Забытая серенада

– Тебе не интересно? – неожиданно глухо спросил верховный жрец.

В кабинете мага были только двое. Полутьма. Множественные полки со старыми книгами с рунами на перелётах, магическими свитками и камнями. Деревянный стол, на котором стояли чернильница с пером, разложеные свитки, в углу был освещён парой свечей.

Саз встал с кресла, стоящего неподалёку от занавешенного тёмной непроницаемой для света тканью окна, и направился было к выходу, когда маг вдруг ответил:

– Мне? А вдруг она вернётся и увидит, что его открывали? А вдруг… – затараторил тот, но потом вдруг резко остановился: – Стой. А с каких это пор у священников появилась привычка совать свой нос в чужие дела?!

– Любопытство не порок… – лишь пробубнил жрец и вышел из кабинета.

Мыслями он был далеко за пределами замка, в храме Тайрис. До сих пор Саз винил себя за смерть Императора Гоме, за то, что не смог обеспечить ему безопасность в стенах священного места. Верховный жрец решил отправиться в храм.

Вечером, придя к ужину в замок, священник первым делом увидел Грогга, на котором не было лица. «Произошло что-то, пока меня не было. Интересно, что?»

После нескольких тяжёлых секунд молчания, гном тихим тусклым голосом произнёс:

– Саз, Камень Императора потух…

Эта новость была худшей из всех, что можно услышать за день. В глазах его потемнело и он с трудом оперся о стену, чтобы устоять на ногах. Его лицо побледнело. «Это конец». В своей жизни Саз не хотел услышать именно эту фразу. «Императорская династия, правившая тысячелетия, пресечена. Наследников нет… или есть?» В потускневших глазах старика мелькнул огонёк надежды.

– Грогг, где конверт?

Купец сразу же вынул его из-за пазухи. Он был вскрыт. «Видно, открывали…» Саз дрожащими руками взял конверт и достал в несколько раз сложенный пергамент. Долгие секунды. Ещё поворот, ещё один…

Лист был пуст…

Жрец схватился за голову, выронив из рук конверт и его содержимое. «Что делать? Что делать? Что?!»

Грогг, видя то, что случилось с ним, всё понял.

– Я тебя понял, друг, но Левеллин всё знает, – произнёс он.

Для Великой Равнины наступали тяжелые времена.

Глава 5

Городская площадь, на которой в обычные дни продавцы со всего города, а иногда и со всей Великой Равнины, выставляли свои лотки и торговали и на которой в праздничные дни собирались абсолютно все, чтобы принять поздравления Императора и его свиты, а вскоре превращавшаяся в самую большую праздничную ярмарку, где выступали лучшие артисты со всего мира Арто, сегодня собрались все. Люди кричали и бранились, а некоторые пили эль. То туда, то сюда сновали гоблины и гномы в грязных одеждах и таскали на головах подносы с выпивкой, едой и увеличительными приборами, чтобы лучше видеть, что происходит на большом пьедестале, стоящем почти у начала ступеней, ведущих вверх к замку. Вскоре появились трое, и шум немного стих. Придворный маг, который обычно ходил в темно-синем одеянии, теперь стоял перед народом в чёрном с серебристым отливом одеянии, рядом купец-коротышка – тоже в чёрных, коротких для человека, но впору для гнома штанах и тёмной, не чёрной рубахе, а жрец так и стоял в своём чёрно-белой мантии, как и надлежало ему быть. Временами из-за серых туч выглядывало солнце. Стояла невыносимая духота. Грогг и Саз часто протирали свои лица платками, а советник стоял так, словно и не чувствовал ничего. Выдержав нужную паузу, Левеллин заговорил, причём толпа стала утихать, чтобы услышать каждое слово, произнесённое мелодичным голосом:

– Уважаемый люд и нелюд! Совет четырёх с прискорбием сообщает о гибели нашей правительницы – Императрицы Мирабеллы, получившей титул Логантская. Она правила нами не так долго как должно быть. Я знаю, что вы хотели бы узнать имя нового правителя, но и здесь сбылось очередное пророчество: Императорская династия пресечена!

Толпа стихла, а вскоре и вовсе будто бы умерла. Эльф закончил свою речь и, ожидая худшего (бунта, волны негодования, рыдания, стенания), постоял ещё несколько долгих мгновений. Досчитав до ста и открыв глаза, он кинул на толпу, молчавшую всё это время, взгляд. Натянув на голову тёмный капюшон, скрывший длинные светлые волосы и величественный профиль, высший сошёл с пьедестала и направился в замок. Грогг тоже поспешил удалиться вслед за магом. Саз остался один и неожиданно начал что-то нараспев читать.

…

Он тихонько хмыкнул и, развернувшись на носках, лёгким шагом направился к ближайшей таверне. Надо как можно быстрее вернуться и все сообщить Надиру. Он явно будет доволен этой новостью…

***

Выйдя из лагеря, он увидел недалеко привязанную пегую оседланную лошадь. «Хм, а мне везёт». Положив тело девушки вдоль на седло и связав её руки и ноги между собой, дабы та не упала, Арон взял коня под узды и повёл его в сторону Хакоша. «Здесь мне нечего делать. Жаль, оставил лучший из своих мечей». Волк тяжело вздохнул и шёл дальше. За спиной он слышал рев Драконицы и пищащие крики других драконов. «Хм, суматоха…»

Через несколько часов воин добрался до пункта назначения. Уставшая лошадь шла, опустив голову к земле, едва передвигая ноги. Увидев его, немногочисленные жители стали уходить с главной и единственной улицы городка и закрываться в своих тёмных пещерах. «Никогда не понимал тех, кто загоняет себя в такие условия». Все, кроме одной, были уже закрыты. «Делать нечего, придётся идти туда». Развязав путы, воин осторожно снял бесчувственное тело с лошади и понёс его в пещеру. Зайдя внутрь, волк увидел маленького человечка, обхватившего свою голову и что-то бормочущего. Он был одет в лохмотья, и было непонятно, как же тот в них ходит. Рассмотрев его повнимательнее, Арон понял, что хозяин пещеры – гном. Осторожно положив девушку на пол, воин подошёл к гному и слегка дотронулся до его небольшого плеча. Тот тут же вышел из оцепенения и удивлённо-сердито взглянул на пришельца, а потом перевёл взгляд своих маленьких темненьких глаз на тело девушки.

– Госпожа, госпожа! – закричал Ульрик, срываясь с места и подбегая к ней.

– Принеси тряпку и воду, – велел воин, и гном, повинуясь, выбежал из своего дома, а вскоре вернулся с небольшим грязным тазом на удивление чистой воды и замусоленной тряпкой.

За это время волк смог взглянуть в лицо девушки. На несколько мгновений ему показалось, что это была Цецилия, но, приглядевшись, он понял, что это не она. Её идеальное лицо было в пыли и пепле, доспехи почернели от копоти, а длинные, разметавшиеся спутанные волосы потеряли блеск. Арон улыбнулся и, глубоко втянув в себя воздух, почувствовал свободу. Да, как же давно он не ощущал этого сладкого аромата, как же давно его руки не были свободны от тяжёлых цепей воли Драконицы… Его наслаждение свободой прервал пришедший гном:

– Што-нить ещё, мессир?

– Есть одеяла? – скрывая улыбку, спросил он у хозяина пещеры.

– Да, мессир, – было видно, что гном боится его.

– Тогда тащи.

Через несколько секунд перед Ароном лежало первое одеяло, а затем к ним прибавились ещё несколько, и все были шкурами каких-то зверей. Пару шкур волк расстелил на полу и осторожно переложил на них девушку. Воин потянулся, а затем снял одну перчатку, другую… и тут же был поражен невероятной длине пальцев девушки и нежности и бледности кожи. Стал аккуратно расстегивать ремешки на нагруднике девчонки. Тут же подбежал гном и осторожно, положив свои маленькие грязненькие ладошки на когтистые и пушистые лапы, умоляющим взглядом посмотрел на него и прошептал:

– Нет, мессир…

– Заткнись и не мешай! – рявкнул Арон и рывком стряхнул с себя руки гнома, который тут же положил их на нагрудник доспеха и взглянул на воина взглядом, в котором смешалась просьба и страх. Волк смягчился, убрал злобный аскал со своей морды и тише произнёс: – Доспехи могут её задушить, поэтому его необходимо снять.

После этих слов гном убрал руки с нагрудника и, в последний раз кинув умоляющий взгляд, ушёл к костру. Воин начал снимать нарукавники, затем сапоги. Затем он снял поножны и нагрудник, под которым были шелковые штаны и рубаха. Омыв её лицо и руки, волк не нашёл ни одного ожога или царапины, да и одежда была грязной только от пота, остатков пепла и частично сожжена, ни следа крови. Это поразило его ещё больше. «Это невозможно!» Сколько раз Арон был в бою против драконов и никогда не выходил из битва настолько нетронутым, без крови или ожогов, лишь в грязи. Бережно укрыв её остальными одеялами, воин подошёл к костру, разведенному почти в центре небольшой пещеры, и сел около гнома.

– Я Ульрик, мессир. А вы значица…?

– Арон, – с неохотой пробурчал в ответ.

– Тот самый Арон, что есть герой всего Арто? – с удивлением произнёс гном.

Огонь от костра отбрасывал на каменные стены причудливые тени и согревал.

– Ну, когда-то им был, а теперь… теперь я старый, вшивый, никому не нужный пёс, – с горькой усмешкой и разочарованием ответил воин.

– Да вы чегось? В Хакоше о вас только и говорят, мол, придёт Арон и всех спасёт!

Арон горько усмехнулся. С улицы потянуло прохладной. Все вокруг стихло. «Неужели уже ночь?»

– А скоро она оклемается, мессир Арон? – вскоре спросил Ульрик.

– Я думаю, через несколько дней, может, через неделю, – протяжно ответил волк.

Ещё некоторое время они сидели в тишине, которую прерывал только треск костра и шумное дыхание хозяина пещеры, вскоре ставшее тихим и ровным.

***

Не успел он въехать в лагерь, как услышал рёв. Кругом разруха: воины снуют то туда, то сюда, драконы летают прямо над головами, стоит шум. Спешившись и осторожно пробираясь между людьми и нелюдьми, он искал толпе его.

– А! Вернулссся! Владыччица желает тебя видеть, – презрительно прошипел Говоряший-с-Богами, сверкая своими сиреневыми глазами, и вскоре вновь исчез из виду.