Реликтовая популяция. Книга 1

– Ты кто? – без охоты и неуверенно спросил Камрат старика на ландук-прен.

Его неуверенность исходила не от страха быть непонятым, а из-за возможного незнания спрашиваемого восточного диалекта ландук, вопреки уверениям Свима.

И его опасения вначале как будто подтвердились. Бородатый вздрогнул, глаза его вспыхнули ярче. Но он не ответил, лишь пошевелил губами, будто что-то проговорил про себя.

– Он, наверное, не понимает, – разочарованно посмотрел на Свима мальчик.

– Всё он понимает. Поверь мне, малыш. Когда ты его спросил, он забеспокоился. И недаром, думаю. Спрашивай ещё!

– Ты кто?.. Что здесь делаешь?.. – с расстановкой, чеканя каждое слово, вопросил Камрат старика. – Почему…

И тут человека словно прорвало. Он заговорил, захлёбываясь, без интервалов между словами и предложениями:

– Выдумаете еслинапалитоможете счиатьчтопобедили сейчас придутлюдиидругие исвами сделаюттакоеочём вынедумалиишкурусдерут и…– Он совсем захлебнулся, истратив весь воздух в лёгких, замолчал и уронил голову в белое жабо бороды.

– Он угрожает нам, – перевёл Камрат. – Говорит о каких-то людях и… о других. Говорит, они придут и спустят с нас шкуру.

– Во, каков! А ты говоришь, боится и не понимает. Узнай, кто эти, другие и сколько их?

Камрат повторил вопрос для старика. Белобородый помолчал, шумно дыша через широкий нос, потом не без злорадства в голосе членораздельно произнёс:

– Когда вас подвесят за ваши интересные места вот здесь, на кольце, – он показал на люстру, – тогда всех сверху увидите. И мы вас как следует рассмотрим. Узнаем, откуда вы сюда набежали. Кемеш, – старик указал пальцем на стену, там появился портрет строгого на вид, но с приятными чертами лица, человека, – любит таких, как вы лечить!

– Это серьёзно, – выслушав мальчика, в задумчивости проговорил Свим и взглянул на обрывки верёвок на толстом кольце. – К”ньюша, ты слышал? Как думаешь, пугает или правду говорит?

– Он не соврал. Их тут, по запаху, обитает десятка три или больше. Люди и путры. Банда.

– Та-ак! – озадачился Свим. – Хорошенькая у нас днёвка получилась. Что будем делать? Уходить?

Сверху раздался какой-то звук, похожий на рыдания.

– Кто там? – встрепенулся Свим и показал пальцем в сторону, откуда доносился плач.

Белобородый долго двигал всей бородой и ответил после повторного вопроса мальчика.

– Он говорит… – Камрат засомневался, ещё переспросил у старика, что-то уточняя. – Там у них Ф”ент. И ещё он добавил слово – быкель. Я не знаю, что оно означает.

– Зато я хорошо знаю. К”ньюша, проверь! И… поосторожнее там.

Хопс, постукивая копытцами, взбежал по ступенькам ближней лесенки. Ступеньки скрипели даже под его весом, а когда по ним поднимались люди, какой же здесь стоял скрип?

К”ньец наверху постоял, прислушался, поводя ушами, личина его заострилась. Наконец, двинулся вдоль галереи, заглядывая в темнеющие провалы, некогда, возможно, перегороженные дверьми, а сейчас их лишённые. Перед одним из них выродок постоял дольше, чем у первых, потом осторожно шагнул за порог и вскоре вышел. На его лапинах тяжело свисало конечностями и хвостом какое-то существо. Хопс, пока спускался по ужасно скрипучей лестнице, беспрерывно и громко, напоказ выдавая своё неудовольствие, фыркал и отворачивал нос от находки.

Положив существо перед человеком, К”ньец демонстративно отступил на несколько шагов от них и отвернулся, будто всё, что должно сейчас произойти к нему не имеет никакого отношения.

Свим склонился над принесённым путром. Это оказался выродок из лисьих, закованный в цепи. Они были наброшены как на лапины разумного, так и на ноги.

– Вот тебе, малыш, и перевод того словечка, которого ты не понял, – нахмурившись, произнёс Свим и приложил ладонь к носу Ф”ента. – Холодный.

– Это быкель?

– Да, малыш. Он у них раб. Давно что-то я о таком не слыхивал… Ладно. Ты спроси у него, почему на него навесили цепи, а я постараюсь сбить их с несчастного.

Камрат присел на корточки перед лежащим во всю длину выродком. Ф”ент ростом едва ли достигал полубермета и находился явно в истощённом состоянии – в нём не хватало трети веса для выродка такого роста. Цепи, снятые не без труда Свимом, оставили следы: стёртая до кожи шёрстка, язвочки на запястьях, шее и лодыжках.

Долгое время казалось, что быкель никак не может понять слов Камрата, и тому приходилось задавать ему вопросы и на ландук, и на ландук-прен, и на хромене – официальном языке бандеки.

Грустные светлые глаза Ф”ента бессмысленно уставились в одну точку, которая находилась вдалеке за спиной мальчика. Облезлый хвост ещё сохранял клочьями бывшую пушистость и слегка дрожал. Выродок не отреагировал даже тогда, когда Свим снял с него цепи и опять приложил ладонь к его носу.

– К”ньюша, ну-ка подержи его за голову. Я ему сейчас волью немного коввты, сразу в себя придёт.

– Это собака! – Неприязненно отозвался К”ньец и опять отвернулся.

– К”ньюша! – рявкнул Свим.

Хопс вздрогнул и под строгим взглядом человека подошёл и приподнял голову Ф”ента личиной вверх.

– Так. Он, К”ньюша, такой же разумный, как и мы с тобой, – проговорил Свим уже тише, – и имеет право на помощь, потому что нам он ничего плохого не сделал, а быкольство – самое противное, что может быть среди разумных.

Отчитывая хопса, Свим отстегнул от пояса меньшую флягу, открыл её, вытянул шею и понюхал содержимое, комично скривился от паров, пахнувших в его нос. Прижав пальцами громадной руки рот выродка, он без особых усилий раскрыл его и плеснул в него из фляги немного желтоватой жидкости. Подождал, пока выродок глотнёт её.

– А-а!.. Ах-ха!.. – Ф”ент замотал головой и попытался приподняться на ноги. Заскулил.

– Сейчас пройдёт… Ну, ну… Вот хлебни воды из моей сарки, – Свим опять раскрыл задыхающемуся выродку рот и влил в него воду из питьевой фляги.

Ф”ент проглотил воду жадно. В его взгляде появилось осмысленное выражение.

Бородатый молча наблюдал за действиями пришельцев, цокал языком и осуждающе покачивал головой.

– За что тебя посадили на цепь? – спросил Камрат, видя как разумный оживает и даже с любопытством посматривает по сторонам и на незнакомцев.

Ф”ент в ответ жалобно заскулил. Хопс оставил его голову в покое, отшагнул и отвернулся – всё-таки лисий выродок был из собачьих, и К”ньецу противно было смотреть на хныкающего пса. Он имел твёрдое убеждение, воспринятое с молоком матери – такие, как Ф”ент, то есть собаки, всегда прикидываются такими вот беспомощными и несчастными, если им выгодно так выглядеть.

Его напарник, человек, был другого мнения. Он стал успокаивать разумного, поглаживать за ушами, вдоль спины.

– Ну, дорогой, – приговаривал Свим рокочущим баском. – Ну, успокойся… Спроси его ещё, малыш о том же…

– Чего его спрашивать-то, – неожиданно сварливо заметил белобородый. – Слишком много знает и хитрый как никто другой. Вот Кемеш и посадил его на цепь, чтобы не убежал. Нужен он Кемешу, вот что я скажу. Да и здоров он.

– Разговорился, – хмыкнул удовлетворённо Свим после перевода Камратом пылкой речи старика. – Спроси у него, кто такой Кемеш и почему ему нужен Ф”ент?

– Кемеш? О! Кемеш – наш вождь! – важно заявил ответчик и даже выпятил узкую грудь и опять показал на портрет. – У Кемеша голова варит. Да-а уж… Не то, что у некоторых. Вот явится он скоро, оцените на себе, когда он вам казнь придумает. А уж он придумает…

– Об этом позже, – перебил мальчика Свим, синхронно переводившего выступление белобородого. – Пусть расскажет о нём, о путре Ф”енте.

Старик перестал дрожать, сел удобнее, сколько позволяли путы, наложенные на него Свимом, и стал подробно объяснять Камрату свою точку зрения на взаимоотношения вождя их банды с выродком по имени Ф”ент, которого сам-то он, Токма, презирает.

Камрат слушал его внимательно, но затруднялся сразу переводить, так как многие слова он не понимал, а некоторые шли в таких сочетаниях с другими, что ему очень нелегко было уловить основную нить пространного повествования. Единственное понятое им достоверно, сводилось к одному – Кемеш ценил Ф”ента очень высоко и ни одну операцию не проводил без совета с выродком. Он посвящал Ф”ента о задуманном, а тот вырабатывал план его исполнения. Конечно, не добровольно. Этот выродок знал себе цену, кочевряжился, вот Кемеш и сажал его на цепь и томил голодом и жаждой, ждал, пока Ф”ент не удосужится проявить покорность. А уходя, Кемеш всегда его на цепь сажает – сбежит же…