Забудь обратную дорогу. Остросюжетная литература

С силой усадил товарища на стул, с жаром зашептал на ухо:

– Если нравиться девчонка, идиот, так иди, пригласи её на танец, дурачок. Так и познакомишься. Да не забудь своё имя сказать, что, мол, ты – Сашка, это имя твоё такое, не забудь. Не должность и не звание, не кличка это, а имя, имя! Иди, пока я тебе не оторвал голову, и не засунул тебе же в штаны! Головой думать надо, Сашок, а не только фуражку носить и заглатывать ею курсантскую порцию в столовой.

– А… а… а как? Как пригласить? Как танцевать? – Сашка от волнения стал задыхаться и заикаться. – Я… я… не могу, Стёпа. Лучше ты, – выдохнул из себя потенциальный кавалер. – Я… я… я стесняюсь. Ты же знаешь, Стёпка.

Да, стоит сказать, что Сашка на самом деле был робким, стеснительным. Даже болезненно стеснительным и робким. И это при его-то росте и при его-то силе?! Однако, это так. Факт неоспоримый.

Когда товарищи в курилке приступали обсуждать девчонок, рассказывая о своих похождениях, Епишкин старался уйти куда-нибудь, чтобы не слышать, чтобы его никто не видел в этот момент. Ему всегда казалось, что девчонки – это… это что-то или кто-то за пределами его сознания, за пределами бытия. Это некто обожествлённый, святой, наконец. И считал кощунственными те курсантские истории с обязательными вульгарными подробностями, смакованием очередной победы очередного покорителя женских сердец.

– Не могу, Стёпка, – жалко лепетал Сашка тогда в ресторане. – Лучше ты, Степа. Нет, я лучше уйду.

И уже сделал было попытку подняться и уйти на самом деле.

– Сидеть! – приказал Точилин. – Сидеть, тюха, раз туды твою мать! – зло прошипел над ухом Степан.

Сашка, как человек военный, приказы научен был выполнять без рассуждений. Потому и остался сидеть, лишь хлопал глазами.

И уже через минуту Точилин вел в танце певицу. А она держала микрофон, пела во время танца, смело положившись на своего партнёра. Пара уверенно скользила среди множества танцующих пар.

Сашка, опустив голову, остался сидеть за столом, переживал из-за своего стеснения, из-за своего совсем не бойцовского и не героического характера. И злился на себя, казнил себя самыми последними, уничижительными словами, которые только были в его лексиконе.

– Знакомься: мой лучший друг и товарищ, знаменосец Сашка, курсант Александр Епишкин, если что, – голос Степки Точилина вернул Сашку в переполненный зал ресторана.

Перед ним остановилась пара – Стёпка и певица.

Степан повёл рукой в сторону Епишкина, и даже немного качнул головой, словно кланяясь, одновременно подталкивая девчонку к товарищу.

Сашка опешил.

– Оксана, – девушка первой протянула руку.

Вытерев вдруг проступивший на лбу пот рукавом форменного кителя, совершенно забыв о носовом платке в кармане форменных брюк, Сашка обиженно, по-детски, зашмыгал носом.

– Вот, – ответил он растерянно, не вставая, и слегка пожал руку девушки.

И снова выручил Степан.

Ухватив товарища под руку, оторвал от стула, с силой подтолкнул к Оксане, почти в объятия.

– Вставать перед дамой надо, – зло прошипел в лицо друга, и тут же расплылся широкой улыбкой:

– Когда уж замуж невтерпёж, – произнёс загадочную фразу Степан, – вы, молодые люди, сами, без помощи старшего постарайтесь обойтись. Небось, справитесь, – и удалился, успев с силой ткнуть кулаком в бок товарища, чтобы взбодрить, и прошипел в покрасневшее Сашкино ухо:

– Дерзай! Это приказ! А не то оторву всё, что болтается!

Епишкин в этот момент стоял, вытянув руки по швам, опустив голову, красный от смущения, и от удара лишь икнул.

Оксана не без интереса, оценивающе рассматривала Сашку. Многозначительно хмыкнула. По всем данным, сей гвардеец ей понравился с первого взгляда.

– Смелее, Саша, – девушка взяла инициативу на себя. – Смелее! – увлекая кавалера за собой.

Тот первый танец с Оксаной Сашка помнит смутно. И о чём говорили во время танца – тоже окутано тайной и мраком. Из-за Сашкиного беспамятства и страшного волнения.

Тогда же, в тот день, а вернее, вечер, курсант Епишкин впервые не явился на вечернюю поверку. Ибо был занят одним из благороднейших занятий настоящих мужчин, как он считал: провожал даму. Оксану, то есть. По её просьбе.

Отказать? Сашка не мог позволить себе такое. По определению.

И, конечно, попался военному патрулю на обратном пути в казарму.

Трое суток на гарнизонной гауптвахте казались бесконечными.

– Бьют не за то, что ходил в самоволку, а за то, что попался, – назидательно резюмировал поступок товарища Степан Точилин.

Как бы то ни было, а с мечтой о золотой медали курсант Епишкин распрощался. Дисциплина, помимо знаний, тоже должна была быть на высоте.

Впрочем, разве может золотая медаль заменить Оксану? Её голос? Её тело? Конечно, нет! Особенно, когда она тихонько напевала а капелла только для Сашки по его просьбе в девичьей постели на съёмной квартире, где обитала девушка:

– Забудь обратную дорогу

Ту нашу первую весну… – и нежно гладила Сашкину голову, беспрестанно целуя его.

А он умирал от счастья. Нет, млел от счастья. Неземного счастья. Неземного блаженства.

Вот она – высшая награда! Вот она – его золотая медаль!

И почему же в те трогательные и нежные моменты, на вершине неземного блаженства Сашка не вникал в смысл песни? Почему? Ему бы вникнуть глубоко, основательно, с взглядом на перспективу. А он?

Не догадался. Даже не мог подумать об этом, чтобы подвергнуть сомнению те нежные, чистые и светлые чувства. Оксана – богиня! Разве может богиня поступить так, как поступила Оксана впоследствии?

Корил себя погодя, но уже было поздно.

И было это потом.

А пока всё было по-старому.

– Забудь обратную дорогу,

Ту нашу первую весну,

Тебя не встречу у порога,

Руки не протяну… – продолжала ворковать Оксана по личным заявкам училищного знаменосца, красавца курсанта Епишкина. И всё плотнее и плотнее прижималась к его бицепсам и трицепсам, всё жарче и жарче был шёпот любимой. И всё выше и выше воспарял опьянённый неземной любовью юноша.

«С большей высоты больнее падать», – эту прописную истину курсант Епишкин слышал от своего дедушки не раз ещё в детстве, но познавать её лично начал только в момент ошеломительной влюблённости.

В тот вечер, сразу после отбоя, Сашка опять был в самовольной отлучке, ждал у ресторана Оксану.

Скамейка в тени деревьев, тихий, тёплый осенний вечер…