Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3

Его сомнения рассеять никто не мог. Мивакук промолчал, а для остальных суть его бормотания осталось вне понимания.

Иван одёрнул сам себя. О чём это он печётся? До выяснения ли своих забот, когда кто-то уже на подходе, чтобы расправиться с мивакуками и заодно с ними, как противниками хырхоро.

– Будьте наготове! Кто-то скоро уже придёт, чтобы убить нас.

– Шарада какая-то, КЕРГИШЕТ, получается, – резко отнёсся к сообщению Ивана Хиркус. – Кто-то, когда-то… Ящерицы какие-нибудь на нас полезут, змеи, крокодилы набегут…

– Скорпионы и жуки, – продолжил перечень дон Севильяк и ощупал прореху на куртке. – Нам бы дубинками, Ваня, обзавестись.

– Тебе автомата мало?

– Но если жуки и скорпионы, а? Палкой-то их бить будет сподручнее.

– И женщин вооружить, – весело поддержал Арно идею дона Севильяка. – И пусть сильнее визжат. Их визга ни одна тварь не выдержит. Я ими, когда надо будет, займусь. Кто знает, как те, что на нас нападут, будут на их визг реагировать. Хырхоро вот испугалось смеха дона Севильяка, а те побегут от женщин. Только вот дубинки все на берегу остались.

– Я бы сплавал, да тут вода холодная, – сказал дон Севильяк. – Не поплыву!

– Зачем плыть? Пусть опять дорожку устроят. Ты, КЕРГИШЕТ, скажи им, а мы втроём быстренько сбегаем, наломаем.

– Да ну вас! Что придумали?

– Почему же, Ваня. Давай рассуждать здраво…

– Всё! – оскалился в смешке Хиркус. – Дон Севильяк призвал нас рассуждать здраво! Это что-то невероятное!

Дон Севильяк слегка склонил голову, набычился, заулыбался с укоризной.

– Да, здраво. Кого здесь можно собрать, чтобы натравить на нас? Ты же сам говоришь, что ящериц…

– Но и крокодилы.

– Откуда они в пустыне? А всякие насекомые вполне возможны. К тому же они здесь здоровые, как собаки. Сам видел. И жуки, что кошки.

От сравнения дона Севильяка все посмеялись.

– Так как, Ваня?

– Спрошу, спрошу.

Иван обратился к мивакуку, с виду, беззаботно играющему своим телом вверх-вниз, чтобы потрясти, размять косточки. Его соплеменники тоже тряслись без устали.

Ответ несколько обескуражил Ивана.

– Это есть, – сказал мивакук и позвал Мау-ма, назвав его мивакеком. – Принеси то, чем ты всегда пользуешься при нападении мивакроков и бьёшь их. Неси для всех!

– У них для нас что-то есть для того, чтобы отбиваться, – сообщил Иван новость ходокам.

Мау-ма подражал приютившим его существам. Для этого он потряхивал плечами, правда, без особого успеха: старался тянуть шею как можно выше, а потом втягивать голову в плечи, имитируя опускание тела вниз. Он скрылся за каменной стенкой огороженного участка острова и вскоре вышел со связкой палок различной длины. Рассыпал их у ног Ивана.

– Вот оно грозное оружие, – хохотом встретил дон Севильяк появление Мау-ма.

– Это… бить…мивакроков, – с усилием произнёс мальчик на языке Икаты.

Иван вздохнул.

– Насколько оно грозное, узнаем. Но автоматы держите под рукой. Разбирайте! – Он наклонился и подобрал первую попавшуюся палку. Она оказалась увесистой и хорошо лежала в руке. – Катрина! – окрикнул он предводительницу женщин. – Арно объясни, что надо делать. Слышал? Раздай и объясни… Предупреди, что им, возможно, придётся этими палками драться.

– С кем? – Катрина подозрительно посмотрела на мивакуков.

– Не с ними, – охладил её Иван. – А вот с кем… Подождём, увидим. Арно, займись!

Женщины, вопреки ожиданию, встретили известие о необходимости вооружиться равнодушно. Они подходили к вороху палок, выбирали те, что меньше и легче, возвращались и садились на облюбованную ими невысокую стенку из грубо обработанного камня. Палки и руки зажимали между коленей и, сгорбившись, приклонялись головами на плечо соседки. В свете наступающего дня их побледневшие лица казались мертвенно неподвижными и серыми, словно безыскусные маски. Под глазами у них появились синие тени, причёски растрепались, и они их порой только по привычке поправляли, наводя ещё больший беспорядок на головах.

Наконец, палки им стали мешать, и они побросали их на землю подле себя и приняли прежнюю позу пассажиров, проведших бессонную ночь на вокзале. Небольшое оживление, вызванное раздачей Хиркусом скудных порций еды, улеглось и опять наступило тягостное ожидание.

Солнце, уже горячее, торопилось согреть выстуженную за ночь пустыню. Неизвестность ожидания постепенно потеряло для ходоков остроту, они обменивались ничего не значащими репликами, боролись со сном. Мау-ма спал, положив голову на колени Икаты, сидящей с закрытыми глазами. Опорой ей служило плечо Жулдаса. Мивакуки то ли никогда не сидели вообще и не спали, то ли находились в постоянной готовности противостоять хырхоро и её воинству, всё так же обрубками столбов стояли тесной кучкой, подрастая и укорачиваясь.

Арно начал, медленно роняя слова, рассказывать, как он однажды попал в третьем веке до нового исчисления к самому началу одной из бесчисленных схваток местного значения отряда римлян с толпой какого-то германского не то галльского племени на западе Европы, недалеко, возможно, от будущего Люксембурга.

– Римляне построились и пошли. Как их учили. Серьёзные. Идут молча, как стена движется… А эти… местные, тоже неплохо умеют владеть мечом или копьём. Здоровые. Но идут навстречу валом, с шутками. Хохочут во всё горло. Будто на праздник…

– Почётно умереть в бою, – вставил Хиркус со знанием того, о чём говорил.

– Да, почётно, – кивнул Арно. – Но что перед собой видели римляне? Тут вот-вот по голове дадут, насквозь проткнут. Что ни говори, а сердце, когда на тебя идут не для объятий, а несут смерть, замирает. А против них веселящаяся толпа валит. То было время здоровяков, не то, что пятью веками спустя. Идут… Бородатые. Лица раскраснелись от принятого перед боем какого-то наркотического зелья. Оружие в их руках как игрушки. Вверх подбрасывают, ловят, смеются, если кто не поймал. Друг друга по спинам колотят. Гогочут из-за избытка сил, и бесстрашия… Я стоял невдалеке, и завидовал им…

– Нашёл чему завидовать, – сказал Хиркус. – Наверное, ни один не вернулся под защиту частокола? Так?

Арно печально усмехнулся.

– Ни один… Что стена для ветра? Неодолимая преграда! Центурион скомандовал. Щит к щиту, вперёд жала копий. Из-за первой шеренги метнули дротики, и… трети нападавших весельчаков уже нет. Перешагнули. Смех пропал. Выброс копий. Ещё четверть… Перешагнули…

– Постойте! – воскликнул поражённый тягучим рассказом Иван. Он помнил по прочитанным когда-то книгам совершенно иную динамику событий о тех временах. – Там же были целые армии германцев, галлов. Галлы даже Рим захватывали.

– Армии – это потом, когда в крови захлебнулись, – сказал Хиркус. – А вначале… Римляне набирают легионеров порой с виду низкорослых и тщедушных. Но обучают. А в лесах – германцы или галлы. Здоровые, на голову иногда выше римлян. Кровь играет… А-а, как везде! Всему учиться с детства надо. Я вот меч держать правильно, лет пять учился. А всё равно, владею им так себе.

– Где учился? – живо поинтересовался Арно.

– У иберийцев. Горных.

– Угу!.. А я у македонцев. Был с ними при Иссе.

– Надо же! При самом Иссе! – Хиркус с явным одобрением смаковал слова. – А я в такие свалки попадать не рискую. Там за всеми не уследишь. Не заметишь, с какой стороны стукнут.

– Это да. Я попал в самую гущу.

– Сарый говорил, что был при Фермопилах, – вспомнил Иван. – И получил… Как ты говоришь, его стукнули.

– Камен, думаю, во многих битвах побывал, – сказал Хиркус. – Любит куда-нибудь залезть.