Дайте мне другую маму!

Мама с благодарностью смотрит на меня и начинает читать наизусть «Мцыри». С выражением и пафосом.

Я понимаю, что это надолго. А у меня еще много дел.

– Ну все, мамочка, я побежала, – я прерываю великолепие лермонтовских строк, целуя ее в щеку.

– Иди с Богом, – печально вздыхает мама.

Мне хочется сказать: «Мам, ну отпусти меня так, чтобы я могла беззаботно провести эти три дня, и твое несчастное лицо не маячило у меня перед глазами каждый раз, когда я хочу выбросить из головы все серьезное и просто пожить «для себя».

– Так когда ты уезжаешь? – еще раз переспрашивает мама, как будто десять минут назад я не отметила в ее календаре день моего отъезда и приезда.

– В воскресенье, – поясняю я, останавливаясь в дверях. – Сегодня – суббота. Завтра я уеду, а вернусь во вторник. Запомнила?

– Ясно, – мама еще раз печально вздыхает, – Поезжай с Богом.

«Мам, ну имей же совесть, – хочется сказать мне, – Три дня – это же не три недели! Не говоря уже о том, что другие „дети“ уезжают и на три месяца!».

Но я молчу.

– Так куда мне звонить, когда меня придут грабить? На 102? – Спрашивает мама, в то время, когда я уже спускаюсь по лестнице.

Мне, елки-палки, нравится это даже не «если», а «когда».

– Мама, блин, никто не придет тебя грабить. У тебя четыре замка. Успокойся.

– Ладно-ладно, – говорит мама, – иди с Богом.

Я выхожу из парадного и вижу, как она смотрит на меня в окно.

Сердце сжимается.

Раздражение проходит.

Господи, сделай так, чтобы в этом окне как можно дольше маячило мамино лицо, и пусть мне еще долго-долго придется «отпрашиваться» на три дня.

Сделай так, пожалуйста. Я буду хорошей девочкой!

– Леночке привет передавай! Дашу поцелуй! – кричит мне мама из окна.

Обязательно, мамочка. Все сделаю, как ты скажешь…

Да-да, несмотря на то, что я все еще «хорошая» девочка, у меня есть взрослая дочь Лена, которой, как я понимаю, тоже иногда хочется сбежать от меня на край света. Вероятно, она тоже не может ничего с собой поделать и радуется, что мы живем не вместе.

Но перед отъездом я должна к ней заглянуть.

– Лена, да когда же это закончится, Лена? – спрашиваю я ее, когда прихожу к ней и вижу недосушенное белье, раскиданное по маленькой квартире и ее дочь Дашку, которая ходит босиком по холодному полу.

– Мама, это закончится, когда ты перестанешь вмешиваться в мою жизнь! – отвечает мне дочь. Думает, что если она будет хамить, я сразу отстану. Не на ту напала, доченька!

– Дашенька, надень носочки или тапочки, – прошу я, пытаясь собрать полумокрые одежки со спинки дивана, – Лена, ты не понимаешь, что ребенок этим дышит? Почему не развесить на балконе?

– Оно почти сухое, – Лена поджимает губы, но кидает Дашке носки и собирает белье, – а на балконе оно и за три дня не высохнет.

Даша ходит по квартире как Маугли – локоны не расчесаны, носки игнорирует, на пижаме, похоже, каша, которую она ела на ужин. Все это не мешает ей быть настоящей принцессой в душе и манерами. Она капризно поводит худенькими плечами и движением королевы убирает прядь волос за ушко.

– Дашенька, надень носочки, – прошу я еще раз.

– Мама, ей не холодно, – шипит Лена.

– Мне не холодно, – с той же интонацией повторяет Даша, – Пол теплый.

Пол мог бы быть теплым, с подогревом, если бы ваш папа в свое время заработал на нормальный ремонт, а не экономил на винтиках и выключателях.

Естественно, я не говорю этого вслух.

– А где Сергей? – спрашиваю я.

– Ушел по делам, – Лена отвечает сквозь зубы. Безусловно, мне интересно, по каким делам в субботу утром должен уходить семейный человек, в то время как его жена собирается на работу и просит мать посидеть с ребенком. Очень мило!

Я не задаю вопрос вслух. Я понимаю, что для Лены такие вопросы – это то же самое что для меня вопросы моей мамы – про мужчин, курение, лишние тряпки и далее по списку.

Я не задаю вопрос вслух.

Но, по-видимому, он написан у меня на лице.

– Мама, если бы ты сказала, что ты не можешь, мы бы организовались по-другому, – говорит Лена, наводя красоту перед зеркалом, – Я же не виновата, что мне поставили пары на субботу. Я наоборот думала, что так лучше. И вообще, мам, работать преподавателем – это же не с девяти до шести каждый день!

«И нечего сидеть с таким лицом!», – наверное, хотела бы она добавить, но не добавляет. Хотя эта фраза тоже написана у нее на лбу, который она тщательно пудрит в этот момент.

Да, мы читаем по лицам друг друга. А потом обижаемся. Увы… Умение читать по лицам иногда играет против нас. Особенно, если речь идет о родственниках.

– Как тебе идет! – Дашка смотрит на маму восхищенно и хочет взять помаду.

– Не трогай, у тебя есть своя, – улыбается Лена.

– А, точно, – вспоминает Даша и бросается к своим игрушкам.

– Это детский набор, – поясняет Лена мне, – А то ты сейчас начнешь…

Ты, прям, знаешь, доченька, когда я начну.

Хотя на языке, конечно, вертится «лучше бы книжку ребенку почитала, чем помады покупать, пусть даже детские».

Но я молчу.

Восхищаюсь собственному терпению и толерантности.

– Какая же ты красивая! – говорит Дашка, оглядывая Лену с головы до ног, – Как принцесса!