Разговор. Стихотворение Ив. Тургенева (Т. Л.)…

Разговор. Стихотворение Ив. Тургенева (Т. Л.)…
Виссарион Григорьевич Белинский

Этот отзыв Белинского о поэме противостоял явно критическим оценкам ее в ряде других журналов. Ср. также оценку поэмы «Разговор» как «прекрасного произведения» в рецензии на ч. II «Физиологии Петербурга». Более критическим был отзыв Белинского уже в статье «Русская литература в 1845 году». Там отмечались «удивительные стихи», которыми написана поэма, насыщенность ее мыслью, однако указывалось на «слишком» заметное влияние Лермонтова. Сравнивая «Разговор» с новой поэмой Тургенева «Андрей», Белинский отдает предпочтение последней: в ней, по его словам, «талант г. Тургенева гораздо свободнее, естественнее, оригинальнее, больше, так сказать, у себя дома, нежели в «Разговоре».

Виссарион Григорьевич Белинский

Разговор. Стихотворение Ив. Тургенева (Т. Л.)…

РАЗГОВОР. Стихотворение Ив. Тургенева (Т. Л.). Санкт-Петербург. В типографии Эдуарда Праца. 1845. В 8-ю д. л. 39 стр.

Имя г. Тургенева, автора «Параши», еще ново в нашей литературе; однако ж уже замечено не только избранными ценителями искусства, но и публикою. Только истинный, неподдельный талант мог быть причиною такого быстрого и прочного успеха. И действительно, г. Тургенев – поэт в истинном и современном значении этого слова. Его муза не обещает нам новой эпохи поэтической деятельности, новой великой школы искусства;

Но поражен бывает мельком свет
Ее лица необщим выраженьем[1 - Цитата из стихотворения Е. А. Баратынского «Муза». Курсив Белинского.].

Произведения г. Тургенева резко отделяются от произведений других русских поэтов в настоящее время. Крепкий, энергический и простой стих, выработанный в школе Лермонтова, и в то же время стих роскошный и поэтический, составляет не единственное достоинство произведений г. Тургенева: в них всегда есть мысль, ознаменованная печатью действительности и современности, и, как мысль даровитой натуры, всегда оригинальная. Поэтому от г. Тургенева многого можно ожидать в будущем. Повторяем: это не из тех самобытных и гениальных талантов, которые, подобно Пушкину и Лермонтову, делаются властителями дум своего времени и дают эпохе новое направление; но в его таланте есть свой элемент, своя часть той самобытности, оригинальности, которая, завися от натуры, выводит талант из ряда обыкновенных и благодаря которой он будет иметь свое влияние на современную ему литературу. Русская поэзия уже до того выработалась и развилась, что теперь почти невозможно приобрести на этом поприще известность, не имея более или менее самостоятельного таланта, – и в то же время почти невозможно истинному таланту не сделаться известным в самое короткое время. Вот почему «Параша», – это произведение, запечатленное всею свежестью, всею яркостью и страстностью и вместе с тем всею неопределенностью первого опыта, – обратила на себя общее внимание тотчас по своем появлении и удостоилась не только похвалы одних, но и брани других журналов, – брани, в которой высказалась, под плоскими и неудачными остротами, худо скрытая досада…[2 - См. рецензию на «Парашу» И. С. Тургенева и примеч. к ней – наст. изд., т. 5.] Теперь перед нами вторая поэма г. Тургенева. Сравнивая «Разговор» с «Парашею», нельзя не видеть, что в первом поэт сделал большой шаг вперед. В «Параше» мысль похожа более на намек, нежели на мысль, потому что поэт не мог вполне совладать с нею; в «Разговоре» основная мысль с выпуклою и яркою определенностью представляется уму читателя. И между тем эта мысль не высказана никакою сентенциею: она вся в изложении содержания, вся в звучном, крепком, сжатом и поэтическом стихе. Содержание поэмы просто до того, что рецензенту нечего и пересказывать. Это – разговор между старым отшельником, который и на краю могилы все еще живет воспоминанием о своей прошлой жизни, так полно, так могущественно прожитой, – и молодым человеком, который везде и во всем ищет жизни и нигде, ни в чем не находит ее, отравляемый, мучимый каким-то неопределенным чувством внутренной пустоты, тайного недовольства собою и жизнию.

СТАРИК
В твои года
Любил я накануне битв
Слова задумчивых молитв;
Любил рассказы стариков
О том, как били мы врагов;
Любил торжественный покой
Заснувшей рати… За луной
Уходят звезды… вот – восток
Алеет… легкий ветерок
Играет клочьями знамен…
Как птица спугнутая, сон
Слетел с полей… Седой туман
Клубится тяжко над рекой —
Грохочет глухо барабан —
Раздался выстрел вестовой —
Проворно строятся полки —
В кустах рассыпались стрелки…
И сходят медленно с холмов
Ряды волнистые врагов.
Любил я блеск и стук мечей
И лица гордые вождей,
И дружный топот лошадей,
Когда, волнуясь и гремя,
Сверкала конница в дыму —
Визжали ядра… Полно! Я
Старик. Но – помню – как тюрьму,
Я ненавидел города;
И надышаться в те года
Не мог я воздухом лесов —
И был я силен и суров,
И горделив – и сколько мог —
Я сердце вольное берег.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК
Дивлюсь я, слушая тебя.
Как? Неужели ж помнишь ты
Тревоги молодости?

СТАРИК
Я
Все помню.
. . . . . . .
. . . . . . .
Ты говоришь: любил ли я?
Понятны мне слова твои…
Так отвечайте ж за меня,
Вы, ночи дивные мои!
Не ты ль сияла надо мной,
Немая, пышная луна,
Когда в саду, в тени густой,
Я ждал и думал: вот она!
И замирал, и каждый звук
Ловил, и сердца мерный стук
Принять – бывало – был готов
За легкий шум ее шагов…
И с той поры так много лет
Прошло; так много, много бед
Я перенес… но до конца —
В пустыне – посреди людей —
Черты любимого лица
Хранил я в памяти моей…
Я вижу, вижу пред собой
Тот образ светлый, молодой…
Воспоминаний жадный рой
Теснится в душу… страстно я
Им отдаюсь… в них ад и рай…
Но ты послушайся меня:
До старых лет не доживай.
Забуду ль я тот дивный час,
Когда внезапно, в первый раз,
Смущенный, стал я перед ней?
Огнем полуденных лучей
Сверкало небо… под окном —
Полузакрытая плющом
Сидела девушка… слегка
Пылала смуглая щека,
Касаясь мраморной руки…
И вдоль зардевшейся щеки
На пальцы тонкие волной
Ложился локон золотой.
И взор задумчивый едва