Палач 2

– Вот так же, как ты, я удивилась, почему Катя так себя повела. Но не стала унижаться и бегать за ней на потеху соседям. Зачем было узнавать, что ей в голову на тот момент взбрело? Да и что бы я сказала? Ты ж наказал не вмешиваться в ваши личные дела, и сам скажешь ей, когда найдешь время для этого. Так и не сказал?

– Нет ещё.

– Не придумал, как?

– Веришь, мам… – я нехотя отвечал ей, стараясь уклониться от непростой темы. – Лучше Кате не знать об Ахмеде. Слишком сложно всё это. Не объяснишь так сразу. Она посчитает, что я её предал. Ай… Лучше пусть это так и останется тайной.

– Останется ли тайной, Фархад? Ахмед не чужой тебе. Он такой же твой сын, как и Тимур. Им обоим нужен ты, и нужен постоянно. Как ты себе представляешь годами туда-сюда мотаться? Дети должны расти вместе, в одной семье. И тебе будет легче, и им, никто не будет обделён вниманием.

– Нет. Это исключено. Как объясню Кате, почему называю Ахмеда сыном? А после кто-то всё равно сболтнет, что Ахмед мой кровный, и имеет такие же права на наследство, как и остальные дети. Представляешь, что будет тогда?

– Ахмед не виноват. Ты не знал о нём четыре года. Скажи Кате правду. – упорно убеждала меня мама решиться на столь рискованный шаг. – Не выдумывай ничего. Или выдумай, что мать его умерла. Она так и не нашлась?

– Мардж его усыновила. Ни биологическую, ни суррогатную мать уже не найти.

Сыскать мать Ахмеда среди рабского аппарата "Иллюзии" – всё равно, что иголку в стоге сена сыскать. Да и с гаремом за последние годы произошли колоссальные изменения.

Я то знал, что, кроме Кати, ни с кем не имел близкой связи за тот период. Но я понятия не имел, с чьей яйцеклеткой мой биоматериал был скрещен. Без моего ведома Джамал мог и практиковал страхивать меня с кем угодно.

– Жаль, что с Катей отрицательно. Было бы проще всё это объяснить…

Я решил не отвечать маме.

Совсем не проще.

Я поначалу думал, неплохо бы, случись такое чудо. Но если начинать лезть в те дебри с ДНК, да еще и Катю во всё это посвящать, будет хуже в разы.

И хорошо, что Катя не приходится Ахмеду матерью. А хотя шанс на то стечение обстоятельств был и самый большой. Ахмед и Тимур родились в один день с разницей в несколько часов – это обстоятельство и сподвигло меня тайком взять у Кати биоматериал для исследования.

Тесты на определение её родства делались дважды. Марджана лично привезла мне результаты. Катя не является биологической матерью Ахмеда, и оба теста показали одно и то же.

– Долго они у тебя гостили? – безучастно поинтересовался я о другом, чтобы перевести наш разговор на более приятный.

– Они и сейчас у меня. Марджана дом твой облюбовала. Осталась, чтобы с детьми помочь управиться. Тут у меня детский сад целый. И Танины, и Катины, и Ахмед… – устало вздохнув, мама покачала головой. – Вообще, Марджана старается, с детьми сдружилась, Аврору учит каким-то таинствам с компьютером… И Ахмед с Тимуром неразлучны.

– Как тебе Ахмед? – не мог не спросить, так как сам испытывал гордость за него и хотел услышать нечто похожее от мамы.

– Очень хороший мальчик. – отвечала мама, положа руку на сердце. – Прям ну очень хороший. Послушный, тихий, добрый. Не жадный. Но немножко на своей волне такой: бывает, сядет и подолгу смотрит в одну точку, размышляет о чём-то. Травмировала его жизнь в приюте… Помогать любит, одно спрашивает, ба что тебе сделать. Я счастлива, что ты нашёл его, и каждый день благодарю за это Аллаха. Но мне кажется, он всё же на Катю похож…

– Тебе просто хочется так думать, мама. – поспешил я возразить. – Лично мне кажется, что Ахмед похож на Марджану, хоть она ему и не родная мать.

– Это тебе хочется так думать, Фархад. – мама строго нахмурилась. – Чтобы не переделывать свои же ошибки из-за невнимательности. Ты никогда не любил что-либо переделывать, сразу всё на чистовик, и никогда не мерил перед тем, как отрезать. Ахмед похож на Катю, и это факт. Только слепой не заметит этого. В глаза ему посмотри повнимательнее. Катины глаза у него, и взгляд одинаковый. И нос у него не твой вообще. Катин нос.

– Ошибки быть не может, мама. – я продолжал стоять на своём. – Тесты делались в разных лабораториях и разными экспертами. Предвзятых среди них не было.

Мама же сомневалась в том, что белое – это белое.

– Присмотрись к Марджане. Могла она подделать результаты тестов? Была ли в том её выгода? – предоставив мне новую пищу для размышлений, мама придумала план действий. – Или… Знаешь, что… Как только праздники пройдут, переделай тест сам. Вот чую, что тут кроется обман.

– Не, мам… – я усмехнулся с её старческих предположений и недоверия к Марджане только потому, что та не нравится ей внешне. – Какой резон Марджане лгать?

– Я ей не верю. Как мать и как человек, проживший почти век, вижу в ней неискренность. Марджана за тебя основательно взялась, мёртвой хваткой вцепилась. Одно у меня выуживает о тебе то то, то это. Всё, что ты любишь, ей интересно, чем интересуешься, что тебе подарить, что приготовить… За Катю узнает у детей. Прощупывает, насколько крепкий ваш брак. Внимательнее будь.

Меня насторожили слова матери, но я сделал вид, что не придал этому особого значения.

Стоит проверить Марджану на искренность…

– Попытайся отлучить Ахмеда от неё. – мама упорно продолжала втемяшивать мне, как поступать. – Почаще забирай его к себе. Или ко мне привози. Но с ней нужно ограничить общение. Разрушит она твою семью. Поспешил ты, сын, змею на груди пригревать.

Теперь я понимал, что поспешил с Марджаной, в особенности, давать ей разрешение на усыновление Ахмеда. Надо было забрать Ахмеда в семью, и всё – не было бы таких забот сейчас.

Но ведь Марджана возится с Ахмедом с рождения, она привыкла к нему, он тоже. Для него она мать, а не кто-то другой. Как я возьму и исключу Марджану из его жизни? Я не настроен прививать Ахмеду ненависть к себе с малых лет. Не хочу, чтобы он думал, будто я разлучил его с матерью и вместо неё подсунул ему в мамы чужую тетку.

Да и Марджана плотно осела в гражданских. Живёт близко, для моего же удобства, чтоб сына мог видеть почаще.

– Заходи же… – предложила мама. – Чего стоишь? Я ленивые вареники сварила. И дети по тебе соскучились…

– Мне ещё надо по делам успеть сегодня. – вежливо отказался я.

– Ты после дел ко мне, или…

– Нет. Не к тебе. Водителя пришлю. Он и отвезет всех в аэропорт.

– Не вздумай бежать к Кате. Не позорься и не стелись перед ней. Пусть посидит и подумает, к чему привели её гулянки.

Не хотел я говорить, куда намеревался смотаться, но мама меня вынудила.

– Да я не к Кате. Хочу удостовериться, что у меня нет других детей. В "Мактуб" хочу попасть.

– Храни тебя все Боги мира…

Мама заметно разволновалась, что было предсказуемо и волнительно для меня. Но я не мог позволить себе лгать ей в глаза, а потому предпочёл сказать, как есть.

– Вернись оттуда поскорее, сынок. Я буду очень сильно переживать за тебя.

– Не переживай, не надо. И минуты лишней там не пробуду. Если бы не обстоятельства, – я кивнул в сторону дома, имея в виду Ахмеда. – я бы предпочел никогда не возвращаться в "Мактуб". Я только проверю списки, и сразу в Шарджи.

– Возьми с собой Дилияра. Мне так будет спокойней за тебя.

– Что ж я за себя постоять не могу? – усмехнулся я по-доброму, пытаясь сгладить напряжение. – Ты меня хлюпиком считаешь?

– Я люблю тебя и очень хочу, чтобы ты не ввязывался во всё это. А тебя так и тянет в этот проклятый криминал… Не одно, так другое… Как замечательно, что эпоха «Иллюзии» закончилась. – говорила мама уверенно. – Сколько жизней невинных она погубила… Сколько горестей нам всем принесла…

Ещё одна правда, которая растроит маму, но о которой я не в состоянии смолчать, слетела с языка.

– Ошибаешься, мама. «Иллюзия» не закончилась. Она возрождается и уже сейчас в разы мощнее, чем была при Джамале. Довольно скоро она достигнет размахов солидной мировой державы, с которой будет непросто потягаться. Только Кате не говори. Она не в курсе про всё это.

– Господи… – мама поглядела на меня в испуге. – Да кто ж этот…