Темный оттенок магии

– Позаботьтесь о том, чтобы мастер Келл благополучно попал туда, куда ему нужно.

Затем, не проронив больше ни слова, он развернулся и зашагал прочь.

Королевские стражники оставили Келла на краю парка. За спиной темнел Сент-Джеймский дворец, а впереди простирался Серый Лондон. Келл глубоко вздохнул и почувствовал в воздухе привкус дыма. Хотя ему не терпелось вернуться домой, нужно было уладить кое-какие дела, и теперь, после встречи с принцем-регентом, Келл мог немного выпить. Поэтому он отряхнул рукава, расправил ворот и зашагал в центр города.

Ноги сами понесли его через Сент-Джеймский парк – по тропинке, петлявшей вдоль реки. Солнце садилось, воздух был свеж, осенний ветерок забирался под полы черной куртки. Келл подошел к пешеходному мостику, перекинутому через ручей, и сапоги негромко застучали по доскам. Он остановился посередине моста: за спиной – ярко освещенный Букингемский дворец, а впереди – Темза. Вода тихо плескалась под деревянными балками. Келл облокотился о перила и посмотрел вниз. Когда он рассеянно провел рукой, течение остановилось и вода застыла – гладкая, как стекло.

Келл уставился на свое отражение.

«Не такой уж ты и красавчик», – сказал как-то принц Рай, заметив, что Келл засмотрелся в зеркало.

«Никак не могу наглядеться», – усмехнулся тогда Келл, хотя смотрел не на себя, а на свой правый глаз. Даже в Красном Лондоне, где процветала магия, Келл всегда выделялся благодаря этой «инородной» отметине.

Справа раздался звонкий смех, затем послышалось ворчанье и еще какие-то неясные звуки. Келл расслабил руку, и ручей внизу снова пришел в движение. Келл продолжил путь, и вскоре парк сменился лондонскими улицами, а вдали показалась громада Вестминстерского аббатства. Келл любил его и кивнул, как старому другу. Несмотря на копоть и грязь, хаос и нищету, этот город обладал качеством, которого не хватало Красному Лондону: стойкостью к переменам. Здесь ценили постоянство и усилия, необходимые для его сохранения.

Сколько лет ушло на строительство аббатства? Сколько оно еще простоит? В Красном Лондоне вкусы менялись так же быстро, как времена года, и по их велению здания поднимались и рушились, а затем поднимались вновь – уже в ином облике. Магия все упрощала. Порой даже чересчур, подумал Келл.

В Красном Лондоне ему порой казалось, что он лег спать в одном месте, а проснулся в совершенно другом. А здесь всегда приветливо ждало неизменное Вестминстерское аббатство.

Келл прошел дальше, по улицам, запруженным экипажами, и направился по узкой дорожке, которая огибала окруженный замшелой каменной стеной двор настоятеля. Постепенно сужаясь, дорожка приводила к таверне под названием «В двух шагах».

Здесь Келл остановился, снял черную куртку и вывернул ее слева направо. Получилась обычная скромная одежда – потрепанная коричневая куртка с высоким воротником и протертыми локтями. Келл накинул ее, похлопал себя по карманам и, довольный своим внешним видом, вошел внутрь.

III

«В двух шагах» на первый взгляд была обычной маленькой таверной.

Стены грязные, полы в пятнах, и Келл точно знал, что ее хозяин, Бэррон, разбавлял напитки, но, несмотря ни на что, он всегда сюда возвращался.

Таверна очаровывала его тем, что, вопреки своему затрапезному виду и еще более затрапезным посетителям, по счастливой случайности или по какому-то умыслу стояла на этом месте всегда. Название, конечно, менялось, так же как и напитки, но в этом самом месте Серого, Красного и Белого Лондона всегда стояла таверна. Это был не «источник магии» в прямом смысле слова, как, например, Темза, Стоунхендж или десятки других менее известных маяков по всему миру, но все же нечто особенное – феномен, точка опоры.

И поскольку Келл вел свои дела именно в этой таверне (какова бы ни была вывеска – «В двух шагах», «Заходящее солнце» или «Обгоревшая кость»), он и сам становился точкой опоры.

Мало кто из людей оценил бы эту поэзию – разве что Холланд, если он вообще хоть что-то ценил.

Но, даже если оставить поэзию в стороне, таверна была идеальным местом для встреч. Сюда стекались немногочисленные чудаки Серого Лондона, верящие в магию и хватающиеся за любые слухи и намеки. Их притягивало чувство чего-то иного, чего-то большего. Келла тоже это привлекало, но, в отличие от них, он знал, что именно их сюда тянуло.

Разумеется, завсегдатаев таверны, падких до магии, притягивало сюда не только обещание чего-то иного, большего. Их интересовал сам Келл или, по меньшей мере, слухи о нем. Молва – разновидность магии, и здесь, в таверне «В двух шагах», имя Келла появлялось на устах так же часто, как разбавленный эль.

Келл принялся рассматривать янтарную жидкость у себя в кружке.

– Добрый вечер, Келл, – сказал Бэррон, долив пива по самый край.

– Добрый вечер, Бэррон, – поздоровался Келл.

Больше они никогда друг другу ничего не говорили.

Хозяин таверны напоминал бы кирпичную стену, если бы кирпичная стена решила отрастить бороду: высокий, широкий и прочный. Конечно, Бэррон повидал немало странностей на своем веку, но, видимо, они ничуть его не тревожили.

А если и тревожили, он умел это скрывать.

Часы на стене за стойкой пробили семь, и Келл достал из кармана безделушку – деревянную шкатулку размером с ладонь, с простым металлическим замочком. Когда он открыл замочек и поднял большим пальцем крышку, шкатулка превратилась в доску для настольной игры с пятью желобками, в каждом из которых помещался символ стихии.

В первом желобке лежал комочек земли.

Во втором помещалась примерно столовая ложка воды.

В третьем – песок, символ воздуха.

В четвертом – капля легко воспламеняющегося масла.

А в пятом, последнем, – обломок кости.

В мире Келла шкатулка и ее содержимое служили не только игрушкой. С их помощью также проверяли, к каким стихиям тянутся дети и какие стихии им подходят. Большинство ребят быстро перерастали эту игру, переходя либо к заклинаниям, либо, как только оттачивали навыки, к более сложным ее вариантам. Набор стихий был настолько прост и популярен, что встречался практически в каждом доме Красного Лондона и, наверное, в самых дальних деревнях за его пределами (хотя Келл и не был в этом уверен). Однако здесь, в городе без магии, он был настоящей диковинкой, и Келл не сомневался, что его клиент будет доволен. Ведь этот человек был настоящим коллекционером.

В Сером Лондоне к Келлу приходили только два типа людей: коллекционеры и энтузиасты.

Коллекционеры были богатыми и пресыщенными. Их абсолютно не интересовала магия – они бы не отличили целебной руны от связывающего заклинания, и Келлу безумно нравилось иметь с ними дело.

А вот энтузиасты доставляли множество хлопот. Они воображали себя настоящими магами и жаждали купить разные вещички вовсе не для того, чтобы ими хвастаться, а для того, чтобы ими пользоваться. Энтузиастов Келл недолюбливал – отчасти потому, что считал их устремления напрасными, а отчасти потому, что, имея с ними дело, ощущал себя чуть ли не предателем. Поэтому, когда к нему подошел молодой энтузиаст, настроение у Келла, ожидавшего увидеть знакомого коллекционера, резко испортилось.

– Занято? – спросил энтузиаст, хотя уже устроился рядом.

– Уходите, – спокойно сказал Келл.

Но тот не ушел.

Долговязый и нескладный, в коротковатой куртке, он положил свои длинные руки на стойку. Обшлага немного задрались, и Келл различил краешек татуировки: плохо нарисованная руна власти, которая связывает тело с магией.

– Они говорят правду? – упрямо продолжал энтузиаст.

– Смотря кто и что говорит, – ответил Келл, захлопнув крышку шкатулки и заперев ее на замочек. Он исполнял этот танец сотни раз. Краем голубого глаза Келл следил за тем, как губы молодого человека складывались в следующее танцевальное па. Будь он коллекционером, Келл бы, возможно, уступил, но людям, которые бредут по воде, утверждая, что умеют плавать, не нужен спасательный плот.

– Что вы приносите штуки, – проговорил энтузиаст, окинув взглядом таверну. – Штуки из других мест.

Келл отпил эля, и энтузиаст принял его молчание за согласие.

– Полагаю, я должен представиться, – продолжал молодой человек. – Эдвард Арчибальд Таттл Третий. Но все зовут меня просто Нед.

Энтузиаст, видимо, ждал, что Келл тоже представится, но, поскольку человек уже явно знал, кто он такой, Келл пренебрег условностями и спросил напрямик:

– Что вам нужно?

Эдвард Арчибальд – «Нед» – заерзал на стуле и заговорщицки подался вперед.

– Горстку земли.

Келл кивнул на дверь.