Хуже есть куда…

– Что за проблема?

– Не-а, не поймал. Не хитри, узнаешь в свое время.

– Тебя поймаешь, – проворчал Андрей. – А что она от тебя хотела? Не просто же так взяла и предстала перед тобой во всем своем великолепии.

– Да ни чего она не хотела. Больно ей надо. Она там у себя почти абсолютная царица и властелина. Просто популярно дала мне понять, какую социальную нишу я буду занимать среди ее подданных.

Прикрыв ладонью губы, будто опасаясь посторонних ушей, Антон наклонился к Андрею и заговорщицким голосом сообщил: – Тебе как родному: совсем не высокая ниша.

После чего выпрямился, облокотился на стойку и, подперев кулаками подбородок, уже не паясничая, добавил:

– По нашим понятиям, где-то между швейцаром и полотером.

– Тоже не плохо.

– Меня ободряет твое сочувствие.

Было заметно, что выпитый алкоголь начал действовать на парней уже основательно.

На какое-то время разговор оборвался. Друзья молча смотрели в телевизор, не вникая в суть происходящего. Бармен принимал заказ от трех молодых, слегка подвыпивших посетителей. Между столиками порхали симпатичные официантки, наличие которых определяло вполне похвальное стремление данного заведения к повышению собственного престижа.

Глава 7

– А что произошло тогда, – прервал Андрей затянувшуюся паузу, – в древние времена, когда она, как ты говоришь, исчезла. Куда она девалась? То есть нет, это более-менее понятно. Почему она исчезла, её кто-то выгнал?

– В общем да. В двух словах не объяснишь. Начать наверно нужно с того, что наивные мы создания, если возомнили себя венцом эволюции. Как можно было додуматься до такого полуслепой, полуглухой, имеющей всего пять способов мироощущения твари, использующей свой, далеко не идеальный мозг всего на… Сколько там, на десять что-ли? Всего на десять процентов.

– Хочешь сказать Игида и умней и совершенней?

– Ценю твой юмор. Самый заурядный из ее ларонов, при некоторых обстоятельствах, мог бы стать богом на земле даже сейчас. В век кибер-супер-пупер компьютеризации, биоинженерии и освоения нанотехнологии.

– А кто такой «ларон»?

– Что-то вроде стражника. Не заостряйся на мелочах.

– А при каких обстоятельствах он бы мог стать богом?

– Если бы ему разрешила Игида, и, если бы они оба сумели наплевать на Равновесие.

– Равновесие?

– Ну да, Равновесие. Должен же быть во вселенной кто-то самый главный, главнее некуда, выше которого уже не прыгнешь? Скорее всего, Равновесие это он и есть. Или придуманное им правило. В принципе какая разница: восстать против правила, или того, кто его придумал, результат один. Игида, по крайней мере, не дергается.

– Получается Равновесие это Бог? – уточнил Андрей.

Ему вспомнился вдруг отец Михаил с его глубокими и тяжелыми размышлениями. Оказалось, не так уж все и сложно.

Криво усмехнувшись, Антон ногтем мизинца провел по заиндевелому боку бутылки. Почти идеально прямая черта тут же превратилась в тоненький, прозрачный ручеек, побежавший вниз бриллиантово сверкающей капелькой дистиллированной воды.

– А что ты подразумеваешь под словом «бог»? Я же говорю, богом может стать далеко не самая, в масштабах вселенной, выдающаяся личность. Вот только смотря для кого. Ты или я могли бы запросто превратиться в богов для каких-нибудь бедных пигмеев среднеамазонской сельвы, имей мы при себе видеокамеру, моноблок на батарейках, зажигалку, пару гранат и пулемет Калашникова с десятком магазинов.

– Ладно, я согласен, – кивнул Андрей. – При определенном техническом перевесе можно провозгласить себя богом. Правда мы не пигмеи и я даже не представляю, какими игрушками можно заставить меня поверить в чудо.

– Вот именно такими игрушками, которые ты себе даже не представляешь. Впрочем, про тебя, великого скептика, я молчу. Ты можешь просто из принципа упереться и орать как Станиславский «Не верю!», даже если мертвецы вдруг начнут вылезать из могил.

– А что и такое возможно?

– У-у, это далеко не самое удивительное. Правда и не такое страшное, как стараются представить в ужастиках.

Пословица: «Нужно бояться живых, а не мертвых», имеет более глубокий смысл, чем кажется на первый взгляд.

Андрей вздрогнул от пробежавшего по спине озноба, взял в руку бокал.

– В принципе ты прав, тот, кто способен оживлять мертвецов, вполне может прокатить за бога даже сейчас.

– Хотя на самом деле, – усмехнулся Антон, – в этом нет ничего сверхъестественного. Всего лишь умелое использование энергии. Человечеству еще шагать и шагать до понимания истинного смысла энергии. Распад атомов, электричество, радиоволны – пока что лишь блуждание в темноте. Хотя конечно полезное блуждание. Вот ты знаешь, что такое информация?

– На конкретном примере то, чем ты меня грузишь последние пятнадцать минут.

– Информация составная часть энергии и вечный двигатель возможен. В мире вообще нет ничего сверхъестественного. Даже самого этого слова не должно быть. Его придумали люди, чтобы описать процессы не доступные их пониманию А теперь скажи, далеко ли с точки зрения Игиды, мы ушли от братьев наших пигмеев?

– Лично я да, а ты не знаю. И вообще, лично мне на точку зрения твоей Игиды, глубочайше наплевать.

Антон грустно вздохнул

– Было бы легче, если бы она действительно была моей. На самом деле это я принадлежу ей со всеми потрохами.

– И ничего нельзя сделать?

– Нет. Равновесие нарушено. Нарушено мной, мне его и восстанавливать. Для нашей планеты Равновесие было установлено не так уж и давно – две тысячи лет назад и началось с того самого распятия.

– Христос был реальной личностью?

– Он еще удивляется! Баба Яга реальная личность, а ты про Иисуса спрашиваешь.

До Равновесия, таких как Игида, на земле было чуть ли не столько же сколько и простых смертных. Самое маленькое и забитое племя молилось на несколько божков сразу. Да и, относительно, продвинутые народы без идолов не обходились. Вспомнить хотя бы Грецию с ее олимпийцами. Не в смысле спортсменами, жителями горы Олимп. Или древний Египет, чья цивилизация вызывает уважение даже сейчас. Можно задуматься: не от полной же своей дремучести они покланялись всем этим Зевсам, Аресам и прочим умникам с шакальими головами, чьих имен я даже не знаю.

– А кто они такие?

– Вообще, их раса называется прозэрпи. Но это наверно тебе ни о чем не говорит.

С кухни появилась красивая молодая девушка в белом кружевном переднике, поверх голубого удачно подчеркивающего точеную фигурку платья. Обесцвеченные волосы официантки украшало некоторое подобие диадемы, являющееся, по всей видимости, деталью униформы.

Изящно, одной рукой держа поднос, на котором стояли две тарелки, накрытые, запотевшими изнутри стеклянными крышками, она прошла вдоль стойки и остановилась напротив друзей.

– Ну, молодые люди, быстро признавайтесь, где будете устраиваться.

Пожалуй, впервые за вечер Антон улыбнулся так расковано. Окинув девушку быстрым, немного хулиганским взглядом обращаясь к приятелю, заметил: