Остров литераторов

– Все так, – Андрей снова кивнул, выглянув из-за Машиного плеча. – Ты представляешь для нас огромную ценность. Даже не представляешь, насколько большую! Потому что ты, Вика, – первый в мире литератор-андроид. Самое совершенное творение «Genesys» за всю нашу историю. Более того, ты – первый андроид, который копирует людей во всем, абсолютно во всем! Ты нуждаешься в сне, в пище, тебе не нужна электрическая подзарядка. До этого эксперименты заканчивались неудачей, пока мы не создали тебя.

– Что?! – мои брови поползли вверх от возмущения и я вздрогнула. Это было уже слишком! Можно было обманывать, но не до такой же степени! Это превосходило все понятия о допустимом, и я снова медленно подняла оружие. – Да как вы смеете!

– Ты же сама говорила, что отличаешься от других жителей Острова. И правильно. В тебе гораздо больше от Эмили, чем от них. Разве ты не говорила, что не можешь не работать, в отличие от них? Люди ленивы. А заложенная в тебя программа не позволяет расслабиться. Только что в переулке тебе удалось справиться с боевым андроидом, победить Эмили в рукопашном сражении. Почему? Потому что ты – V-5700, самая совершенная модель андроида из всех существующих. Например, ты никогда не болела. Не задумывалась, почему? Ты сильнее, быстрее других андроидов, но ты похожа на человека во всем. Ты можешь создавать, думать, переживать. И да, мы хотели бы увидеть твое потомство, потому что при скрещивании с людьми, оно может дать начало новой расе, более выносливой, чем человечество.

– Что за бред? – устало произнесла я, но не могла не согласиться, что в чем-то его слова находили отклик. Я действительно отличалась от других женщин, от своей мамы, от других литераторов. Я, правда, быстро бегала и, правда, победила Эмили в схватке. Мои книги были чем-то непохожи на книги других авторов. Не лучше, может даже и хуже, просто отличались.

– Если ты сейчас убьешь меня, – добавил Андрей, – Я стану Виктором Франкенштейном нашего времени. Создание часто убивает своего Создателя, не так ли? Но прошу тебя, не нужно взрывать невинных людей, Виктория.

– А мои воспоминания о детстве? – растерянно спросила я вдруг.

– Все заложено в твою память, как и много другое. Это компьютерная иллюзия.

– А мама?

– Твоя мама одна из тех, кто участвовал в создании этой модели. Она внесла существенный вклад. Так что, по сути, Раиса, и есть, твоя мама. Ты унаследовала очень много ее черт, не только внешних.

Я снова подняла оружие, люди вокруг напряглись, Маша приготовилась к обороне. Плазменный луч скользнул по моей свободной руке, лишь немного задев ее, но кровь мгновенно окрасила всю ладонь.

– Больно! – воскликнула я, выронив пистолет. Проверка явно не удалась! – И кровь! Вы же говорили, что я робот!

– Твои реакции – как у человека. Ты чувствуешь боль, это нормально.

Повисла пауза.

– То есть… вы хотите сказать, что я – машина? – грустно спросила я.

Андрей кивнул, он тоже выглядел огорченным.

Еще раз покосившись на пистолет, я зажала кровоточившую рану пальцами, повернулась и побрела прочь. Александр хотел, было, направиться за мной, но Андрей жестом остановил его и кивнул Эмили. Та пошла следом, но держалась на расстоянии, не мешая моим безрадостным мыслям.

Дойдя до причала, я обернулась, давно заметила ее присутствие.

– Теперь, понимаю, почему ты не хотела общаться со мной, – я горько усмехнулась. – Любишь быть лучшей? Не нравится, когда кого-то называют «более совершенной моделью»? Что ж, Эмили. Ты не можешь причинить вреда человеку, но мне-то можешь. У тебя есть оружие. Что тебе мешает сейчас?

Мы стояли рядом, облокотившись на поручни пирса, глядя на свинцово-серые волны, что перекатывались внизу.

– Я служу Андрею, – коротко ответила Эмили. – Ты нужна ему. Он дал приказ не трогать тебя.

– А я? Я же не подчиняюсь приказам?

– Ты нет. Это сделано намерено. Иначе ты не была бы подобна человеку. В этом и суть эксперимента. Сделать робота со свободой воли.

– Похоже, я оказалась уж слишком свободолюбивой для вашего эксперимента, – усмехнулась я.

– Получается, так. – Эмили кивнула.

– Вы хоть понимаете, что только что разрушили мою жизнь? – печально спросила я. – Ведь я считаю себя человеком. А вот как, оказывается. Я андроид. А остальные на Острове литераторов, напротив, обычные живые люди…

Эмили не ответила.

– Это никак нельзя исправить? В смысле, сделать, чтобы все это я забыла? Вернуть назад, как было?

– Альбатросы, – пожала плечами Эмили.

– Что?!

Я резко обернулась и удивленно уставилась на нее.

– Альбатросы. Это твой код. Если произнести «Альбатросы» три раза подряд – твой чип будет деактивирован. Но Андрей не готов прибегать к этому. Это – самый последний метод. Деактивация сотрет всю информацию, и эксперимент придется начинать сначала. А это долго и дорого, все предыдущие результаты будут утеряны. Кроме того, кодом можно воспользоваться ограниченное число раз. Когда попытки исчерпают себя – чип будет уничтожен безвозвратно. И ты, замечу, не помогаешь нам сберечь себя. Ты настойчиво пытаешься выйти за рамки своей программы, не понимая, что это, по сути, самоубийство.

– Альбатросы? – задумчиво произнесла я. – Ничего себе!

– Слово редкое, – пояснила Эмили. – Его вряд ли кто-то произнесет три раза подряд ни с того, ни с сего.

– И многие знают код?

– Лишь самые преданные. Андрей, твоя мама. Ну и я, разумеется. Даже Александру код не раскрывался.

Кивнув, я молча смотрела на серое небо, в котором не было никаких признаков альбатросов. Даже чаек, и тех не было.

***

Проснулась я в своей кровати, в городском лофте, с очень тяжелой головой, и к величайшему изумлению, открыв глаза, увидела рядом с собой какой-то парня, подозрительно похожего на того самого Александра, который все еще спал. Изумленная, я, пытаясь прикрыться одеялом, потрясла его за плечо.

– Александр! Эй, Александр!

Он открыл глаза, недоуменно взглянул на меня, а потом обиженно ответил:

– Вообще-то, я Василий. Приятно познакомиться, – голос у него был такой же приятный, как у Александра. И вообще он был таким же красавцем-мужчиной, как мой недавний знакомый.

И тут я поняла, что ничего не помню о вчерашнем вечере. Приводить домой незнакомцев – это совершенно не в моем стиле! Ничего не помнить – тоже…

– Что вчера произошло? – спросила я. – Ничего не помню…

– Следует меньше пить, – заметил он, все также обиженно. – Всем вам, художникам. Я вот вообще не принимаю, и тебе советую.

– Ты – человек? – прямо спросила я.

– Ну, а кто же? Разумеется. Живу в другом районе города. Забрел вечером случайно в квартал художников к другу. Встретили вашу компанию. Сидели, общались, потом смотрели фильм с Эмилией Коди. Ты была уже навеселе тогда и всем доказывала, что она тебе не нравится и абсолютно бездарна.

– А это? – я показала на рану на своей руке.

– В конце вечеринки ты разбила бокал и порезалась. Крови было! Всю стойку залила.

– А ты как здесь оказался? – нахмурилась я.

– Ну как… ты ничего не понимала, я вызвался доставить тебя до дома. Потом вот, решил остаться.