История родной женщины

– Конечно… Но не против, что он тебя везде встречает и провожает, помогает донести портфель, защищает от всех, бегает, как собачонка… а нет, как друг! Не отвергаешь его, а сама мечтаешь о другом!

Маша была ошарашена словами подруги. Она наполнила легкие воздухом, словно собиралась сдуть противника с ног, но потом резко выдохнула и грубо ответила:

– Ах вот оно как?! Завидуешь?! Да забирай, он мне не нужен!

Зина что-то хотела ответить, но тут Вася резко и неестественно весело почти прокричал сзади:

– Эй, девочки, не ссорьтесь! – Интересно, что он слышал? Может быть, все?

– Да мы уже все решили, – холодно произнесла Маша, косясь на Зину. – Пока, подруга!

– Пока, – прохрипела та в ответ. Вася тоже попрощался с девочкой и пошел догонять Машу, которая быстрыми шагами уходила от клуба.

Внутри у нее все кипело от ярости, хотя она не могла понять, отчего так взвилась. Друг пытался завести с ней разговор и узнать, что между ними произошло, но Маша только отвечала, что ничего. Проводив ее до дома, Вася немного постоял рядом, словно что-то хотел сказать, потом несколько раз уточнил, все ли в порядке, но каждый раз получал ответ, что все в полном порядке. Тогда он попрощался и нерешительно пошел домой, то и дело оборачиваясь. Маша стояла как вкопанная около крыльца дома в полутьме и смотрела вниз. Вася и подумать не мог, что она плачет.

Девушка и сама не могла поверить в это, но слезы катились у нее по щекам, шее и падали на грудь, внутри которой пылал огонь. Ревность ли это? Или, может, любовь? Она так запуталась. Почему же так больно? Маша села на порог, давясь в немой истерике. Был теплый летний вечер, озаряемый огромной луной. Вокруг ни души – только сверчки в саду и лягушки на пруду закатывали свои длинные клокочущие тирады. В этот вечер Маша четко поняла, что Вася – ее самый близкий друг и она не может его потерять. Он ей очень нужен. Но было уже поздно.

На следующий день на первой перемене Маша случайно заметила, что Зина о чем-то рассказывает Васе, а тот расстроенно ее слушает. Весь день во время уроков Вася был молчалив и холоден, а на переменах не обращал на соседку по парте никакого внимания, куда-то исчезая с пацанами. После школы Вася не стал провожать Машу, а пошел куда-то опять с друзьями. Маша ушла домой, но сама то выйдет на порог потрясти ковер, то около окна сядет книгу почитать, то выйдет прогуляться. Весь вечер ждала, когда же он пройдет мимо ее дома и она с ним поговорит. Но появился он только поздно вечером. Маша увидела его белобрысую растрепанную голову в полутьме, когда Вася только отходил от клуба, и вышла к нему на встречу. Тот шел и сильно качался из стороны в сторону. Девушка сначала подумала, что у нее рябит в глазах от долгого ожидания, но когда друг приблизился, то ее страшные предположения подтвердились – от него ужасно пахло перегаром.

– А, Маруся… – нежно прохрипел он и остановился перед подругой.

– Вася… – пролепетала та. Она никогда не видела его в таком состоянии, он никогда до этого не пил.

– Эх, Машка… – простонал тот.

– Вась, я тебе вчера кое-что хотела сказать, но не смогла…

– Да не нужно мне ничего говорить! – проревел он. – Я все прекрасно знаю! Слышал вчера твои слова! Могла бы сообщить об этом раньше!

– Что?! Но, Вась, это совсем не так… Ты не так понял… Я вчера погорячилась, это не так! Она меня вывела! Или она тебе что-то еще наврала? – лепетала Маша. – Все совсем наоборот…

– А я тебя, Машка, любил! С самого первого дня, как увидел… Лет в восемь, когда играли вместе в лапту. Ты была такой милой крошкой! Я все время бегал за тобой, действительно, как собачонка! А сейчас ты вон какой красавицей стала, куда же мне до тебя! Славку любишь, а Васька и не нужен! Надеялся, что хотя бы как друга полюбишь, раз по-другому не выходит! А я тебе и так не нужен уже! – злобно выкрикивал он.

– Дурак, люблю я тебя! – злобно крикнула та в ответ.

Вася замер и в момент протрезвел. Оба удивились этим словам.

– Нельзя так шутить… Все, хватит, – резко произнес он, развернулся и ушел.

Маша хотела закричать, остановить, но не смогла. Не позволила гордость. С тех пор они не разговаривали. Вася начал ее избегать, курить и выпивать. Машу это сначала тревожило, потом раздражало, потом она все больше и больше чувствовала к нему отвращение. Так продолжалось полгода до зимы. На танцах в школе по случаю Нового года произошел второй удар по их отношениям, «коронный».

На медленных танцах Маша стояла в сторонке в своем любимом платье в ромашку, Вася у стенки напротив, и они недовольно то и дело переглядывались. Машу дважды приглашали на танец, но она отвечала, что не танцует. Но потом, на последний танец вечера, ее пригласил обожаемый еще каких-то полгода назад Слава. Она удивленно посмотрела на него, потом на Васю – тот сверлил ее взглядом – и согласилась. Назло. Она довольно заметила, как у друга округлились глаза и немного приоткрылся рот. Он стоял как вкопанный, не моргая, наверное, секунд двадцать, потом посмотрел себе под ноги, о чем-то размышляя. А потом резко дернулся и быстро подошел к Зине, которая тоже ни с кем не танцевала, и пригласил ее. Та, конечно, с радостной улыбкой и щенячьим блеском в глазах согласилась. Так Маша и Вася и танцевали, злобно исподтишка бросая взгляды друг на друга, вспоминая их прошлогодний совместный вальс. Их партеры по танцам этого не заметили. После танцев Слава пошел провожать Машу, а Вася, с клокочущей внутри злостью, Зину.

На следующий день на уроках танцев Зина радостно поведала подруге:

– А Вася меня вчера поцеловал на прощание в щеку, представляешь! – ее глаза хитро светились, но Маша этого тогда не заметила. Внутри у нее была такая боль, что ей хотелось упасть и рыдать, но она даже не подала виду, гордо приподняв подбородок и прищурив глаза.

– Меня Слава тоже. И сказал, что я ему уже давно нравлюсь, просто стеснялся перед друзьями… Мы даже с ним идем в кино на выходных, – злобно врала она. Правда, в кино он ее действительно позвал, только она отказалась.

Зина ахнула и о чем-то задумалась. Через несколько недель на том же кружке танцев она счастливо поделилась с подругой, что у них с Васей, похоже, все серьезно.

– Поздравляю вас, вы хорошо смотритесь вместе, – чересчур дружелюбно ответила Маша и отвернулась, пытаясь совладать с собой.

– Ты ведь не ревнуешь, правда? – Зина говорила мягко и осторожно. – Ты же наконец-то добилась своего, дружишь с тем, кто тебе так долго нравился! – льстиво процедила она.

Маша хотела ответить, что Зина тоже дождалась своего, но не стала. Она не знала, какой ценой досталось подруге «счастье».

– Как у вас, кстати? Все хорошо?

– О да, он замечательный! – дрожащим голосом ответила Маша, не оборачиваясь. Она все думала над фразой «ты же наконец-то добилась своего».

Да, отчасти, а может, и полностью, ее подруга права. Маша долго мечтала хотя бы поговорить со Славой, а тут он приглашает ее на всех танцах и постоянно зовет на свидание. Вот только она почему-то ему все время отказывает в личной встрече. Возможно, она слишком привыкла, сама того не подозревая, к Васе. Она не представляла, что кто-то сможет ее так же понимать и любить просто за то, что она есть. Раньше не ценила этого, как это всегда и бывает. А теперь он с ее лучшей подругой. Парень был зол на нее, но она чувствовала, что еще не безразлична ему. И возможно, союз с ее подругой – это попытка насолить. Только от этого было не легче.

Вечером Маша достала из тумбочки тетрадку с фотографией, где они всего полгода назад стояли с Васей. Он обнимал ее за талию и смущенно смотрел на нее сверху вниз, а она немного отстранилась от него и сложила руки на груди. Такая красивая и гордая в новом синем платье в ромашку стоит и с ухмылкой глядит в камеру. Маша долго разглядывала фотографию, а потом порвала ее пополам в том месте, где они обнимаются. Васину половину скомкала и выбросила в окно, а свою убрала обратно в комод, выключила свет в своей комнате, которую делила с младшим братом, и накрылась с головой одеялом. Ей хотелось плакать, бурлящие чувства пытались вырваться наружу, но самое страшное, что боль и обида продолжали разъедать ее изнутри. Но Маша не обронила и слезинки. И тогда она поняла, что больше ни к чему и ни к кому не хочет привязываться. И никому не сможет доверять. Ведь терять – это так больно, словно оторвать кусочек сердца. Нужно жить по принципу: есть – хорошо, нет – ну и не надо. Ни на что не надеяться. Всегда ожидать худшего. И так во всем: с работой, учебой, дружбой, семьей. Она намеренно стала испепелять привязанность ко всем, и так до конца жизни. Ведь в любой момент она может потерять близких. А как она тогда будет жить? Нет, привязанность делает ее слабой, беззащитной. Но если ей некого и нечего терять – она становится неуязвимой. Ее никто не сломает и не напугает. И так проще жить. Надежно.

Ты будешь в личном коконе, спрятавшись от самого сильного разрушающего страха. Правда, в этом коконе ты одинок и несчастен, ведь все радости сюда не доходят… Но это ты поймешь только под конец жизни… И вряд ли кому-то признаешься, особенно себе…

В это время Вася мрачно шел домой мимо. На улице уже стемнело. Он остановился перед окном Маши и заглянул в него, мечтая увидеть знакомый силуэт, но было темно и тихо. Стоял долго, думая о том, где она и с кем. «Видимо, еще гуляет с ним», – с болью подумал он, плюнул в сторону и побрел к себе домой.

Между мною и тобою – гул небытия,

звездные моря, тайные моря.

Как тебе сейчас живется, вешняя моя,

нежная моя, странная моя?

Если хочешь, если можешь – вспомни обо мне…

…А между мною и тобой – века,

мгновенья и года, сны и облака.

Я им и тебе сейчас лететь велю.

Ведь я тебя еще сильней люблю…

    Роберт Рождественский

…

    1956 год

К Маше приехал погостить двоюродный брат Коля. Это событие ненадолго вывело девушку из тоски, и она на какое-то время забыла о своей неразделенной любви. Двоюродный брат с отличием летное военное училище. Высокий, круглолицый, с густыми темными волосами и темно-карими глазами. В общем, как все мужчины в роду Кобловых. В него повлюблялись местные девчонки, но сердце двадцатилетнего юноши было занято: он и приехал в гости, чтобы объявить, что хочет жениться и переехать жить в Харьков, по распределению. С собой он привез подарки и фотографию невесты. Сама эта милая белокурая девушка приехать не смогла, но Коля передал, что она с удовольствием со всеми познакомится на свадьбе, которая намечена на ноябрь. До этого знаменательного события, которое подняло на уши всю семью, осталось всего три месяца!

Вся неделя, что провел Коля на бывшей родине (его родителей отправили в другой город по работе), прошла в суматохе. Коля, его отец Василий, его брат Николай, Нина и сама Маша ездили в город за обновками жениху. Все родственники собрали деньги и подарили Коле дорогой синий костюм из плотной шерсти и хорошие кожаные ботинки. Гости тоже начали готовить наряды. Маше купили черные туфли на широком каблуке с тоненькими кожаными ремешками и ситцевую ткань для нового платья, которая была цвета неба. Она, шестнадцатилетняя вертихвостка, уже предвкушала, как будет ходить по красивому незнакомому городу и собирать восторженные взгляды местных юношей… Но она гордо будет задирать голову и ни с кем не будет знакомиться! Ведь ее сердце занято…

Время свадьбы близилось, будоража жениха, невесту и всех гостей. В сборах и хлопотах пролетело лето и дождливый сентябрь. Все было уже готово, куплено и распланировано до минуты. Билеты в Киров, где будет свадьба, куплены, собирались чемоданы. И тут в конце октября Коля присылает письмо родственникам в Ивановку: