петрограде, не будут выводиться на фронт. Солдатская секция Петросовета вскоре отменила такое соглашение. Но три из четырех батальонов полка уже самоуправно прибыли в Петроград. Здесь их оказалось одиннадцать тысяч.

Исполнительный комитет Совета поблагодарил полк за намерение защищать революцию, но предписал вернуться в Ораниенбаум. Тем более, что полк пока никак не проявлял активности в политических событиях. Зато такие разлагавшиеся войска были лакомой пищей для ортодоксальных марксистов. Большевики нашли ему место. Полк был размещен на Выборгской стороне в Народном доме. Только один батальон возвратился в Ораниенбаум.

Политическое пробуждение полка, главной опоры большевиков в Питере, было связано с именем прапорщика Якова Адамовича Семашко. Этот офицер принадлежал к сто семьдесят седьмлму пехотному полку. После прохождения военных курсов его направили на фронт. Вместо этого он скрылся в Первом пулеметном полку, где не был единственным пришлым со стороны офицером. Семашко вошел в состав военной секции большевиков. Одновременно он бывал на даче Дурново, вел дружбу с анархистами, освобождал заключенных в Крестах. Хороший говорун, он пришелся по душе солдатам. Но был арестован как дезертир.

И тут произошло неожиданное. Сто пятьдесят солдат шестнадцатой роты пулеметного полка пришли на гауптвахту и заставили освободить Семашко. Его кандидатура была выставлена на пост командира полка. И хотя голосование не удалось, Семашко стал неформальным лидером Первого пулеметного. А девятая рота избрала его своим командиром. Он был в полку единственным офицером-большевиком.

Глава вторая. Нет раскассированию!

Наступление на фронте выдыхалось. Командующему Петроградским гарнизоном Половцову пришло распоряжение прислать на фронт триста пулеметов. Генерал ломал голову, как уговорить солдат выполнить приказ военного руководителя. Больше всего они, шкурники, боятся отправки на фронт.

Половцов решил лично убедить несколько рот. Явившись в одну из них, он произнес речь, и был удивлен, когда рота, не без колебаний, конечно, дала добро. В другой роте тоже повезло. Но тут спохватились большевики. Они потребовали общего собрания. На нем один за другим выступали ораторы, да так долго, что большинство слушателей разошлись по местам. Оставшиеся до конца партийцы, проголосовали против.

Половцов понял их прием. Ему удалось еще раз личным участием убедить солдат разрешить отправку на фронт трехсот пулеметов и маршевой роты. Однако ему было заявлено, что больше ни одного пулемета и ни одного солдата!

Оставлять в городе такое количество вооруженных и враждебно к власти настроенных солдат было нелепо. Все ожидали решения правительства о раскассировании полка. Об этом уже несколько раз говорилось в залах заседаний Петроградского совета. Решали вопрос, кого отправить в пулеметный полк, чтобы убедить его подчиняться Временному правительству.

– Я согласен отправиться туда, – сказал Алексей, поднявшись с места. – Я убежден, что первая и главная задача нашей власти, в том числе и Советов сегодня – это усиление фронта, в том числе и за счет отправки туда пополнений.

Депутаты согласились, и Алексей вскоре выступал на очередном митинге Первого пулеметного полка, коих было очень много.

В душном зале, по меткому выражению, яблоку не было места упасть. Пулеметчики курили. На полу было много мусора. Солдаты сидели и стояли. Несмотря на легкий гул, все слышали ораторов. Ведущий объявил очередного выступающего. Им оказался Алексей.

– Меня направил к вам Петроградский совет. – Начал, волнуясь, Алексей. Это было одно из первых его выступлений перед такой публикой. – Предыдущие ораторы говорили необходимости вооруженной демонстрации. Звали вас выйти на нее. Все ли знают, что вооруженная демонстрация – это мятеж?! Тем более, во время войны, когда немецкие войска в пятистах километрах от нас. Если Правительство сильное, оно обязано расстрелять вас с помощью регулярных войск.

– Какое оно сильное? Сказал! – послышалось из зала.

– Потому и выступаете, что слабое! А не понимаете, что сила правительства зависит и от вашей поддержки. Газеты читаете? Сколько таких же, как вы, солдат гибнет сейчас на фронте!? За то, чтобы вы отсиживались в тепле, в столице? Совет принял решение всячески способствовать действиям нашей армии.

– Пусть Совет и воюет, а то отсиживается, дураков ищет!

Послышался свист и шум. Алексея оттеснили от председательского стола. На его место встал Семашко.

– Я еще раз повторяю: не допустим раздробления наших рядов. Никакой отправки на фронт. А если попытаются нас раскассировать, то мы можем и раскассировать Временное правительство. У нас сил хватит?

– Хватит! – пронеслось по залу.

– А про этого оратора я скажу, что он подкупленный агент буржуазии!

– Ты сам подкупленный! – успел крикнуть в ответ Алексей, но его оттесняли все дальше от стола президиума.

– Слово просит руководитель военной организации большевиков товарищ Подвойский, – неожиданно сказал Семашко.

– Пусть говорит! – выкрикнули из зала.

– Я, товарищи солдаты, высоко ценю ваш порыв к выступлению. Да, да! Но не сейчас. На данный момент большевистская организация считает выступление преждевременным. Не все еще к нему готовы. Мы можем потерпеть тяжелое поражение, если выступим рано. Сохраняйте ваши силы.

Выступили еще несколько ораторов. Им удалось охладить пыл разбушевавшихся солдат. Была принята соответствующая резолюция с указанием на преждевременность вооруженного выступления.

Глава третья. Планы контрразведки

Начальник контрразведки Никитин оглядел участников совещания, которое он проводил первого июля. Среди восьми сотрудников были его помощники Александров, Коропачинский, Антара и другие.

– Господа, – сказал он с некоторой торжественностью. – Доказательств в получении денег и связей большевиков с немцами достаточно. В результате кропотливой работы всех наших сотрудников собраны материалы на двадцать восемь большевистских Главарей, начиная с Ленина. Но наших сил не хватит, чтобы взять их одновременно. Предлагаю начать с окраин, с Торнео и Белоострова.

Собравшиеся приняли такое предложение с удовлетворением.

– Сколько времени потребуется на проведение всей операции? – спросил Александров.

– Аресты в самом Петрограде начнем на седьмой день. Более быстро мы действовать не можем. Что там говорить, мы не можем сегодня даже войти на третий этаж нашего учреждения, потому что там окопалась большевистская организация. Слишком много у них защитников. В том числе Советы.

Вскоре в здании контрразведки появился генерал Половцов.

– Ну как дела, Борис Владимирович? – спросил он у Никитина.

– Пришлось отменить производство по девятистам тринадцати делам о шпионаже, чтобы сосредоточиться на большевиках. Могу вас обрадовать, ордера на аресты двадцати восьми уже выписаны. В том числе на Ленина и Троцкого.

– Достаточно ли на всех доказательств?

– Более, чем достаточно, уверяю вас.

Половцов обрадовано пожал руку контрразведчику и поспешил в Таврический дворец, а Никитин почувствовал, что допустил ошибку. Не следовало сообщать эти сведения никому из представителей власти. Там все взаимосвязано. Особенно у социалистов! Но может быть, как-то образуется?

Ленин, решил дать себе небольшой отдых и отбыл из столицы накануне событий. Он говорил, что время для захвата власти еще не настало. Даже если удастся взять ее в столице, провинция большевиков не поддержит. Однако ситуация вдруг резко изменилась. Уже второго июля Ленин взялся составлять план восстания.