В следующий раз просыпаюсь уже от солнечного света: ещё рано, но его лучи заливают всю нашу спальню. Алекса уже нет в постели, и я успеваю огорчиться, но потом прислушиваюсь к шуму воды в ванной и догадываюсь, что он в душе. Тут же поднимаюсь и бегу во вторую ванную (наверное, свою) чистить зубы. Попутно соображаю, что надо бы напялить какое-нибудь бельё посексуальнее, но внезапно прекратившийся шум воды заставляет прыгнуть обратно в кровать в чём была, без переодеваний.
Пока я кляну себя за то, что не позаботилась о сексуальности своего вида с вечера (чёрт, это так непривычно!) Алекс выходит из душа мокрый, с завёрнутыми в полотенце бёдрами и, не глядя на меня, собирает свои вещи по комнате: смартфон, планшет, приготовленные свежие бельё и одежду. Не сразу, но всё-таки замечает, что я смотрю на него.
Вернее, чувствует:
– Ты не спишь? Прости, я не хотел будить.
– Меня разбудило солнце. Который час?
Он смотрит в свой телефон:
– Ещё только семь. У тебя сейчас, по идее, должна быть акклиматизация, так что, до двенадцати полно времени для сна.
– Уже уходишь? – спрашиваю.
– У меня в десять разбор полётов в офисе, ежедневный, – вздыхает, – потом несколько встреч, но к обеду я постараюсь освободиться. Если получится.
– Вся жизнь по расписанию?
– Вошла в своё обычное русло.
– Ты всегда так много работаешь?
– Мне приходится. Мою работу некому выполнить за меня.
Алекс садится на кровать, чтобы одеться, и теперь я могу рассмотреть его новую тату получше: геометрические фигуры, состоящие из мелких, неизвестных мне символов, похожих на растения, перетекают одна в другую. В целом вся композиция, расположенная ассиметрично и почти по диагонали, очень отдалённо напоминает крыло. Но это не крыло, а скорее лабиринт, гармонирующий по стилю с широким браслетом на бицепсе. Совершенно определённо в этом изображении зашифрован какой-нибудь особый смысл, но Алекс ведь никому не раскрывает тайн своих татуировок.
Я вытягиваю руку и дотрагиваюсь до того места на его позвоночнике, где должен быть шрам, и он на месте, хоть и невидим – мои пальцы ощущают только деформацию на коже.
Foxes – Devil Side
Алекс вздрагивает, закрывает глаза и дышит чаще. Какое-то время мешкает, затем медленно поворачивается и ложится рядом, вплотную ко мне, очень близко. Ещё через мгновение его тёплая ладонь на моей талии – этого я и хотела: сколько уже можно мучить меня? Назвать своей женой и ни разу не прикоснуться, так может только он!
Я не двигаюсь и даже не дышу, потому что мне одновременно страшно и интересно, что сделает он. Больше пяти лет прошло после нашей последней близости, мы оба теперь другие не только в своих головах, но и физически – нас прежних, юных больше нет. У меня есть лишний вес и «неидеальности» в фигуре, и я до звона в ушах предвкушаю момент, когда он станет меня раздевать – сравнение с Ханной потопит мой корабль с одного выстрела.
Но Алекс ничего не делает. Его лицо зависло над моим так близко, что мы могли бы целоваться дыханием. Его взгляд долго блуждает, пока, наконец, не встречается с моим, и вот это он умеет делать превосходно – гипнотизировать. Я не знаю, какой силой нужно обладать, чтобы вынести это томление его близостью, эту пытку ожиданием первого прикосновения и сдаюсь: закрываю глаза и тянусь к его не до конца зажившим губам, едва касаюсь их, но жду в ответ много… Так много, как может дать мне только он.
Но Алекс не отвечает. И это странно, потому что даже осознавая лишнее на своих бёдрах и животе, недостаточную длину ног и полное отсутствие золотого загара на коже, я всё равно знаю, как желанна для него, ощущаю это каждой своей клеткой, расцветающей в эту секунду жаждой близости.
Мы сейчас далеки друг от друга, но постель – это то место, где супруги всегда мирятся. Вы ненавидите друг друга, вас съедает обида, но вот ваши ступни соприкоснулись под одеялом, и всё уже кажется не таким трагичным. За ними бёдра, и вы уже искренне хотите обняться, а когда его рука нежно нащупывает вашу в примирительном жесте, вы больше не можете сдерживаться – вы любите друг друга, вы прощаете, вы живёте дальше. Так всегда было, так всегда будет.
Смотреть на его разбитое лицо стыдно и больно, поэтому придвигаюсь ещё ближе и целую его губы в том месте, где они разбиты, со всей нежностью, какая у меня есть. Я всё ещё думаю, что он обижается на меня за тот удар, за преднамеренно причинённую боль, и прошу его губы своими о прощении.
И они прощают. Прощают жарко, горячо, неистово. В последний раз вот так, съедая друг друга, мы целовались пять с половиной лет назад…
Как же это долго!
Как же долго я ждала тебя… любимый!
Желаний и чувств к нему так много, и они настолько безлимитны, что я боюсь потерять сознание. Но он не даёт мне этого сделать: попутно стаскивая пижаму, целует всю. На этот раз, Алекс не дожидается, пока я назову его имя, делает всё быстро, но и этого ему мало, он поднимает меня и переворачивает нас так, чтобы главная роль досталась мне.
Я замираю от неожиданности, а Алекс, глядя мне в глаза, ослеплённые ярким, рвущимся в наши окна солнцем, кладёт свои ладони на мои бёдра и надавливает на них, предлагая выбирать ритм нашего движения. Это совершенно не та позиция, к которой я привыкла – так я вся на виду. Алекс полулежит, откинувшись назад, на локти, и безмолвно предлагает мне делать всё, что я захочу. А я хочу целовать его и целую в глаза, губы, ласкаю его мокрые волосы, вдыхаю запах кожи. Я двигаюсь и двигаюсь так, как хочу сама, а он смотрит и смотрит, не отрываясь, на то, как я схожу от близости с ним с ума.
Это совершенно не похоже на то, что мы делали в постели раньше, что ОН со мной делал, а делал он многое, настолько многое и разнообразное, что я мысленно прозвала его «богом своих удовольствий».
Но, не на этот раз: сегодня Алекс не делает НИЧЕГО, вообще ничего. А я изголодалась по нему до такой степени, что несмотря на его пассивность задыхаюсь от наслаждения и продолжаю сходить с ума…
По правде сказать, я и сама не ожидала от себя ничего подобного.
Он знал, насколько красив, и то, очевидно, что эта красота делала со мной. Он не любил меня в то утро, а позволял любить себя, как позволял многим, и в этом и вправду что-то было. «Мы начинаем всё с нового листа, теперь всё будет по-другому!» – так я тогда думала.
Но очень скоро пойму, что наша первая близость вовсе не была актом взаимной любви – Алекс просто отдал мне своё вновь безупречное тело для удовлетворения моих только потребностей в любовании, сексе, ласках. Именно это и было в его выражении лица, его глаза словно кричали мне: «Это тебе нужно? Так сильно ты этого хочешь? Тогда бери! Бери, я не жалею, я даю это всем. Бери, но не жди от меня большего».
В то утро я и не подозревала, что сама стала одной из армии тех, кого впоследствии так сильно презирала. Ещё позднее я узнаю, что сексуальная инициатива должна исходить только от Алекса, в обратном случае в его мозгу запускался некий скрытый патологический механизм.
Глава 4. Party
Алекс не вернулся к обеду, как обещал. Около пяти вечера я замечаю движение и суету на нижней террасе – незнакомые люди устанавливают столы, диваны, настраивают стереосистему. Бассейн наполнен, и в нём уже плавают надувные кресла.
Я не понимаю, что происходит, пока к восьми вечера не начинают подъезжать претенциозные машины с не менее претенциозными в них людьми. Они рассеиваются по террасе, разваливаются в креслах с бокалами в руках и находят друг в друге явно закадычных собеседников. Я догадываюсь, что это, вероятно, вечеринка, и расстраиваюсь, потому что, во-первых, меня никто не предупреждал, а во-вторых, если уж этот дом назвали моим домом, то разве не должна и я тоже принимать участие в решении подобных вопросов? И в-третьих… в-третьих, мне хотелось побыть со своим мужем наедине: я скучаю. Мне не хватает его рук, слов, мягких, окутывающих теплом взглядов, которые остались, похоже, навсегда где-то в прошлом.
И мне элементарно нечего надеть, ну кроме, разве что, чёрного платья – того самого, в котором я когда-то пела в караоке клубе. Конечно, у меня полно одежды, но вся она осталась дома! Это платье я взяла лишь потому, что в новом браке оно кое-что значило.
Обуть мне тоже нечего, и поэтому приходится импровизировать: босая женщина в маленьком чёрном платье – это же сейчас самый писк! А ещё чистейшая эротика, так что, я даже в выигрыше.
Будь мы с Алексом ближе, я бы не стала даже появляться на той вечеринке. Мне это не было нужно, и даже более того, необходимость предстать перед его друзьями и знакомыми, стараться понравиться им заставляла испытывать стресс и даже немного унижала. Но что-то мне подсказывало, что вновь обретённый статус жены необыкновенного и всеми любимого Алекса требует жертв. Я не хотела с самого начала раздражать его своими капризами. Я подстраивалась.
Rihanna – Pour It Up (Leo Kalyan Remix)
Хозяин появляется только к девяти вечера и, не заходя в дом, сразу выходит на террасу. Я замечаю, что он переодет, то есть утром ушёл в деловом костюме и рубашке, а сейчас на нём джинсы, футболка и модный пиджак с подвёрнутыми рукавами. «Где он переоделся?» – вдруг возникает вопрос. Такие крошечные ядовитые вопросы, как кислота, способны проесть дыру в чём угодно.
Я делаю над собой усилие и переключаюсь на другие мысли – не хочу ссориться с самого начала, не хочу выяснять отношений. Такой брак у меня уже был, и прежде чем всё более-менее наладилось, часть меня разложилась, а чувства остались уничтоженными навсегда. Я хочу любыми путями избежать ругани.
А гости, тем временем, наперебой спешат поприветствовать владельца всего этого великолепия – его вес и авторитет буквально висят в воздухе. Широко улыбаясь, он здоровается со всеми: и с мужчинами, жмущими его руки, и с девицами, поглаживающими его плечи, заглядывающими в глаза. Одна из них, упакованная в сверкающее серебром платье, при встрече целует его в губы, и меня передёргивает. Затем он наклоняет голову, она что-то долго говорит ему на ухо, он смеётся и обнимает её за талию.
В последний раз я видела его смех в Париже… шесть лет назад. Мне так паршиво, что сил нет даже стоять.
Всё это я наблюдаю с балкона нашей спальни, накрашенная, причёсанная, одетая, но не имеющая ни малейшего желания выходить к ним. В эту секунду я почти ненавижу его.
Спускаюсь на кухню, не без усилий нахожу бутылку коньяка (потому что виски и ром я ещё не умею пить), наливаю себе половину бокала и залпом проглатываю. Подумав, повторяю. И ещё разок. И только после этого снова выхожу на балкон – на этот раз на втором этаже и со стороны столовой.
Алекс уже уединился с двумя мужчинами вполне себе делового, а потому успокоительного для меня вида, и тремя женщинами, явно обсуждая с ними нечто важное, возможно, связанное с бизнесом. Закончив беседу, он переходит в другую компанию, где обнимается с двумя парнями и тремя девушками. В одном из них я узнаю Марка – похлопав Алекса по плечу, он протягивает ему сигарету и помогает закурить. В этот момент мне хочется этого «недодруга» прибить, хотя, надо признать, сигарета добавляет моему сексуальному супругу ещё больше шарма. Он курит и слушает, что ему говорят, иногда отвечает, изредка поглядывая на толпу танцующих на террасе. Я надеюсь, что он ищет меня. Вернее, очень хочу в это верить.
Гости от души зажигают на танцполе под музыку в стиле RnB, дорогой алкоголь льётся рекой, официанты, как муравьи, снуют с подносами, крутой диджей нагнетает атмосферу, и вечеринка набирает обороты. А море вдали спокойное, красивое, залитое лунным светом, словно живая декорация служит фоном всему этому безобразию.
Алекс всё время занят разговорами: не успевает он выслушать одних, к нему уже подходят другие, либо он сам перемещается туда, где его давно ждут. Потом он, наконец, поднимает голову и наши взгляды встречаются. Мы оба замираем, и, несмотря на коньяк, мне хочется разрыдаться и прокричать ему: что ты творишь? Зачем?
В этот момент к нему снова подплывает девица в серебряном платье, обнимает одной рукой за талию, прижавшись бёдрами к его бёдрам, а вторую прижимает к его затылку, вынуждая снова наклониться и слушать её. На этот раз Алекс мягко её отстраняет, но она, не отпуская его руку, тащит к столику, где, догадываюсь, отдыхают его друзья. Он что-то ей говорит, буквально выдирая свою руку из захвата, и направляется к дому.