Белуха. Выпуск №4

– Гармонист, гармонист, золотые пальцы,
В одну руку тебе блин, а в другую яйцы!

Гармонист Ксенофонт Ложников, высокий юноша двадцати лет, не сдерживает улыбку и тоже выдаёт озорную частушку:

– По деревне я иду, всем подарки раздаю.
Тебе – сына или – дочь? Завсегда готов помочь!

Рядом с гармонистом Ксенофонтом Ложниковым, его друг и одногодок Михаил Логинов. Приплясывая под музыку, Михаил поддерживает друга:

– Таня бегала по льду, простудила ерунду.
А без этой ерунды – ни туды, и ни сюды.

– Ну и охальники же вы, взрывается Татьяна и, выплескивает из своих пухлых губ частушку:

– Все девчонки в ночь гадали, дружно кинули башмак.
Мишке в голову попали, во весь лоб теперь синяк!

– Потому что ты дурак! Тфу на тебя, дурака косолапого, – дрожа губами, выговорилась Татьяна и покинула недружелюбный круг ребят.

Следом за ней покинула круг и её подруга, бросив напоследок.

– Мишка дурень, глаз косой, подавился колбасой, – и, показав язык, пробулькала им: «Бу-лу-лу! Вот тебе!»

А на площади торговки уже вовсю «колдуют».

Еще затемно по обе стороны реки бойкие бабы-торговки, мужики и их помощники малышня, установили торговые столы. Егор Дейкин привез в мешках древесный уголь из березы и можжевельника, для самоваров и железных печурок, на которых блины и оладьи печься будут. Купец из соседней Малиновки привез икру осетровую и лососевую для начинки блинов. Герасим Плотников аж пять сортов меда и сметану, хоть ножом режь, на столах разложил.

К началу праздника над пространством по обе стороны реки Иша понёсся букет ароматов. К запахам хлеба, пряностей, копчёностей, солений, варений, сиропов и морсов, овощной поджарки, янтарного меда, ягодных вин приправлялся исходящий из тайги терпкий смолянистый запах хвои. Ко всему этому щекочущему ноздри благоуханию вливался тонкий, едва уловимый аромат чая из пузатых литровых заварников. Для чайного настоя хозяйственные женщины ещё загодя собрали листья лесных растений, молодые бутоны цветов, коренья среди кряжей и на взгорках. Алтайцы взвар бодрости готовили из золотого корня, им делились с селянами. Только аборигены знали места произрастания этого чудо растения со свойствами женьшеня. Селяне подобные сборы для заварки называли зеленым золотом, чернягой, и не просто пили чай как обыкновенный повседневный напиток, а вкушали его, чаёвничали.

И с блинами не всё так просто. Вроде чего уж проще, шлепнул тесто на сковородку и всё готово, а потом бери блин пока горячий, в масло макай, жуй и чаем запивай. Нет, не всё так просто, есть мука гречишная, есть пшеничная и изо ржи, овса, ячменя, проса, кукурузы, всё это дает своеобразный вкус, аромат, сочность, а уж добавки в муку это секрет каждой хозяйки.

Настоящий блин сочен, а сочный сырник приготовить… такой, чтобы во рту таял… не так-то просто. Кроме блина, торговки испекут пышку, лепешку, пампушку, ватрушку, пирог с любой начинкой, покупай всё, что душа пожелает, только копеечку плати. На то она и масленица!

Сизоватый, очень пахучий дымок над полем вьётся, а на нём столы покрытые скатертями стоят, от изобилия продуктов ломятся, но главное кушанье на этом празднике – блины, от шляпы величиной до маленького пятачка. Распластались они высокими горками, а горки те источают не только ароматный парок, но истекают маслом сливочным, кедровым, облепиховым, медом гречишным, вересковым, кипрейным и просто луговым из цветов разных. Есть блины с икрой, ягодами, творогом и мясом. Здесь же на любителя кладезь сладости медовой, а в сотах рамки с ячейками, заполненными янтарной жидкостью.

А для тех, кто устал, использовав мощь своей силы, да вспотел на разных соревнованиях, – квасок хлебный, на бруснике, рябине и другой таёжной ягоде. Для напитков отдельный стол, подходи, утоляй жажду и денег не надо, но только для тех, кто в силовых соревнованиях участвует, зевака и зритель, будь добр, копеечку заплати. Главное достоинство масленицы – есть чем торговать, торгуй и без пошлины любым товаром, как личного производства, так и привозного из мест дальних, заграничных.

Самый яркий участок на поляне столы с платками и сарафанами.

Всё продаётся по низким ценам.

Зазывают торговки к своему товару покупателей:

– Подходи, покупай, деньги живо доставай!
– Люди! Подходите! Платки поглядите.
Один красный, другой синий,
А уж третий так хорош,
Покупай его за грош!

Живешь, и знать не знаешь, сколько же мастерового люда на деревне. Тут и посуда из глины, разная, не хуже, чем на городской ярмарке, игрушки детские, изделия из металла, бересты и дерева, изделия из кожи и меха, чтобы всё перечесть дня не хватит.

Из дерева ложки, чашки, лобушки, кадушки и прочая вещь в доме и хозяйстве незаменимая. Коромысла под ведра с водой, так расписаны, что и Хохлома может позавидовать.

Из заморских игрушек в этот год появился калейдоскоп. Игрушка вроде для ребятишек, да вот дорогая – по рублю, и интерес к чуду невиданному у народа взрослого. Продавец этой забавы не ожидал такого интереса и спроса. Сразу цену до двух рублей поднял, да забыл, что по условиям устроителей праздника, такое недопустимо. Так что горе торговцу, во-первых, штраф аж пять рублей оплатить пришлось, и вернуть рублики тем, кому сверх заявленной первоначальной цены это изделие было продано.

Установив столы с горками блинов, туесами с мёдом, сосудами с медовухой и ягодными винами, игрушками для детей, домашней утварью и другим полезным и не очень нужным товаром торговцы стали зазывать покупателей.

– Все! Все! Все! Все на праздник!
Ярмарку – начинаем, гостей приглашаем!
– Подходи, народ, без стесненья!
Подарю блин за хорошее настроенье!

– Как на масленой неделе
На столы блины летели!
С пылу, с жару, из печи,
Все румяны, горячи!

Масленица, угощай!
Всем блиночков подавай!
Подходите, разбирайте,
Похвалить не забывайте!

– Не дорого продам творога,
И дешевле рублика два с маком бублика!

– А вот сапоги кирзовые, почти что новые!
Берите кепочку и брюки в клеточку!
– Не жалей, народ, монет!
Ведь вы на ярмарке, а не на каторге!

– Тары-бары растабары, есть хорошие товары.
Не товар, а сущий клад, разбирайте нарасхват.
– Иголки не ломки, нитки, тесемки.
Румяна, помада! Бери, кому что надо!

– Эй, народ! Становитесь в ряд, забирайте всё подряд!
– Налетай, покупай пирожки!
Нет на земле пирожков полезней,
Излечивают зубы от любых болезней!

Со стороны пригорка, с которого брала начало главная улица села Карагайка, донеслись приглушённые детские голоса. Усиливаясь с каждой минутой, они несли к площади звонкую песню. И вот уже ясно были различимы слова: «Приезжай ко мне, Масленица, в гости на широк двор на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешаться. Приезжай ко мне во тесовый дом душой потешиться, умом повеселиться, речью насладиться».

А вскоре и показались сами дети, они везли на салазках приготовленную ими соломенную куклу – Масленицу. Въехав на площадь, они все разом закричали: «Приехала Масленица! Приехала Масленица!»

И тотчас вся площадь огласилась громкими приветствиями.

Девушки побежали к снежному городку и встали за его стены, а неженатые парни, увидев, что городок занят, сели на «коняшки» и поскакали к нему. Попытались силой и быстротой захватить городок, но не тут-то было. Стоя на высоком огороженном месте, вооружившись длинными палками, девушки ловко отбивали нападение парней. Колотили и кололи нападавших нещадно, но всё же были повержены. Первый ворвавшийся в городок Михаил Логинов подхватил красавицу Елизавету Молодых и крепко влился своими губами в её резные алые уста. Елизавета кулачками стучит по Михаилу, делает вид, что сопротивляется, а сама и радёшенька, да, собственно, и не имеет права отказывать в поцелуе, такие правила, – первый ворвавшийся в городок, получает право перецеловать всех девушек-защитниц. А Михаилу все не нужны, ему нужна лишь любушка его – Елизавета, с которой он приехал в санях Фёдора Снежина.

С каждой минутой уличное гуляние приобретало всё более широкий размах. Появились первые подвыпившие парни, обнявшись за плечи, они бродили по площади и пьяными голосами дружно скандировали: «Толстуха Масленица вина напилась и блинов обожралась! Эх, да обожралася! Ох, да вина напилася! Ух, Масленица толстуха, да обожралася и напилася! А мы пить будем и гулять будем, а смерть придёт меня дома не найдёт! Я на печке, на печи, на девятом кирпячи!»