Палач 2

Я не стала заходить во двор.

Присутствие Марджаны там, где её не должно было быть вовсе, стало последней каплей моего терпения. Гордость лютая взыграла и обида, которая выплеснулась через край и подтолкнула меня совершить глупость на эмоциях.

Отыскав в себе силы, я оставила у калитки все чемоданы, в том числе и свой, развернулась и молча пошла прочь.

Сваяла мысленный щит от взволнованной Фатимы с просьбами не уходить и не глупить, остановила таксиста, который чуть было не уехал, и попросила отвезти меня на вокзал.

Пребывая в сильном душевном расстройстве, я сдерживала эмоции не более пяти минут поездки. А после пяти минут, когда Фатима взялась звонить мне, а Аврора – строчить смс с просьбами вернуться, я отключила телефон и разревелась в шарф, не стесняясь позориться перед недоумевающим, но ненавязчивым водителем такси.

Я оставила детей из-за своей пострадавшей гордости, бросила их на бабушку и уехала, как самая безалаберная в мире мамаша. При этом даже не став разбираться в ситуации и доказывать с пеной у рта, что я главная и единственная, а Марджана – никто, и это не изменится никогда.

Даже Фархаду звонить не стала. Так было скверно на душе и невыносимо больно, что никого не хотелось в те моменты видеть и слышать.

Лишь на полпути до города я образумилась и осознала, что совершила страшную ошибку. В голову влетела единственная правильная идея. Надо было показать Марджане, кто здесь законная жена, и выпроводить её, а Ахмеда оставить, ведь он родной внук Фатимы, как Тимур и Аврора.

А вот Марджана никто. С какой стати Фархад должен ей что-то теперь, через столько лет молчания? Ахмеду уже четыре. То есть, пять лет назад он был зачат, и все пять лет Марджана о ребёнке безмолвствовала, а сейчас вдруг озаботилась прибрать к рукам его отца, а точнее, его деньги. Небось, личная жизнь не сложилась, вот она и прибилась к Фархаду, тыча ему в нос результатами ДНК-экспертизы.

Надо было поставить нахалку Марджану на место и популярно объяснить, что ей не светит никаких благ здесь, кроме алиментов Ахмеду.

Я отступила, сдавшись без боя и слишком поздно оправилась от шока из-за непредвиденных обстоятельств.

Зря я отпустила ситуацию на самотёк, и к тому же детей там оставила. Себе же хуже сделала, и Марджане тем самым подсобила.

Но и издеваться над своими детьми, уставшими после тяжёлого полёта и езды по бездорожью, и снова тащить их по буграм два часа, я всё равно не стала бы.

Возвращаться назад и проситься к Фатиме с извинениями не было смысла. Стыдно и незачем. Кроме того, я бы не смогла держать себя в руках в обществе Марджаны. Точно затеяла бы драку. А дети увидели бы меня не с лучшей стороны.

Я решила забрать детей перед Рождеством. Как раз у Фатимы будет куча времени, чтобы подумать над тем, под каким соусом стоит подать мне мерзкую правду, чтобы я сумела эту правду проглотить и выразить непревзойденное восхищение вкусом. Вряд ли Фатима станет выдумывать и переворачивать ситуацию наизнанку, мол, я не так всё поняла, ведь я видела собственными глазами, и пояснения там были излишни.

Интуиция насчёт того, что меня водили за нос, снова не подвела, но в данном случае я предпочла бы оставаться обманутой. Я жалела, что это случилось, и я узнала правду именно сейчас, когда отношения с Фархадом стали налаживаться. И кто бы не препятствовал мне в этом, я отстою принадлежащее по праву семейное счастье и избавлюсь от конкурентов, но чуть позже.

Когда хоть малость оправлюсь от предательства со стороны самых близких мне людей и придумаю, как поступать с этим дальше.

Глава 9. Катерина

…Он был большим и сильным,

В его глазах горело пламя,

И большинство смотрело на него

С гневом и страхом,

Но для московских девчат

Он был любимчиком…

BoneyM, «Rasputin».

К Тане только и оставалось, что ехать, поскольку других друзей или родственников, способных приютить, у меня в России не имелось.

Возвращаться в Дубай и сидеть там в гордом одиночестве, обливаясь крокодильими слезами и сетуя на жизнь лиловым стенам – наихудшая затея, и к тому же лишняя трата денег.

Я чувствовала себя чужой везде, в любой стране и в мире в целом.

Будто высадилась с Марса, как неприкаянный, потерявший свой дом пришелец, у которого сломался летательный аппарат и который ищет, куда теперь податься. Только, в отличие от пришельца, не обращал внимания и не считался со мной никто в этом мире. Даже таксист-кавказец, которому пришлось везти меня обратно, созерцая в зеркале заднего вида, как я наматываю сопли на кулак, ни о чем не спрашивал, ни о чем не заговаривал и не пытался влезть в душу советами или неодобрением. Наверное, таксист-кавказец понимал, что я нуждалась в тишине, и не стал допекать даже местными треками о сильной любви, от которых у меня бы случился разрыв сердца.

Преодолеть такой длинный путь, чтобы получить от близкого человека нож в спину, и теперь не понимать, как существовать дальше. Уму непостижимо, что моя семья, в особенности Фатима, ставит меня ни во что. Равно как и сама мысль, что я на самом деле никто, и могу в один момент остаться одинокой, нищей, на улице, без детей, крова и будущего в принципе, если не смирюсь, существенно занижало мою самооценку.

Я без Фархада и впрямь не выживу и, если он надумает остаться не со мной, а меня вышвырнуть на улицу, это будет значить лишь то, что я обречена на голодную и холодную смерть. Если, конечно, не найду работу, чем стоит всерьёз озаботиться, ведь еизвестно, как повернется ситуация дальше.

И это всё случилось под Новый Год…

Даже праздновать перехотелось, тем более, что мне вряд ли дадут спокойно прожить эту неделю. Фатима обязательно пожалуется Фархаду на мою выходку. Если ещё не пожаловалась, и Фархад сейчас не рвёт и мечет, грезя срубить мне голову за то, что бросила детей и смылась в неизвестном направлении…

Я на всякий случай включила телефон.

Ни одного пропущенного звонка и смс, ни от кого вообще.

Даже от Фатимы.

Ей не до меня сейчас. Возможно, к вечеру у неё появится свободная минутка. Буду ждать. Вдруг у неё совесть проснется.

Таксист довез меня до аэропорта, а не до вокзала, как попросила изначально, потому что в последнюю очередь сообразила, что на автобусе добираться слишком долго. Оттуда самолетом прилетела в ближайший от города, где родилась и выросла, аэропорт.

После, купив билет на рейсовый автобус, добралась до города, в котором хоть и родилась, и выросла, и Таня жила, но ходить по которому было боязно после всего пережитого здесь несколько лет назад. Но ведь опасности больше нет. Все, кто мог причинить мне вред, погибли.

Вышла я на местном вокзале. Ничего в нём за почти год не изменилось. Город будто замер.

И даже снега нет. Лужи кругом и слякоть, к чему я не была готова.

По старой памяти купила кофе в ларьке напротив и присела на скамейку, вдыхая серость, слякоть и облезлость своей малой родины.

Сейчас, после почти года жизни в жаркой стране передовых технологий, здесь я чувствовала себя чужаком. Все было каким-то резким вокруг, неприветливым, обшарпанным. Да и кофе три в одном, которым торговали в ларьке вот уже лет десять – откровенное говно, хотя раньше, когда была студенткой, мне он нравился.

Так некстати начался дождь. И это в преддверии Нового Года…

Зачем я только приехала сюда???

Ну ничего, придётся немного потерпеть. Недельку перекантуюсь здесь, у Тани, а потом заберу детей, и уедем домой.

Если Таня примет меня, заблудшую и жалкую, после нашей крупной ссоры и длительного молчания.

Написав Тане, что нахожусь в городе и уже ловлю маршрутку, чтобы ехать к ней мириться, я поспешила на остановку. Чтобы не промокнуть насквозь.

Навес на остановке имелся, хоть и дырявый от времени, но частично от дождя спасал.

На лавочке под навесом сидела бомжиха. Кроме меня и неё, никого на остановке. И это меня напрягало.