Белуха. Выпуск №5

Старец отвечал: «Снова покайся и встань».

Брат: «Доколе же мне каяться, вставать и падать?»

«До кончины твоей. Пока тебя не настигнет смерть – павшим или поднявшимся», – ответил старец»

Обратный путь домой для Василия был благополучным. К поселку подходя, решил, что если у жены с Фёдором что-то было, уйдёт к тётке в Барнаул. Аксинья молодая, красивая, а для материнского счастья мужа достойного найдет. Приехав в деревню, первым делом к брату подался. С опаской в дом вошел. В мужике опухшем, что в центре комнаты голяком в тазу с травами сидел, брательника с трудом узнал. Мысль жуткая и одновременно радостная на ум пришла: «Видно, Аксинья так его отделала, что сидит сейчас и отмокает».

Шагнул было к Фёдору, а тот со стоном из таза выпрыгнул и как от проказы в угол забился и оттуда матерно на Василия сквозь зубы опухшие закричал:

– Иди ты… вместе с женой своей, туда… куда… разъядрит твою… подальше!

После, правда, успокоился, обмяк, брат всё-таки, любимый. Два часа рассказывал, как гульнул у реки, как уснул в бане и как оказался в таком болезненном состоянии. У Василия после объяснения с братом будто бы камень с души сняли. С легким сердцем в свой дом пошел.

Баню протопил, первый жар, как хозяин на себя принял. Отправив жену на пар вторичный, вдруг вспомнил, что воду-то холодную почти всю на себя потратил.

Уже с ведрами, что водою с реки наполнил, в предбанник вошёл и в проёме приоткрытой двери увидел Аксинью. Та без одежды, украшений, с волосом распущенным, не видя мужа, веник омывала. Женщина ещё не рожавшая, тело молодое, жаркое, груди как две скалы, бёдра белые округлые взбили естество мужское. Замер Василий, ведра из рук выпали, – с гулким стуком и плеском воды разлитой покатились они по полу. Аксинья повернулась на звук, выпрямилась. Впервые не ойкнула, без суеты чуть прикрыла розовые груди и улыбнулась. Вспыхнул от смущения Василий, поднял вёдра и вышел из бани за новой порцией воды.

А потом была их ночь, самая благодатная, чувственная, открытая, просветленная, чистая, обоюдная и желанная, наполненная благостной любовью и истомой, во время которой и зародилась новая жизнь.

В рождественские праздники Василий по гостям с Аксиньей с большим желанием и достоинством ходил. Полнота и походка жены выдавали в ней будущую мать.

Когда Аксинье по делам женским доводилось в Бийске бывать, цыганку ту, что ей помогала, искала. Оказалось, табор тот откочевал, но местные цыгане пообещали по связям своим сообщить об Аксинье.

А 22 марта, в день сорока мучеников, для Василия двойной праздник – жена сына родила. К Пасхе крестины наметили. Только вот имя никак подобрать не могли, всё, что родственники и знакомые предлагали, Аксинье не по душе приходилось. Опять цыганка помогла. И ведь не обманула, перед крестинами в дом явилась. Подошла к люльке и ласково вымолвила:

– Вот и Павлушечка наш.

Через год Василию опять забота – новую люльку пришлось мастерить. Дочка родилась, ну просто копия мамы! Всего-то различий – одна кареглазая, другая черноокая. Евдокией назвали.

Фёдор вскоре женился. Подруга его по сердцу всей родне Басаргиных пришлась. Через год девочку родила, на второй год мальчика и ещё через год второго сына. Девочку крестили Марией, мальчиков Василий и Алексей.

Продолжение в следующем номере.

Огненные годы

(Повесть. Окончание. Начало в №4)

Виктор Вассбар

Глава 2. Враг

Лейтенант Берзин

– Согнись, разогнись! Годен! Следующий! – проверяли призывников две докторши.

Филимон Берзин вместе с Сергеем Трусовым и Иваном Кудряшовым были признаны годными для воинской службы, но так как им было всего семнадцать лет, то их направили в Омское военно-пехотное училище имени Михаила Васильевича Фрунзе.

В январе 1942 года, после шестимесячного курса обучения, Филимон Берзин, два его товарища односельчанина и ещё около полутора тысяч младших лейтенантов и лейтенантов направились в действующую армию на должности командиров стрелковых, пулемётных и миномётных взводов.

– Пацаны, а ведь нам здо?рово повезло, только мы изо всего выпуска попали в полк, штаб которого находится здесь же в деревне, разве что в другом её конце, а другим нашим пацанам добираться до своих полков попутками, а где и пешком, – выйдя из штаба дивизии после распределения по воинским частям, проговорил младший лейтенант Берзин и, бодрой походкой вместе с друзьями односельчанами – Сергеем Трусовым, Иваном Кудряшовым и ещё пятью выпускниками Омского военно-пехотного училища – земляками из Алтайского края направился в штаб полка 338 стрелковой дивизии 33-й армии Западного фронта.

Представившись командиру полка, младшие лейтенанты Берзин, Трусов, Самсонов и Пермяков были зачислены в первый стрелковый батальон, Уфимцев Василий и Кудряшов Иван во второй стрелковый батальон, Алексейцев Валерий и Горбунов Владимир в третий стрелковый батальон.

Новые сапоги, тонко поскрипывая яловой кожей, взбивали плёнку свежевыпавшего снега и вносили в душу Филимона радостное настроение, а твёрдый шаг его крепких ног нёс в воспоминания, – недавний торжественный марш по плацу училища в честь получения первого офицерского звания – младший лейтенант. Маленькие кубики в петлицах шинели грели душу Берзина и растворяли его в радужных мечтах. Филимон шёл на КП роты, в которую был направлен на должность командира стрелкового взвода после распределения в штабе полка.

– Приду в роту, получу взвод, буду строгим, но справедливым командиром, а иначе нельзя, – вышагивая по узкой тропе редкого берёзового колка к командному пункту роты, мыслил Филимон. – Солдаты они все люди разные, и по возрасту и по натуре, а коли я для них командир, то спуску давать не должен. Вот, ежели, к примеру, взвод побежит в атаку… – хмыкнул, – бегут с передовой, а в атаку идут. Так вот, ежели взвод пойдёт в атаку, все же по-разному бегают. Я могу быстро бежать и поведу взвод в атаку с криком «Ура», а который солдат старый, ежели ему лет так за тридцать… Как ему? Он быстро бежать не сможет, старый уже. Вот, как тут быть, спрашивается? Наказывать? Но он же не виноват, что уже старый и не может быстро бегать. И что… объявить ему выговор? Нет, тут как-то надо по-другому! А ежели я всех быстрее бегаю во взводе, это что ж… весь взвод наказывать надо? Какая-то неувязочка. Вот приду в роту, обязательно спрошу, как быть в таком случае… у ротного командира или комиссара. Лучше у комиссара. А, может быть, не спрашивать? Подумают, что я, прям, какой-то недотёпа. Нет, не буду спрашивать.

Неожиданно впереди справа послышался чёткий ритмичный скрип снега, как будто несколько человек шли след в след и под одну команду: «Раз, два, три! Раз, два, три!»

Отпрянув в сторону, метров на пять-шесть от тропы, Берзин залёг за берёзку, напряг зрение и слух.

Вскоре на тропу вышла группа в маскхалатах и с оружием в руках, у двух солдат, из молчаливо шествующей семёрки людей, были немецкие автоматы.

– Фашисты! – промелькнула мысль у младшего лейтенанта. – Диверсанты, идут в нападение на штаб дивизии. Срочно, срочно, надо срочно что-то предпринять! – лихорадочно думал он, не мог принять ни одного действенного решения. – Бежать, но снег… он выдаст меня, меня застрелят. Ждать! – принял решение, – а когда уйдут на значительное расстояние, бежать и сообщить!

Когда последний диверсант скрылся в ложбине, а то, что это диверсанты Берзин утвердился с первого взгляда, – в руках у них кроме ППШ было немецкое оружие, и шли молча, прислушиваясь к каждому звуку, младший лейтенант быстро покинул укрытие и, что было сил, побежал к расположению роты.

Забежав в землянку и увидев в ней старшего лейтенанта, торопливо выкрикнул:

– Там, там! – указывая в предполагаемую сторону берёзового колка, – диверсанты, немцы, фашисты!

– Ты, кто такой, младший лейтенант? – воззрившись на заполошного офицера, спокойно проговорил старший лейтенант.

– Я… это… Берзин, – часто моргая глазами, ответил Филимон.

– Хорошо… Берзин. Откуда ты такой заполошный?

– Я, товарищ старший лейтенант направлен в первую роту первого батальона командиром взвода.

– Вот оно что! Это хорошо, что направлен. Только, младший лейтенант, прежде чем кричать, надо представиться, а потом уже докладывать, что и когда видел. Понял? – строго и одновременно с лёгкой улыбкой проговорил старший лейтенант.

– Простите, – склонив голову, повинился Берзин, затем собрался, встал по стойке «смирно» и чётко произнёс: «Товарищ старший лейтенант, младший лейтенант Берзин представляюсь по случаю назначения на должность командира взвода в первую роту первого батальона».

– Ну, вот, это уже по военному, а теперь докладывай, что видел и когда.

Доложив о группе в маскхалатах, Берзин услышал следующее:

– Это, младший лейтенант, как тебя по имени?

– Филимон, – тихо проговорил Берзин.

– Это, Филимон, полковая разведка. Ты что ж думаешь, они не видели тебя.

– Я спрятался за берёзой!

– За берёзой, говоришь, – хмыкнул и мотнул головой старший лейтенант Потёмкин. – Они тебя, взводный, раньше приметили, нежели ты их. Ты ещё по берёзовому колочку шёл и птичьи песенки слушал, они мне уже доложили, что в направлении расположения моей роты движется неизвестная личность, а ещё раньше о тебе мне сообщили по телефону из штаба батальона. Вот так-то, Филимон Берзин. Да, ты не смущайся, – увидев склонившуюся голову взводного и расплывающийся румянец на его щеках, – всякое случается, а за бдительность объявляю тебе благодарность.

– Служу Советскому Союзу! – приложив правую руку к голове с нахлобученной на неё шапкой, бойко ответил младший лейтенант.