– Больной? – догадался Филимон, – а выстрелить может. Что с него возьмёшь!
Всё ещё держа руки над головой, Берзин проговорил:
– Хочешь, я тебе сапоги свои подарю?
– Х-х-хочу! – загоревшись глазами, проговорил юноша. – И п-п-портянки!
– Как же я всё сниму, если у меня руки подняты?
– Оп-п-пусти. И на тр-р-раву сядь. Так я тебя б-б-бояться не буду.
– А ты боишься?
– Б-б-боюсь! У тебя с-с-сапоги.
Опустившись на траву, Берзин снял правый сапог, размотал с ноги портянку и, аккуратно обмотав её вокруг сапога, поставил справа от себя. Проделав подобное со вторым сапогом, приподнял голову и посмотрел на юношу. Бесцветные глаза юноши были направлены на Берзина, но Филимону они казалось пустыми, мертвыми и смотрели не на него и даже не через него, а за спину, в какую-то таинственную бездну, ведомую только ему.
Холодная дрожь прокатила по телу Филимона. Такого пустого отрешённого взгляда он не видел даже у дурачка Прони, бесцельно вышагивающего в любую погоду по улицам районного центра, где Берзин овладевал рабочей профессией.
– Бери и надевай. Что стоишь? Я теперь не страшный? – справившись с некоторым оцепенением своего тела и разума, проговорил Берзин.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: