2000 символов

Было жарко, и я закрывала шторы и открывала окно. Пошёл дождь, и под окном мокли твои папа и старший брат, чтобы впервые увидеть тебя, крохотного летнего мальчика, в моих руках. Мне звонили, звонила я. И ты был рядом, маленький, невесомый, настоящий.

Ты есть.?

Это твой год, благодарный и благодаримый. Ты пришёл без страха и стал ещё одной путеводной звездой. А под таким ярким светом сложно сойти с верного пути.

Не слушай тех, кто говорит «Ох, снова мальчик!». Мы тебе рады, и это важно. Мы ждали именно тебя, такого.

С тремя месяцами, наш июльский человек.

8 января 2021, Санкт-Петербург

Каждый человек – история. Волшебная и самая удивительная на свете.

Писать меня научила мама. Это она объяснила меня формулу любого сочинения: введение (где обязательно нужно использовать фразу «в словаре Ожегова у этого понятия такое определение»), центральная часть и заключение, где следует сделать вывод всего вышенаписанного.

Папа советовал «представлять вокруг себя шар», чтобы не обращать внимание на негатив.

Младшая сестра стала самым лучшим другом.

Бабушка Люба научила меня вере и рассказала о том, что такое молитвы, рай и Пасха, и для меня это стало большой и очень важной частью детства.

Дедушка Вова познакомил меня с самым оригинальным чувством юмора в мире, после которого все комики – всегда «ненастолько» смешные.

Бабушка Вера всегда подавала на завтрак шоколадные шарики с молоком вместо каши.

Дедушка Серёжа привозил из Кореи коробки «Choco Boy» и ранним утром делал зарядку в коридоре московской квартиры.

Дяди стали старшими братьями несмотря на разницу в возрасте, а дети маминой подруги – старшими сёстрами.

Друзья столкнули меня с совершенно разными темпераментами и характерами, любовь научила слышать себя, родительство – слышать других.

Так и пишется история, к которой каждый человек приложил частичку своего тепла. Мы похожи на книги пожеланий в алых обложках, где каждый человек может написать что-то от себя, а чаще – о себе. Мы несём в себе и мир, и любовь, и опыт, и боль, и принятие, и смех, и грусть, и ошибки, и удачу.

Мы творцы и творения в одном флаконе.

Мы – самая настоящая история.

10 марта 2021, Санкт-Петербург

другу

Пейзажи в наших окнах непохожи друг на друга настолько, насколько непохожи друг на друга мы с тобой.

Но из этой школы, в окнах спортзала которой играют в волейбол до позднего вечера, 5 марта выходили девочки с помятыми и такими искренними тюльпанами.

И я помню, что была такой же. Странной и искренней, как эти цветы.

Слова складывались из тех букв, которые я позволяла себе произносить. Чувства были то острыми, то бесформенными. Движения – то к, то от.

Сейчас, теперь. На моём подоконнике стоят другие цветы, на балконе сушатся одинаковые чёрные джинсы, стоит сломанная коляска, на стекле – следы ладошек и тёплого дыхания. Это честно.

И я – такая же странная и искренняя, как и сколько-то там лет назад. Только теперь доступных букв стало чуть больше, и ими просто нужно научиться пользоваться.

Порой мне кажется, что мы сами ограничиваем себя «взрослостью» и «ушедшим временем». Ведь нам всегда будет, что друг другу сказать.

Главное, захотим ли мы говорить.

5 декабря 2021, Санкт-Петербург

бабушке

Представляешь, в Петербург и правда пришла зима.

Бесконечно идёт снег. Его так много, что в квартире светло, будто бы лето и белые ночи.

Только холодно.

Я надеваю лыжную куртку, заматываюсь шарфом по самый нос, но не ношу шапку. Мне они не идут, хоть мама и говорит обратное.

Сегодня я оказалась на рождественской ярмарке. Там женщина в свитере с оленями продавала ёлочные игрушки ручной работы.

Я остановилась, чтобы посмотреть на эти стеклянные фигурки в окружении гирлянд, и вдруг поняла, что самая лучшая ёлка в моей жизни – у тебя дома.

В детстве я не задумывалась, что дед неэкологично срубал её в лесу.

Ведь когда мы приезжали к тебе накануне Нового года, она уже стояла в ведре в углу комнаты то на хлипком голубом стуле, то на комоде со швейной машинкой внутри.

Всегда украшенная: мишура, дождик, неуклюжие бумажные снежинки и шарики, которые по очереди разбивали в детстве сначала моя мама, потом дядя, а потом и мы с Ксюшей. Огоньки на гирлянде тоже работали через одного, но на верхушке всегда красовалась звезда.

Даже со сломанным бедром ты как-то умудрилась водрузить её на ёлку.

Было время, когда я не хотела встречать Новый год у тебя.

Тогда казалось важным быть в городе, чтобы в праздничную ночь пойти с родителями на площадь и встретить там мальчика, в которого я была влюблена.

Кстати, мы так ни разу его там и не встретили.

И вот мне двадцать пять лет, и я пишу тебе, потому что помню каждый Новый год в твоём доме на уровне ощущений.

Как пахнет мандаринами, а на кухне ты режешь обязательный салат в форме символа года (получается то попугай, то слон), как дед невозмутимо смотрит канал «Матч Боец» вместо «Иронии Судьбы», а мама крутит бигуди в вашей комнате.

Помню, как хрустит снег в такой особенной деревенской тишине. Как звонко ударяются шарики друг об друга, когда я прячу в ветках ёлки открытку для тебя. Как на кухне горит тёплый свет, мы смеёмся и просим дядю, наконец, разложить стол-книжку в зале. Моем тарелки, вилки и бокалы из толстого стекла, пересчитываемся, чтобы понять, сколько нужно стульев.

Возле твоей ёлки мы всегда собирались вместе и очень много смеялись.

Кажется, именно с тех пор быть вместе и смеяться несмотря ни на что – моё главное счастье.

Я бесконечно люблю нашу радость.