Служение (70 лет в строю: 1954–2024)

Служение (70 лет в строю: 1954–2024)
Вилен Николаевич Иванов

Накануне своего очередного юбилея (90-летия) известный советский и российский социолог и литератор делится с читателями своими воспоминаниями. Их действительно немало, и они действительно интересны для людей разных поколений. Для молодёжи особенно. Автор принадлежит к поколению «детей войны», на долю которого выпали серьёзные испытания. Великая Отечественная война, гибель близких, эвакуация, послевоенная разруха, восстановление, годы многочисленных социальных трансформаций, взлёты и падения, развал Советского Союза, постсоветское экспериментирование, поиск и обретение будущего великой страны. Автор являлся свидетелем и участником многих важных, судьбоносных для России, а значит, и для юбиляра, событий. Об этом всём откровенно рассказано в данной книге, адресованной широкому кругу читателей.

Вилен Николаевич Иванов

Служение

(70 лет в строю: 1954–2024)

* * *

© Иванов В. Н., 2024

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2024

* * *

Автор выражает благодарность Т.Д. Соколовой за помощь в подготовке рукописи к изданию.

Посвящается моим учителям

Они учить меня не уставали,
Я не устану их благодарить.

Предисловие

Июль 2022 года. Два года до моего юбилея (90-летия). Суметь дожить, вспомнить, написать. Последнее вызывает вопрос: надо ли? О многом уже написано. К своему первому «серьёзному» юбилею (75-летию) я издал довольно обстоятельную книгу воспоминаний «Моя эпоха. Люди и события» и вслед за ней книгу «Ad rem. Записки юбиляра». Затем последовала книга «Люди и годы. Записки социолога». Книга посвящалась сразу трём юбилеям: 40-летию моей работы в академической науке, моему 80-летию и 25-летию Института социально-политических исследований, в котором я работаю с момента его создания (март 1991 г.). В известном смысле книга «Люди и годы» – это плод коллективного творчества: со всеми сотрудниками, о которых в ней рассказано, я имел обстоятельные беседы, в ходе которых задавал им один и тот же вопрос: что бы они хотели прочитать о себе в будущей книге? Их пожелания были мною учтены в полной мере.

Не так давно (2019) вышла моя книга «Три возраста. Социолитературный нарратив», в которой в строгой хронологической последовательности повествуется о главных в жизни страны, а стало быть, и в моей жизни, событиях. Её логическим продолжением явилась книга «Год, венчающий двадцатилетие» (2020) – попытка увидеть типичные для всего двадцатилетия тенденции, получившие своё воплощение в событиях этого года. Но в минувшее после её выхода время произошло немало значимых событий как внутри страны, так и за её пределами, влияющих определённым образом на социальное самочувствие россиян, на их социальное поведение. Об этом тоже пусть очень кратко, но следует рассказать. О некоторых из них уже было (и тоже очень кратко) рассказано в книгах «Рефлексия (опции). 1992–2022» и «Наше тридцатилетие. Размышления по поводу… 1993–2023». Конечно, многое весьма существенное осталось «за кадром».

Разумеется, все мы дети своего времени и всем нам есть о чём вспомнить. Может быть, в своих оценках мы не во всём бываем достаточно точны («большое видится на расстоянии»). Но свидетельства «по горячим следам» и взвешенные оценки имевших место событий тоже важны. Поправки в Конституцию РФ, выборы в Государственную думу, 75-летие Победы в Великой Отечественной войне, борьба с пандемией, военный конфликт на Украине (по сути, конфликт с коллективным Западом), кампания по выборам Президента РФ и многое другое. В этом «другом» события меньшего масштаба, но тоже по-своему интересные и важные как минимум в жизни научного сообщества, к которому в течение многих лет мне посчастливилось принадлежать (в юбилейном, 2024 году исполняется, например, 300 лет Российской академии наук). В этом же году ещё одна значимая для меня лично дата – 50 лет моей работы в академической науке. Вспомнить и рассказать о коллегах, с которыми довелось в эти годы сотрудничать, особенно о тех, кто покинул этот мир. «Мы теперь уходим понемногу» (С. Есенин). «Мы» – это поколение «детей войны». Масштабы этого ухода становятся всё более ощутимы. К тому же что-то из прошлого становится более ясным. Есть желание поделиться своими размышлениями по этому и другим поводам. Накопленные знания позволяют сделать попытку с помощью коллег «заглянуть» в будущее, что тоже само по себе важно.

О мотивации не нужно забывать,
Желанье есть (могу признаться):
О сотворённом отчитаться
И о коллегах рассказать.

Итак, делаю для себя вывод: писать стоит. Кое-что придётся кратко повторить из того, что уже написано и опубликовано, дабы связь времён не оказалась нарушенной и была понятна логика происходящего в разные годы и логика отражённого в соответствующих публикациях. Приняв решение создать нечто сугубо юбилейное, я оповестил об этом своих коллег. Свой новый предполагаемый труд я решил назвать «Созвучие». Мне поначалу казалось, что именно такое название будет наиболее точно отражать мой «боевой» путь в определённом событийном ряду. Однако со временем моё отношение к этому названию изменилось. Я решил, что более точным в этом ключе будет название «Служение», поскольку далеко не всё, что происходило (и происходит ныне), было созвучно моим представлениям о социальных императивах в конкретных исторических условиях. В то время как служение Отечеству было постоянным, так же как и отношение к нему. Оно (служение) длится и ныне (пусть и в меньших масштабах и с меньшими результатами). Итак, ещё раз: «с чего начинается Родина»? Кратко, конспективно, о главном, что определяло социальную сущность происходящего и привлекает и ныне к себе внимание не только юбиляра. О книге в целом как своего рода отчёте юбиляра о содеянном в определённых быстро меняющихся обстоятельствах:

Я смыслы прошлых лет постиг,
И то, что написал итожа,
Замечу – книга эта не дневник,
Но чем-то на дневник похожа.

В строю военном

Дайджест книг: «Моя эпоха. Люди и события» (2009), «Юбилеи. Заметки социолога» (2015), «Люди и годы. Записки социолога» (2016), «Три возраста. Социолитературный нарратив» (2019), «Год, венчающий двадцатилетие. Социологическая экспертиза» (2021), «Рефлексия (опции). 1992–2022» (2022), «Наше тридцатилетие. Размышления по поводу…» (2023).

Три главных составляющих в моей жизни: комсомол, армия, наука. Комсомол. 1949 год. Средняя школа № 4 г. Полтавы (Украинская ССР), куда возвратилась из Свердловской области наша семья после эвакуации с началом Великой Отечественной войны. В этом же году поступление в Киевское артиллерийское подготовительное училище, которое с серебряной медалью я окончил в 1952 году и выбрал для продолжения учёбы (медалистам выбор был разрешён) 2-е Ленинградское ордена Ленина училище артиллерии большой мощности (2-е ЛАУ). В этом же училище в сентябре 1952 года я принял Воинскую присягу (начало моей военной карьеры). Но уже 1953 год я встречал в Сумском Краснознамённом артиллерийском училище им. М. В. Фрунзе (УССР), куда был переведён один из дивизионов 2-го ЛАУ, а училище в целом было переведено в г. Коломну.

Таким образом, в 2022 году, когда я начал работу над этой книгой, исполнилось 70 лет моему служению Отечеству. Возможно, прозвучало излишне пафосно, но по сути это так.

В 1954 году я окончил артиллерийское училище в г. Сумы, получил первое офицерское звание «лейтенант». Началась моя трудовая профессиональная деятельность, моя офицерская служба. И сразу неожиданное. Вместо того чтоб окунуться в практическую работу, всему нашему выпускному курсу вновь пришлось учиться (точнее сказать, переучиваться). Весь наш курс был направлен в г. Чкалов (ныне Оренбург) для овладения премудростями зенитного дела. Нам предстояло стать профессиональными зенитчиками, чему по понятным причинам мы были не очень рады. Но военная служба обязывала. И слово «надо» обретало реальный смысл, и мы, молодые офицеры, к этому учились привыкать. В августе 1955 года я успешно закончил курсы переподготовки при Чкаловском зенитно-артиллерийском училище и получил направление для дальнейшего прохождения воинской службы в Белорусский военный округ, где мне довелось служить до лета 1961 года (до моего поступления на факультет ракетных войск стратегического назначения Военно-политической академии им. В. И. Ленина). Это были годы моего становления и самоопределения. Я согласился с предложением начальника политотдела 55-й гвардейской ордена Ленина, трижды Краснознамённой, ордена Суворова II степени Иркутско-Пинской, имени Верховного Совета РСФСР мотострелковой дивизии перейти с командной на политическую (комсомольскую) работу. Иначе говоря, с должности командира взвода на должность комсорга дивизиона в артиллерийском полку той же дивизии. Без ложной скромности скажу, что, как показали последующие события, это моё решение было верным. Мои комсомольские дела пошли успешно. За мою белорусскую «пятилетку» я прошёл путь от комсорга дивизиона до помощника начальника политотдела 28-й общевойсковой армии, стал членом бюро Гродненского обкома ЛКСМБ, членом ЦК ЛКСМБ, был награждён Почётной грамотой Президиума Верховного Совета Белорусской ССР, Почётной грамотой ЦК ВЛКСМ. В 1956 году был принят в члены КПСС. Свою службу в Белорусском военном округе я вспоминаю с чувством большой благодарности моим учителям (они же и, как правило, мои начальники).

В апреле 1961 года сдал отборочные экзамены, организованные управлением кадров Белорусского военного округа, для последующего поступления в Военно-политическую академию им. В. И. Ленина. Во время экзаменов все абитуриенты, как и весь советский народ, испытали огромную радость и гордость за свою страну: состоялся впервые в истории полёт человека в космос. Этим человеком был наш сверстник Ю. А. Гагарин.

В июле, ещё до отъезда в Москву, успел принять участие в командно-штабных учениях, проводимых командованием Белорусского военного округа на базе 28-й общевойсковой армии (в которой я в это время служил в должности помощника начальника политотдела по комсомольской работе) совместно с Войском Польским (дивизия им. Тадеуша Костюшко). Должен сказать, что у нас сложились за время учений добрые отношения с польскими офицерами. В составе участников учения с польской, как и с нашей стороны, были ещё офицеры – ветераны Второй мировой войны, помнившие традиции боевого братства, что сыграло в этом свою положительную роль. Учения посетил министр обороны Польши генерал Мариан Спыхальский. По окончании учений состоялось обсуждение их результатов в гродненском Доме офицеров. Командование Белорусского военного округа дало учениям положительную оценку. После учений возобновил подготовку к вступительным экзаменам в ВПА им. В. И. Ленина. Предстояло сдать экзамены по восьми предметам – как общеобразовательным, так и сугубо военным. В их числе был предмет, касающийся боевого применения ракет стратегического назначения, подготовка по которому представляла для меня значительную сложность по многим причинам (главная из которых состояла в отсутствии необходимых для учёбы материалов). В августе успешно сдал вступительные экзамены, получив по всем предметам отличные оценки и твёрдую тройку по «ракетам». Набрал тридцать восемь баллов из сорока возможных и был зачислен на первый курс факультета ракетных войск стратегического назначения.

Годы учёбы в академии – это годы открытий, годы познания не только военного дела, но и вечных философских истин. Академия привила мне любовь к науке. Первые шаги в научном поиске были сделаны в академии. С первого и до последнего курса я занимался в военно-научном кружке (военно-философская проблематика). Его неизменным куратором был начальник кафедры марксистско-ленинской философии, доктор философских наук, профессор генерал-майор А. С. Миловидов. Однако моя первая «студенческая» научная работа была сделана на кафедре военной экономики, и называлась она «Экономические основы военной доктрины ФРГ». Работа получила высокую оценку, и начальник кафедры д. э. н., профессор генерал-майор А. А. Корниенко предложил мне поступить в адъюнктуру на эту же кафедру. Я дал согласие. Но ГлавПУР в 1965 году не выделил ставки по этой специальности. Мне предложили поступать в адъюнктуру на кафедру научного коммунизма, что я и сделал. В 1968 году я досрочно завершил учебу в адъюнктуре, защитил кандидатскую диссертацию и был оставлен на кафедре в качестве преподавателя. Свою преподавательскую деятельность в академии я начал, уже имея некоторый опыт, полученный мною в процессе преподавания научного коммунизма в Школе-студии им. В. И. Немировича-Данченко при МХАТе, куда я был направлен руководством академии, ещё учась в адъюнктуре (в ответ на просьбу Министерства культуры об оказании помощи вышеназванной школе-студии). Кстати, с преподаванием в школе-студии я расстался только в 1970 году, когда я стал старшим преподавателем в академии, в связи с чем возросла моя учебная нагрузка, и к тому же была утверждена тема моей докторской диссертации. В этом же году я был командирован в Чехословакию (в Братиславу, куда была переведена расформированная до масштаба факультета Военно-политическая академия чехословацкой армии, считавшаяся одним из центров воинствующего ревизионизма во время так называемой Пражской весны). Незадолго до этого мне было присвоено воинское звание «подполковник». Это была моя первая деловая командировка за рубеж. Вместе с капитаном первого ранга И. Масленниковым, специалистом в области экономической науки, мы должны были помочь преподавателям вновь созданного факультета наладить учебный процесс. Со своей задачей мы справились. Во время командировки нам удалось побывать в гостях у пограничников, в сельскохозяйственном кооперативе, посетить драматический театр. Нигде мы не встречали какого бы то ни было недружелюбия, хотя мы всегда были в военной форме советских офицеров, а память о трагических событиях, связанных с вводом советских войск (вместе с войсками других стран Варшавского договора), была ещё очень свежа.

По прибытии в Москву мы отчитались перед Главным политическим управлением Советской армии и Военно-морского флота (ГлавПУР) о проделанной работе, получившей положительную оценку. За ней последовала благодарность от начальника ВПА им. В. И. Ленина.

Приехавшие на следующий год в академию преподаватели из Братиславы попросили разрешения перевести на словацкий язык ряд учебных пособий из тех, с которыми мы их познакомили во время нашей командировки. Среди последних оказалась и моя книга по научному управлению в Вооружённых силах. Разумеется, разрешение ими было получено. Книга была издана довольно быстро. Это была моя первая научная работа, переведённая на иностранный язык.

В 70-е годы в Москве была широко налажена система политического просвещения. Во всех крупных учреждениях и организациях работали постоянно действующие семинары. Преподаватели общественных дисциплин ВПА им. В. И. Ленина принимали в этой работе самое активное участи. На мою долю выпало вести занятия сразу в двух семинарах: во МХАТе и в Большом театре (группа оркестра). Занятия во МХАТе проходили для меня без каких-либо сложностей. Иначе обстояло дело с музыкантами Большого театра. Они, как оказалось, в отличие от меня регулярно слушали «голоса» (Би-би-си главным образом) и были весьма информированными определённым образом людьми. На их вопросы мне не всегда удавалось быстро найти вразумительные ответы. Я в то время не представлял, что изучение враждебной нам радиопропаганды войдёт скоро в мои профессиональные обязанности.

С назначением меня на должность зам. начальника кафедры я попросил начальника политотдела академии освободить меня от этих общественных поручений. Просьба моя была услышана.

В феврале 1974 года мне было присвоено воинское звание «полковник». Вышла в свет моя монография, посвящённая проблемам научного управления военным строительством в социалистическом обществе (тема моей докторской диссертации).

В ноябре этого же года я успешно защитил докторскую диссертацию с абсолютным результатом: все члены учёного совета проголосовали «за», что бывало в академии нечасто.

Под конец года произошло событие, круто изменившее мою судьбу: состоялся переход на работу в Академию наук СССР, в Институт социологических исследований, где мне предстояло заняться закрытой проблематикой под непосредственным кураторством КГБ СССР. Должен признать, что мне нелегко было дать согласие на этот перевод. Но сыграло, как всегда, железное слово «надо», которое я услышал от партийного руководства не только академии.

В строю научном

В конце декабря 1974 года (после ряда организационных согласований) состоялось моё представление директору Института социологических исследований АН СССР члену-корреспонденту М. Н. Руткевичу в качестве руководителя закрытого отдела института (отдел социологических проблем пропаганды). К этому времени эта должность по неизвестным мне причинам оказалась вакантной. Как выяснилось в ходе беседы, на счету закрытого отдела, созданного в 1970 году решением самых высоких инстанций, было только одно «весомое» исследование: о проникновении финского телевидения в аудиторию Эстонии. Его результаты были доложены в 5-е управление КГБ и в Секретариат ЦК КПСС. Оказалось, что передачи финского телевидения активно смотрят не только эстонцы, но и русские. Исследование получило положительную оценку «верхов». На Секретариате ЦК КПСС было принято решение о целесообразности улучшения технического оснащения эстонского телевидения и усилении его кадрового потенциала. Иначе говоря, начало было неплохое, хотя многие вопросы как научного, так и организационного характера оставались нерешёнными. Предстояло развернуть работу в соответствии с поставленными перед отделом задачами по ряду направлений (негативные проявления в молодёжной среде, аудитория западного радио в приграничных и центральных регионах страны, националистические проявления и настроения в разных социальных средах и др.), решить кадровые вопросы.

На работу в отдел удалось принять ряд крупных учёных. В их числе были доктора наук, профессора Г. Л. Бондаревский, Н. Н. Яковлев, В. Г. Смолянский, М. С. Джунусов и некоторые другие. Новыми руководителями секторов были утверждены B. C. Комаровский, В. Ф. Сбытое, В. А. Мансуров. Н. В. Мерзликин, С. Д. Яковлев.

Численность отдела была доведена до 65 человек (среди них было 50 научных сотрудников). В отделе был создан свой спецхран, куда поступала антисоветская литература на иностранных языках, материалы ТАСС для служебного пользования, материалы «радиоперехвата» и результаты наших исследований. В отделе работала группа переводчиков.

В 1975–1976 годах были проведены социологические исследования в соответствии с полученными от соответствующих инстанций заданиями в Москве, Казахстане, на Украине, в прибалтийских республиках. В 1977–1979 годах – в Грузии, Азербайджане, Армении. Их результаты были обсуждены в Отделе пропаганды ЦК КПСС. На одном из совещаний, проведённых под руководством и. о. зав. отделом Г. Л. Смирнова, было принято решение о регулярном информировании зам. зав. отделом пропаганды М. Ф. Ненашева о результатах проводимых нами исследований. Под его кураторством были проведены, в частности, исследования на Дальнем Востоке, результаты которых были использованы при подготовке и проведении Всесоюзного совещания идеологических работников летом 1977 года во Владивостоке. На совещании ко мне обратилась секретарь ЦК Компартии Туркменистана Майя Молаева с просьбой помочь республике с развитием социологической науки. Я дал согласие. По-настоящему масштабы помощи удалось расширить несколько позднее, когда я был уже в ранге директора института и мои возможности в этом значительно возросли.

С созданием Отдела внешнеполитической информации ЦК КПСС наши контакты с работниками аппарата ЦК КПСС, занимающимися вопросами пропаганды как внутри страны, так и вне её, стали более частыми.

Следует отметить, что сам факт создания закрытого отдела в структуре академического исследовательского института свидетельствовал в значительной мере о том, что партийное руководство (и руководство КГБ) понимало значение социологии как источника необходимой информации. Однако не все партийные функционеры и в центре, и на местах относились к социологам достаточно лояльно. Потребовалось время, чтобы ситуация изменилась коренным образом к лучшему.

Изучая влияние западных СМИ на население СССР, мы видели, что, по сути, идёт процесс «встраивания» в сознание советских людей чужеродных идеологических стереотипов и установок. Причём идёт достаточно интенсивно (хотя в разных регионах страны по-разному) и имеет тенденцию к расширению, что создавало предпосылки для манипуляции массовым сознанием в настоящем и в будущем.

Западная пропаганда умело сочетала апологетику западных ценностей с критикой ситуации в нашей стране, делая акцент на проблему прав человека, ограничение свобод, потребительские дефициты, проблемы межнациональных отношений. Адекватный ответ был возможен, но он предполагал необходимые изменения в политическом устройстве страны (прежде всего проблема выборов в органы власти и многопартийность).

В своей исследовательской работе сотрудники отдела социологических проблем пропаганды ИСИ АН СССР исходили из того, что в обострившейся обстановке США и другие империалистические государства, входящие в НАТО, постоянно наращивают идеологически-диверсионную деятельность против СССР и стран социалистического содружества. И это обстоятельство делало актуальным постоянное внимание к идеологическим диверсиям как таковым, изменению методов их осуществления, их места в арсенале средств, применяемых империалистическими странами в политической и идеологической экспансии против СССР и мира социализма в целом. Идеологические диверсии рассматривались нами не только как форма идеологического противостояния, но прежде всего как форма подрывной деятельности, направленной против СССР и других стран социалистического содружества. Её характеризовало вмешательство во внутреннюю жизнь этих стран с целью подрыва их политического строя. Её осуществление предполагало наличие специального аппарата, постоянную поддержку (а иногда и прямое участие) специальных служб (прежде всего США). Средства массовой информации, специально созданные «мозговые центры», щедро финансируемые из средств бюджета, постоянно расширяли масштабы своей подрывной деятельности, используя разнообразные методы, включая тайные. Выяснению роли и места идеологических диверсий во внешнеполитической пропаганде империалистических стран, их рассмотрению как средства идеологического воздействия на советских людей, как инструмента эрозии социализма изнутри, создания политической оппозиции с помощью так называемых «диссидентов», «инакомыслящих», «правозащитников» и т. п. уделялось постоянное внимание. Особое место наши идеологические противники, организуя пропагандистские кампании в 70-е и 80-е годы, отводили проблеме «защиты» прав человека в СССР и других социалистических странах, мифу о «советской военной угрозе», различного рода националистическим инсинуациям, спекуляциям по вопросам религии и атеизма. Идеологические диверсии явились, по сути, предтечей нынешних гибридных войн.

Американская администрация во главе с президентом Рейганом в дополнение к этому развязала в 80-е годы новую антисоветскую кампанию по обличению СССР в поддержке международного терроризма. Главная роль в этих акциях отводилась радиопропаганде, основными рупорами которой были такие радиостанции, как «Голос Америки», Би-би-си, «Немецкая волна», «Свобода». Социологические исследования позволяли определить степень эффективности их деятельности (объём аудитории, доверие к ним разных социальных и возрастных групп, отношение последних к пропагандируемым радиостанциями ценностям и установкам и т. п.). Результаты социологических исследований по этим проблемам направлялись систематически нашим кураторам и заказчикам.

Представление о масштабах проведённых социологических исследований в определённые годы даёт, в частности, карта, висевшая в конференц-зале закрытого отдела.