Черный квадрат и «белый китаец»

– Нет, – простодушно признался Корнев. – А вы, по всему видать, ребята ушлые.

– Не тебе чета, – пренебрежительно сказал лысый.

– Лешка сначала «колеса» глотал, – пояснил чернявый. – Потому и прозвище такое получил. А затем колоться начал.

– А за что он убил опера?

– Все враки, что из-за Наташки – марухи его… Хотя мент к ней точно ходил, – тараторил вертлявый. – Я ее спросил как-то, чегой-то к тебе он клеится, а она говорит с усмешкой: видать, я ему понравилась. Но тут же добавила: веришь, Ген, я люблю одного Лешку и дождусь его. Мне никто не нужен, окромя него. Колесо, если и убил мента, то только за то, чтобы отомстить. Ведь энтот мент три года назад отправил его баланду в зоне хлебать.

– Баки не заливай, – поморщился лысый. – Эта Наташка еще та давалка. За наркоту что хошь сделает.

– Да не, – запротестовал чернявый. – Она уж с год как завязала.

– Ну и зверь этот Колесо? – поразился Андрей.

– Не-а, он мухи не обидит. А после зоны вообще тихой стал, затюканный какой-то, слова из него не выжмешь. Я у него спросил: Леня, ты сейчас колешься, а он мне – нет, я энту гадость теперь на дух не переношу. Сам удивляюсь, что на него нашло? – вертлявый растерянно развел руками. – Может, моча в башку ударила.

– Теперь, видно, снова посадят Колесо? – поделился соображением Корнев.

– Какой там. Он из дома сбежал вместе с Наташкой. Напужался. Хотя по секрету скажу, – он наклонился к Андрею и, глядя на него доверительно-настороженным взглядом, снизил тон голоса почти до шепота, – по ночам кто-то в его доме шастает. Точняк. Я как-то со сна встал водички испить, в окно глянул – в его дворе ктой-то стоит и тень чья-то движется. Я струхнул, но гляжу. Минут через пять все исчезло. Вот я и думаю, кто ж там ходил. Может, Колесо? Али призрак какой? Я этих призраков до смерти боюсь.

– Ну ты, фуфлыжник, – презрительно сказал лысый. – Бреши, да не зарывайся. Хлебало захлопни.

– Клянусь мамой, так и было, – горячился вертлявый. – Сам видел.

– Чего-то ты мне не нравишься, мужик, – вдруг неожиданно сказал лысый Корневу, оглядывая его так, словно впервые увидел.

Белесые глаза его от выпитого «ерша» стали красными и злыми.

– Я вспомнил тебя. Ты, гад, в прошлом месяце у меня деньги брал на водку, сказал, сщас принесешь и заныкал. Что, не помнишь, сволочь? На этом самом месте я тебе бабки дал. Теперь чужаком прикидываешься. Ну, гони монету…

Вертлявый сначала оторопело глянул на товарища, но тут же завопил:

– Е-мое, я думаю, где видел энту морду. Точняк, деньги зажилил. Теперь и я тебя узнал.

Андрею стало смешно. Собутыльники, только что пившие на дармовщину его пиво, решили еще его и попотрошить. А вдруг получится взять на понт.

– Мужики, вы меня с кем-то спутали. Не был я здесь в прошлом месяце, – миролюбиво сказал он.

– Слышь, Гена, не хочет добром отдавать. Придется проучить. Ну, – грозно сказал белесый. – Пойдем в лес, поговорим.

Корнев вздохнул, пожал плечами.

– Так вы на добро отвечаете. Давайте, хоть пиво допьем.

– Точняк, – охотно согласился вертлявый. – Зачем добру пропадать?

– Может, договоримся. Будем считать, что я с вами за водку пивом рассчитался, – предложил Андрей. – И с миром разойдемся.

– Ты чо, нас за дундуков держишь? Сравнил, два нет три пузыря водяры за две склянки пива. Сдрейфил? Гони бабки.

Оба забулдыги угрожающе придвинулись к Корневу.

– Что за базар, работяги?

Возле спорщиков внезапно появился молодой парень. По аккуратной одежде и манерам видно было, что он явно не из местной шушеры. Но держал он себя так спокойно и уверенно, словно являлся здесь подлинным хозяином.

– Ты кто такой? – оба уставились на наглого парня, напрягая лица и пытаясь что-то сообразить.

– Про Коня, думаю, слыхали? – весомо сказал парень, холодно сощурив взгляд.

Лысый и вертлявый смешались, глаза у них забегали. Видно, упоминание о «Коне» явилось для них весомым аргументом. Подошедший небрежно бросил:

– Так я его кореш.

– Он, – льстиво сказал лысый, кивнув на Корнева. – Деньги у нас взял, а отдавать не хочет.

Парень смерил Корнева презрительным взглядом.

– Этот, что ли? – сказал он. – Ладно, я с ним сам разберусь. Но если заява не подтвердится и вы тюльку гоните, пеняйте на себя.

– Да мы чо? – заладили в один голос лысый и вертлявый. – Он сам признал: мол, я вам пиво нынче ставлю, а вы мне мой прежний долг прощаете.

И решив за благо больше не испытывать судьбу, они подобру-поздорову быстро убрались. Корнев и парень отошли от павильончика, поглядели друг на друга и захохотали.

– Однако ты, Женя, молодец. Так роль сыграл, залюбуешься.

– Да и вы ничего. Я ведь думал, с Москвы чинуша приехал, сейчас начнет проверки делать, недостатки вынюхивать, разносы устраивать. Нет, вы – свой. Что еще? Когда вы одежду попросили, я решил, к чему ему, дай погляжу. А вы для дела. Только зря вы мне не сказали, что именно задумали. Нельзя у нас без прикрытия.

– Ну, извини, коли так получилось, – миролюбиво сказал Корнев, пожимая руку своего спасителя. – Кстати, Евгений, сегодня ночью у нас может быть работа. Ты как? Готов?

* * *

Несколько лет назад в Москве промышлял наркотиками некто Баев. Он нашел способных студентов химического факультета одного из столичных ВУЗов и за хорошие деньги предложил им подработать. В чем заключалась работа? Умненькие ребята, не имевшие ученых званий и дипломов, в короткое время по выведенным ими самими формулам смогли в подпольной лаборатории синтезировать новое химическое вещество, являвшееся сильнодействующим наркотиком. По своим качествам этот наркотик в тысячи раз превосходил всем известный опий. И назывался он «белым китайцем», возможно, из-за светло-кофейного цвета. Преступная группа не успела окончательно развернуться, на ее след напали и, в конце концов, обезвредили. А чтобы ее участники не могли общаться друг с другом, их отправили отбывать наказание в колонии, расположенные в разных краях огромной России.

Об этом Андрей вполголоса и рассказывал сейчас Соловьеву, решив, что пора посвятить его в свою миссию. Помощник ему нужен, а Соловьев, похоже, действительно парень честный и порядочный. Кроме того, знает местные криминальные порядки.

Улочка на окраине города, на которой они очутились, как бы олицетворяла два разных мира, вынужденных отныне сосуществовать друг с другом. С одного ее края тянулись видавшие виды старые, неприглядные избушки с полуразвалившимися оградами. Другая же сторона улицы была отдана на откуп новым хозяевам жизни и теперь активно застраивалась двух-трехэтажными особняками. Корнев и Соловьев сидели на втором этаже пустого недостроенного коттеджа и пили кофе, наливая его из двухлитрового термоса, предусмотрительно захваченного Евгением. Уж очень удобный был наблюдательный пункт: как раз напротив избушки пропавшего Маркова. Весь двор, слегка освещенный уличным фонарем, был перед ними как на ладони. Пока Корнев пил кофе, Соловьев наблюдал за домом.

– Понимаешь, Женя, мы тогда думали, что опасность пресекли в корне. Можно сказать, мир спасли от серьезной угрозы. Ведь по своим страшным последствиям новый наркотик не имел себе аналогов. Увы. Вдруг он снова всплыл. Сначала был арестован мелкий продавец, а затем и курьер, перевозивший «белого китайца». И ниточка потянулась в Ореховск, что само по себе странно, ибо организаторы такого рода дел стараются обычно затеряться в крупном, столичном городе, где под рукой и обширный рынок сбыта.

– А где сейчас Баев? – задумчиво спросил Соловьев.

– Убит в колонии во время драки между осужденными. Нет, похоже, появился новый хозяин и действует он нагло, явно нестандартными методами.

– В чем опасность нового наркотика?

– Из одного грамма синтезированного препарата «белого китайца» можно приготовить до двадцати тысяч доз наркотика. А каждая доза стоит, между прочим, полторы-две тысячи. Представь только, какие заманчивые перспективы открываются перед его производителем, насколько он компактен и удобен в перевозке. Не надо забираться за край света, чтобы раздобыть зелье, производство можно наладить где угодно. Но самое страшное даже не в этом. После одного-двух приемов человек становится намертво «привязан» к наркотику, «убойная» сила его чудовищна, а малейшая передозировка приводит к смерти.