Мразь

Мразь
Виктор Носырев

Мистическая история о чёрном клирике Исидоре. Проводя уже привычные кровавые ритуалы на улицах обычного российского города, он даже не подозревает, какие суровые испытания приготовлены ему неизвестным кукловодом. История, леденящая кровь, о цене исцеления, о людской жадности и о жуткой расплате. Сможет ли герой выпутаться из туго затягивающейся петли и противостоять собственному Бесу?

Виктор Носырев

Мразь

Часть 1.

В роскошном фойе элитного жилого комплекса мужчина подошёл к столу в центре помещения. На нём была надета синяя куртка фельдшера скорой помощи, но с логотипом какой-то частной клиники на спине. Консьерж поднял глаза от монитора и вежливо спросил:

– Добрый день, вам к кому? – ни тон, ни взгляд не выдавали никакие эмоции при появлении посетителя, что было достаточно редкой реакцией на его внешний вид.

– Добрый, – кивнул врач, – пятнадцатая квартира, к Ларисе Александровне.

Кинув беглый взгляд в монитор, затем пару раз щелкнув мышкой, молодой человек утвердительно кивнул и сказал:

– Пятый этаж, квартира справа, вас ожидают.

В лифте играла тихая музыка, как в отелях, что наводило на мысли о том, что за столько лет службы пора бы хоть раз побывать в отпуске и уехать из города, хотя бы на недельку. Дверь справа от лифта была открыта, в проёме стояла девушка в простом черном платьице с белым передником.

Богатые дамы, почему то, часто заставляют своих служанок одеваться именно так. Видимо, чтобы ни у кого из посетителей не возникало сомнений – кто в этом доме наливает кофе. Подойдя, врач увидел уже более знакомую реакцию. Девушка, явно не вышколенная, как консьерж, с ужасом в глазах подняла руку ко рту и застыла. Ну, это хуже чем вежливое безразличие, но лучше чем отвращение.

– Не волнуйтесь, мне совсем не больно, – дежурная фраза, сопровождаемая легкой улыбкой. Девушка же никак на это не среагировала. Пришлось слегка прикоснуться к её второй руке, безвольно свесившейся вдоль тела. Она вздрогнула и, наконец, отвела взгляд от ожога.

– Я из клиники имени епископа Софрония Иркутского. Можете провести меня к Ларисе Александровне?

– Да, да конечно, извините, пройдёмте, как вас представить? – служанка взяла себя в руки, широким движением показала на тяжелую деревянную дверь и вошла первой.

– Брат Исидор. – Она вопросительно обернулась на него, на что он просто кивнул и еще раз виновато улыбнулся.

Дойдя до конца коридора, девушка постучалась в дверь, подождала пару секунд, приоткрыла её и обратилась к кому-то внутри комнаты.

– Лариса Александровна, к вам пришли из клиники, – она слегка замешкалась, но всё равно продолжила: – брат Исидор.

– Отлично, Марина! Мразь явился! Пусть заходит, а ты уйди пока на кухню – не мешай нам.

Совсем сбитая с толку, Марина быстрым шагом ушла. Её нанимательница, конечно, не самый милый человек на свете, но с порога никого не оскорбляла ни разу. Еще ожог этот жуткий, он явно свежий, аж сочится, а этот то ли священник, то ли медбрат делает вид, что ходит с ним уже продолжительное время и совсем перестал обращать внимание. Брат Исидор же зашёл в комнату и остановился на пороге. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на заказчицу – это её длинные густо накрашенные ресницы. Они кажутся такими тяжелыми, будто она не сможет их поднять без помощи рук.

– Фу, ну и гадость, теперь хоть понятно, почему вас называют мразью. – Женщина поморщилась и смяла в руках платок. Даже дома она носила тонкие длинные перчатки, скрывая возрастные изменения на кистях, будто только это и может выдать, сколько ей лет. – Почему ты представился братом? Разве тебя посвятили?

– Мразь Исидор звучит не так представительно и открывает меньше дверей. Я же вообще предпочитаю "клирик" – пожал он плечами. – Что вас беспокоит? – попытался быстро перевести тему. Судя по гневу, расплеснувшемуся в глазах, ответ показался женщине излишне дерзким. А низшим такое дозволять нельзя.

– Тебе есть разница? Просто делай, что должен, и уходи. Не хочу смотреть на твою рожу больше, чем требуется.

Он шагнул к ней и тихо произнёс:

– Я не могу лечить, если не знаю что.

– Спина, чертова спина, от поясницы до лопаток! Я даже встать без Марины не могу, доволен? Ни врачи, ни таблетки уже не помогают. Давай, делай уже!

Обойдя кресло, он положил руки ей на плечи и молча простоял несколько секунд. После чего направился к выходу из комнаты:

– Я буду через полчаса.

– Ты куда? Ты ж ничего не сделал еще, – Лариса Александровна от возмущения будто попыталась встать самостоятельно, потрясая кулаком, но у неё ничего не вышло. Она даже не смогла приподняться, лишь нагнулась. С седых длинных волос, собранных в пучок, на колени упала маленькая черная шляпка.

– Мне надо к донору. Я не ношу запас с собой. Я буду через полчаса, здесь близко. – Медленно и раздельно произнёс он и вышел из комнаты, не дожидаясь возражений. "Не стоит беспокоить Марину, ей пока хватит впечатлений" – решил Исидор и вышел из квартиры, просто прикрыв за собой дверь.

Андрей Петрович, как и всегда, проявил необычайную пунктуальность, оказавшись на месте в нужное время. И как он это только делает без часов-то. Он сидел на лавке посреди заросшего кустами, неубранного двора старого одноэтажного дома с выбитыми окнами. По соседству от заброшки отделенная лишь красивым, высоким забором стояла элитная новостройка. Вот уж воистину, "город контрастов", подумалось Исидору. "Скорее всего, скоро здесь всё расчистят и воткнут какой-нибудь стеклянный фитнесс зал для богачей или же оставят пустырь под парковку". Сам же он широким шагом прошёл к помятому жизнью, но довольно чистому бомжу, сидящему на лавке.

– Здравствуй, Андрей, спасибо, что пришёл. – Со стороны они выглядели как врач скорой помощи, навещающий любимого бездомного пациента.

– И вам, доброго дня. Как не прийти-то? Деньги всегда нужны. Давайте побыстрее, пожалуйста, меня Клава ждёт, я её сюда не стал вести, пнёт еще кто. – Клавой звали необычайно умную старую овчарку, с которой жизнь обошлась не сильно лучше, чем с Андреем Петровичем.

Бездомный медленно снял куртку, закатал рукав кофты и протянул руку, всю испещренную как свежими, так и уже давно зажившими шрамами. Некоторые из них имели неровные края.

– Как твой прошлый порез? Хорошо заживает? – Андрей, не отвечая, закатал второй рукав, и показал недельный, уже хорошо зарубцевавшийся порез с рваными краями. – Ну, Петрович, затягивается на тебе всё как на Клаве, конечно. Давай другую руку. Сегодня будет совсем чуть-чуть, но заплачу полную сумму.

Тут случайный наблюдатель увидел бы, как врач скорой помощи протянул бомжу тысячу рублей, после чего открыл оранжевый ящичек. Достав оттуда бинт, вату, спирт, маленькую бутылочку перекиси и два свернутых широких тампона из марли, медик зачем-то взял в руки нож для хлеба с мелкими зубчиками. Затем, слегка подумав, убрал хлебный нож, и достал скальпель в стерильной упаковке.

Бездомный, увидев, что нож-пилка убран, вздохнул с облегчением. Протянутая рука будто стала трястись поменьше. В голове у медработника уже четко выстроился план действий, осталось только приступить: смачиваем вату спиртом и протираем руку, от локтя до запястья, слегка по диагонали. Затем берём скальпель, нажимаем им в середине предплечья чуть справа. Чувствуем, как лезвие вошло в податливую мышцу. Рука инстинктивно дёргается, Андрей Петрович тихо с шипением выдыхает и зажмуривается.

– Нет! Ты должен смотреть, иначе придётся еще раз, ты же сам знаешь. – Одёргивает его клирик.

Многие из мразей предпочитают доноров, которые боятся собственной крови. Так можно получить больше, с меньшими травмами. Зажмуренные глаза с усилием открываются и смотрят, как медленно скользящий по плоти скальпель оставляет позади себя разрез, из которого незамедлительно начинает сочиться кровь. Миллиметр за миллиметром лезвие приближается к запястью, грозясь перерезать вену на нём вместе с сухожилиями. Рука дрожит всё сильнее. Быстрый взгляд на Исидора. Глаза выпученные, волосы слегка приподнялись, будто под напряжением, открытый рот и нервно бегающий по передним зубам язык, всегда свежий ожог на правой щеке начал сочится сукровицей. Нет, лучше уж смотреть на то, как кровь покидает тело и уже начинает капать на асфальт.

Врач в это время уже вынимает скальпель и затем, быстрым движением, промачивает кровь на открытой ране тампоном и бросает его в урну у лавки. Далее сразу прижимает второй тампон, сверху на него кладёт вату и принимается туго забинтовывать. После чего оставляет на коленях пациента остатки ваты с бинтом и бутылочку перекиси.

– Завтра утром еще раз…

– Да знаю, знаю, не впервой, иди уже, дай побыть одному.

"Раньше Андрей Петрович не смотрел на меня в процессе, никогда не мог оторвать взгляд от собственной крови. И готов поклясться, он меня испугался больше! Кажется, пора искать нового донора". Пронеслось в голове у клирика, пока он выходил со двора.

– Ну, уж нет, это был последний раз, – тихо прошептал ему вслед бездомный. – Это уже не просто извращение. Рожа безумная такая! Мразь какая-то, да и только…

Хоть консьерж никак не обозначил возвращение Исидора, он точно сообщил об этом Марине, пока клирик был в лифте. Она уже стояла в дверях, ожидая его. Как и все, кто первый раз был в сочувствующем ужасе, при повторной встрече она сделала вид, что лицо клирика абсолютно ничем не примечательно. Хоть и отвернулась, чтобы проводить его до комнаты чуть ли не сразу, как их взгляды встретились.

Лариса Александровна тоже не разочаровала. В замечании о том, что мразь мог бы вернуться и побыстрее, был даже лёгкий намёк приветливости. "Ох уж эти епископы, если бы не их проповеди, люди, которых мы лечим, явно не относились бы к нам с ненавистью и презрением. Даже эта карга, с такой радостью называющая меня мразью, как того требует Духовенство на проповедях, могла бы быть приятным человеком".

– Ну что, мразь, подзарядился? – кривая усмешка просто кричала, что женщина во всех подробностях представляла, чем он там занимался и сколько мерзости совершил, пока она ждала.

– Еще как, если уж не хватит – всегда подойдёт кто-нибудь из соседей или Марина. – Лицо растянулось в улыбке так сильно, что из ожога тонкой струйкой потекла кровь. Это собьёт с неё спесь и даст поработать.

Женщина действительно затихла и вжалась в кресло. Взяв её за руку, врач закрыл глаза и повторил перед внутренним взором. Как прорезал скальпелем руку бездомного, как тот дрожал от страха, как текла и капала на асфальт кровь. Как чужой страх и боль наполняли его, а теперь эту накопленную силу нужно передать другому. Просто представил, как старуха встаёт с кресла и разминает спину.

Пару мгновений спустя резкая головная боль и жжение в щеке оповестили о том, что исцеление прошло. Лариса Александровна почувствовала, как за эти пару секунд что-то изменилось. Аккуратно забрала руку и чуть наклонилась вперёд. Крепко ухватившись пальцами за ручки кресла, она напрягла мышцы рук. Её ноги мелко задрожали, но она всё-таки сумела оторваться от кресла. Еще десять секунд ушло на то, чтобы окончательно встать и разогнуться. Любимый момент работы, сейчас будут извинения за оскорбления и слова благодарности.